Эмили Гиффин - Любить того, кто рядом Страница 23

— Ну вот, кажется, и все, — с печалью сказал Энди, вытирая руки, снимая фартук и аккуратно укладывая его на стол. Я спустила воду из раковины, наблюдая, как сначала медленно, а затем все быстрее крутится мыльный водоворот. Затем вытерла руки и провела по столу полотенцем с монограммой «Г», словно чего-то ждала, но чего именно, сама не знала.

Энди взглянул на меня:

— Эллен?..

— Что? — откликнулась я, почему-то избегая смотреть ему в глаза, и слегка нервничая.

Энди повертел в руках коробок спичек, кашлянул и сказал:

— А если мы куда-нибудь сходим вместе? Пообедаем, к примеру? Когда вернемся в Нью-Йорк…

Ошибки быть не могло — Энди приглашал меня на свидание. Мысли мои заметались. По-моему, встречаться с братом лучшей подруги довольно рискованно. Что, если у нас ничего не получится или, того хуже, получится слишком серьезно и плохо кончится? Марго встанет перед выбором, чью сторону принять. Выдержит ли наша дружба такое испытание? Мне будет неловко возвращаться в нашу общую квартиру после свиданий с Энди. На секунду мне захотелось сказать «нет», придумать какую-нибудь уважительную причину, чтобы избежать возможного конфликта интересов. На Манхэттене столько достойных холостых мужчин, зачем создавать себе сложности?

Я заглянула Энди в глаза — прозрачные и светлые как лед, но при этом более теплые, чем карие, — и смущенно сказала, тщательно подбирая слова:

— Ну что ж, план представляется мне перспективным.

Скрестив руки, Энди откинулся на стойку и с улыбкой посмотрел на меня. Я тоже улыбнулась. А потом, за секунду до того как в кухню вошла Марго, Энди хитро подмигнул мне и прошептал:

— Представь, как здорово все может сложиться… и с родителями тебя знакомить не надо.

Приятное волнение одолевало меня все выходные. Энди и я то и дело обменивались многозначительными взглядами, особенно в тот день, когда Стелла решила осторожно выведать подробности личной жизни сыновей.

— А кто из знакомых девушек вам нравится в особенности? — спросила она.

Мы сидели в игровой комнате за обтянутым кожей столом и играли в «Эрудит».

Джеймс засмеялся:

— Мамочка, мне очень многие девушки нравятся, и каждая в особенности! Ну, вы меня понимаете.

— Джеймс!.. — Стелла укоризненно покачала головой с безупречно уложенными золотистыми волосами, словно осуждая непутевого сына. Из оставшихся букв она, к восторгу Энди, сложила слово «гном».

— Здорово, мам, — сказал он ей и обратился ко мне: — Знаешь, мама никогда не проигрывает в «Эрудит».

Я улыбнулась и подумала, что южане никогда не скажут «моя мама» или «мой папа», только «мама» и «папа».

— Я об этом наслышана, — сказала я, одновременно немного робея и искренне восхищаясь матерью моей близкой подруги. За несколько лет я узнала о многочисленных достоинствах Стеллы, на которых зиждился ее культ в семье, и успех в настольных играх был только одним из них. Умная, сильная, ослепительная Стелла. Она была очаровательна и словно заговорена от бед — уж точно не умрет от рака. Наверняка ее ждет легкая и достойная смерть во сне, на шелковой подушке, в зрелом возрасте девяноста четырех лет, с нежной улыбкой на лице и всегдашней безупречной прической.

— Это потому, что она жульничает, — пробасил Джеймс. Акцент у него был гораздо более ярко выраженный, чем у остальных членов клана. Слова он произносил медленно, растягивая — лень, как видно, просачивалась даже в его речь. Он подмигнул мне и продолжил: — Ты следи за ней как следует, Эллен. Это настоящий шулер.

Мы все засмеялись — так абсурден был образ шельмующей Стеллы Грэм, — а она опять грациозно покачала головой и сложила руки на груди. Браслет соскользнул с запястья ближе к локтю, тяжелые золотые подвески блеснули на фоне благородной серой ткани элегантного платья.

— Ну а ты, Эндрю, что скажешь? — спросила она.

Я слегка покраснела и принялась разглядывать подвеску в виде Эйфелевой башни на браслете Стеллы. Наверняка это подарок ее мужа, мистера Грэма (я до сих пор его так называю). Он один в тот вечер не играл вместе с остальными, а сидел у огня с «Уолл-стрит джорнал» и, кроме того, судил возникающие споры по поводу того или иного слова, заглядывая в словарь.

— А что я? — увильнул Энди от ответа. Ситуация его явно веселила.

— Он бросил Фелисию, — встряла Марго. — Я разве вам не говорила?

Стелла кивнула, не сводя глаз с Энди.

— Может, помиришься с Люси? Такая славная, симпатичная девушка, — грустно сказала она. — Как она мне нравилась!

Джеймс тут же ухмыльнулся и затянул, подражая персонажу комедийного сериала:

— «Лююю-си! Я дома!»

Все опять засмеялись, а Энди украдкой бросил в мою сторону заговорщический взгляд:

— Ни малейшего шанса — с Люси покончено.

Босой ногой он нащупал под столом мою затянутую лайкрой ступню.

— Но на будущей неделе у меня назначено новое свидание!

— Правда?! — в один голос воскликнули Стела и Марго.

— Так точно, — весело ответил Энди.

— Перспективное?.. — спросила Марго.

Энди кивнул. Мистер Грэм отвлекся от газеты и с любопытством взглянул в нашу сторону. Марго как-то говорила, что отец мечтает об одном — чтобы Энди переехал в Атланту и унаследовал семейную юридическую практику. Этой мечте могла помешать только женитьба Энди на северянке.

И точно, мистер Грэм уставился на сына поверх газеты и спросил:

— Она с Юга, по крайней мере?

— Нет, — ответил Энди, — но мне кажется, она вам очень понравится.

Я улыбнулась, покраснела и занялась своими буквами: сложилось слово «судьба» — и это меня обрадовало.

Вот так у нас с Энди все и началось. Поэтому когда надо было навестить семью Марго (еще до нашей свадьбы она для меня стала «семьей Энди»), меня всегда одолевали сентиментальные воспоминания, будто я читала старое любовное письмо или возвращалась на место первого свидания.

Об этом я и думаю сейчас, через неделю после того, как услышала новость Марго по телефону. Мы с Энди летим в Атланту на выходные.

Полет протекает благополучно, в кобальтово-синем февральском небе — ни облачка, но я все равно как на иголках. Я боюсь летать. Может, пошла в маму — она вообще отказывалась сесть в самолет. Да, собственно, родители и не могли себе позволить путешествовать самолетом. Поэтому я довольно болезненно отношусь к тому, что отец и Шэрон каждую зиму летают во Флориду, где пересаживаются на роскошный лайнер и плывут в пошлый круиз по Карибскому морю. Я, конечно, рада за отца, но иногда обидно — теперь, когда пришло время «пожить для себя», все удовольствия достаются Шэрон. Конечно, жизнь вообще несправедлива, но это ничуть не меняет моего отношения к ситуации.