Татьяна Веденская - Утро после «Happy End» Страница 23

– Слушай, а почему ты все время ревешь? – удивилась Динка. – Стресс?

– А то! Все жду этот ваш гроб с разрушенной башней, – пояснила я ей свое поведение.

Динка задумалась.

– Нет. Я тебя разную видала. И в горе, и в радости. И в большом горе, – напряженно кусала губы она. – Да о чем мы говорим! Я тебя видала, даже когда ты пыталась сдать на права.

– Я бы попросила! – моментально ощетинилась я.

Дело в том, что это была слишком болезненная тема. Когда-то, когда мы с Динкой только начинали наше победное шествие по Москве, у нас была золотая мечта. Мы хотели заполучить под собственные попы по четыре колеса. Для чего ходили даже в автошколу, где нас пытались научить тормозить за двадцать сантиметров до бетонной стены, настраивать радиоприемник на нужную частоту и материться в открытое окно. Программу автошколы я прошла на ура. Хотя толку от этого было мало. Далее следовал собственно экзамен, где оказалось, что мое умение строить глазки не срабатывает, а грузный гибэдэдэшник с явными признаками аритмии совершенно спокоен к женским коленкам. Единственное, что его возбуждало, – триста долларов, при виде которых он давал права всем желающим.

Триста долларов мне было жалко, и я решила рискнуть. Меня посадили за руль старенькой «шестерки», Динку, которая была следующей, посадили на заднее сиденье еще с одним любителем бесплатных прав. Дальше я лихо завела двигатель, в течение минуты умудрилась набрать скорость сорок километров в час, после чего (не сбавляя скорости) попыталась развернуться. Вылетела на встречную полосу, а дальше (по рассказам очевидцев) бросила руль, закрыла глаза руками и принялась визжать. Все, как и положено блондинке. Дудикова сидела с белым, как снег в Альпах, лицом. Гибэдэдэшник орал. От столкновения с летящим по встречной полосе джипом нас спасло только чудо и изворотливость водителя упомянутого джипа. Он, кстати, потом показал, что настоящий профессионал – матерился из открытого окна так, что уши вяли даже у гибэдэдэшника. Я была практически первой и единственной, кому он отказался дать права даже за триста долларов. Хотя Динке он их прекрасным образом продал. Так что, как вы понимаете, я не очень любила об этом вспоминать.

– А, брось! Даже тогда ты не плакала, – сказала Динка.

– Я тогда находилась в шоке. Я была счастлива, что меня выпустили из машины. И что этот добрый человек на встречной все-таки смог меня объехать, – пояснила я.

– Неважно. Но столько слез, сколько ты пролила в этом январе, я не видела у тебя никогда.

– Может, это совесть? – предположила я. – Все-таки, как ни крути, я очень виновата.

– Перед кем? – не поняла подруга. – Перед Денисом?

– При чем тут Денис? Я о Косте!

– Ну, судя по тому, как Костя скачет вокруг тебя, он более виноват, чем ты. Не знаю, правда, почему.

– Тогда что? Психология? – поникла я.

В принципе, если уж быть до конца честной, то с того самого момента, что я рассталась с Денисом, я была сама не своя. Я много плакала. Я плохо спала. Мне не хотелось работать (впрочем, это можно вычеркнуть, потому что работать я вообще не любила).

– Гормональное? – предположила Динка.

– Ты что, считаешь, что я больна? – ужаснулась я. И тут же в голове заработала неумолимая логика. – А что? Если я больна, то с гробом все понятно. Старая жизнь точно кончится. И башня разрушающаяся – это подходит. Точно! Я больна!

– Дура! Ты дура! – заорала Динка.

Но меня уже было не переубедить. Я, как и герои незабвенной книги «Трое в лодке, не считая собаки», нашла у себя симптомы всех возможный заболеваний. Я нашла уплотнение в груди. Мне определенно показалось, что мои волосы начинают выпадать. У меня болел живот. И спина. И вообще все. Все болело. Причем от мыслей болело еще сильнее, а местами начинали болеть те органы, о существовании которых я раньше даже не догадывалась.

– Я умираю, – трагичным шепотом сообщила я Динке, которая после этого примчалась в наше кафе взъерошенной и разъяренной и потребовала от меня индульгенции на проведение медицинской экспертизы.

– Поедешь со мной, – заявила она.

– У меня работа, – слабо пискнула я.

– Не е… – матерно выразилась Динка и не дала мне даже допить кофе.

В результате я безвозмездно (т. е. даром) была исколота, осмотрена со всех сторон (ухо, горло, нос, грудь и все остальное), после чего поняла, насколько круто иметь в друзьях бухгалтера медицинского центра.

– УЗИ я ей бесплатно не сделаю, – категорически упирался Петр Исмаилович. С меня все равно деньги снимут! И за реагенты заплатите!

– Я вам такой НДС организую – пальчики оближешь, – била без промаха Динка. – А что, ей надо УЗИ?

– А как вы хотели, деточка?! Без УЗИ это все – лирика!

– Хорошо, – вздохнула Динка. – Заплатит.

– Я? – начала было я, но осеклась. Уж за одно УЗИ не заплатить, когда Динуля пляшет вокруг меня такого гопака, – согласитесь, это было бы свинством.

– Завтра, в десять. Натощак, – вздохнул Петр Исмаилович. – Я распоряжусь.

– Спасибочки, – залебезила Динка.

Далее она провела краткий инструктаж, зачитала мне нотацию на тему того, что будет, если я просплю и не приеду. Поэтому в десять ноль-ноль я тряслась, как осиновый лист, около кабинета врача. А уже ровно через сутки знала все – и про гроб, и про разрушенную башню, и про причины моих слез. Про все.

Глава 2

Бабка надвое сказала

Вся эта история с Денисом разделила мои отношения с супругом на время «до» и время «после». И дело не в том, что Костя стал как-то не так относиться ко мне, а также не в том, что я стала как-то не так относиться к нему. В целом наши отношения в семье даже улучшились. Но теперь я смотрела на него другими глазами. «До» я была уверена, что Костя будет всегда и между нами будет вечный незыблемый мир и покой. «После» я поняла, что все может кончиться в любую минуту. Причем из-за меня.

Потому что в Косте было намешано гораздо меньше провокационных черт, взрывных ингредиентов характера, которые могли разорвать в клочья наше семейное счастье. Костя меня по-прежнему любил. Он разговаривал со мной (что само по себе удивительно). Разговоры наши, правда, не всегда были душевными. Иногда они все же сводились к пресловутому «передай солонку», только длиннее, изысканнее. Но все же мы могли вместе посмотреть какой-то фильм, могли пойти и погулять в парке. Я стала делать самые изысканные блюда, чтобы Костя сидел и сыто улыбался, демонстрируя всем своим видом, что жизнь удалась. Мне хотелось заполучить некоторую фору в сражении с самой собою. Я надеялась, что количество поданных деликатесов будет чем-то вроде баллов в компьютерной игре. Десять баллов – дополнительная жизнь. Ведь всем известно, что один из самых действенных и эффективных механизмов управления мужской душой – кулинария.