Кэтрин Полански - Крупным планом Страница 23

Джетро крутил руль, радио играло джаз, километры убегали назад, а Кэрри сидела, вытянув ноги, и не знала, что ей делать.

— Как ты смотришь на то, чтобы остановиться перекусить? — полюбопытствовал Джетро часа полтора спустя.

Задремавшая Кэрри встрепенулась и огляделась — кругом тянулась необитаемая местность, перелески, холмы… Предгорья еще не начались, хотя горы уже и виднелись пугающе близко.

— В ближайшем городке? — Мимо промелькнул щит, услужливо информировавший, что до этого самого ближайшего городка двадцать три мили.

— Столько я не выдержу, — заявил Фортман, и Кэрри вдруг поняла, о чем он говорит. — Еда есть в багажнике.

— Корзинка для пикника и цветастый плед, — вздохнула девушка. — Я так и думала.

— Тебя это не устраивает?

— Мне все вполне устраивает, Джет. Я, между прочим, хочу есть не меньше, чем ты.

Ей нравилась эта игра в непринужденность, нравилось, что Джетро наконец проявил хоть какие-то чувства, заранее нравилось то, что должно было произойти. Через пару миль дорога воткнулась в лес, и Джетро, найдя съезд, свернул с трассы. Джип затрясло на ухабах, дорога уводила куда-то в чащу, но Фортман далеко не поехал, остановил машину на ближайшей прогалине и заглушил мотор.

— Приехали. Пикник.

Он не врал: в багажнике действительно оказался пакет с едой, и плед там нашелся. Какой предусмотрительный этот Фортман.

Джетро сказал, что надо поискать полянку неподалеку — не на дороге же пикниковать, — и быстро ее нашел. Кэрри вышла туда, огляделась и вдохнула полной грудью смолистый воздух. Вокруг, куда ни взгляни, стояли стройные сосны, их кроны медленно ходили туда-сюда под ветром, солнечные лучи танцевали на хвойном ковре.

Лес был таким громадным, красивым и спокойным, что Кэрри вдруг стало легко и даже почему-то смешно — наверное, просто от радости захотелось смеяться. Она услышала шорох и обернулась: Джетро расстелил на густой траве ослепительно-яркий клетчатый плед. Кэрри заметила не оторванный от покрывала ценник и едва удержалась от того, чтобы засмеяться вслух: как же он старательно готовился, оказывается, этот неприступный мистер Фортман! Все до мелочей продумал, только ценник не оторвал.

Джетро делал вид, что роется в пакете, шуршал какими-то обертками. Кэрри подошла вплотную и остановилась рядом, так что он увидел ее босоножки и снизу вверх посмотрел ей в лицо.

— Джет, — сказала девушка негромко, — да брось ты уже этот пакет, черт тебя побери.

Он оставил обертки в покое и стремительно поднялся — над Кэрри словно взметнулась океанская волна, и в следующее мгновение она едва не захлебнулась в этой волне, потому что оказалось, что Джетро уже совсем рядом, что ее от него отделяет только тонкий слой ткани, а больше не отделяет ничего.

Он положил руку сзади ей на шею, и от этого горячего уверенного прикосновения по позвоночнику Кэрри словно пробежал электрический разряд, и она еще сильнее прижалась к Джетро, как будто боялась, что в следующее мгновение ее могут от него грубо оторвать. Никто этого бы не сделал, никого не было в этом лесу на мили вокруг. Только они вдвоем. Не было условностей, которые так мешают в больших городах, не было людей, которым все время что-то нужно. Любовь без обязательств — так, кажется, Кэрри говорила. Любовь без обязательств. Любовь…

Ее белый топ незаметно оказался на траве, туда же отправилась и залихватская коротенькая юбка, босоножки тоже куда-то утратились. Кэрри и сама времени не теряла: как снимать с мужчины майку, она знала, и где находится пуговица на его светлых джинсах, тоже могла предположить с большой вероятностью. Новый плед оказался широким, шерстяным, от него слегка покалывало кожу — на нем еще ни разу не устраивали пикник. Кэрри улыбнулась и закрыла глаза, но солнце просвечивало сквозь веки, и по-прежнему плавно и неутомимо ходили вместе с облаками в небе вершины сосен. Джетро целовал девушку исступленно и нежно — чего угодно можно было ожидать от этого сурового с виду человека, только не подобной нежности…

— Джет…

— Эвелин, — выдохнул он, и ее словно ножом резануло — это было чужое имя, пусть имя сестры, с которой Кэрри срослась душами, словно они — их души — были сиамскими близнецами, — но все же чужое. Она приказала себе не думать об этом. Сейчас есть только мгновения с Джетро, и никто над ними не властен, кроме них двоих.

Они лежали рядом, солнце грело кожу, и Джетро медленно, очень медленно водил пальцами по коже Кэрри — то очертит круг у нее на животе, то проведет черту под грудью, да так, что мурашки по спине. Девушка разомлела, словно кошка, и лежала, раскинувшись на покрывале и не чувствуя свою левую руку — ее Фортман давно и безнадежно отдавил. Но двигаться, чтобы вытащить из-под Джетро эту руку, совершенно не хотелось. — Сейчас окажется, что ты сектант и рисуешь на мне каббалистические знаки, а потом принесешь меня в жертву темному божеству, зарезав ножом для масла, — лениво предположила Кэрри, не открывая глаз.

— Меня всегда поражало, как много разговаривают женщины, — сказал Джетро, продолжая свое черное дело.

От его медленных прикосновений Кэрри хотелось выгнуться, а потом все повторить. И еще раз, и еще.

— Но надо же о чем-то поговорить, — пожала она плечами.

— Если ты заведешь речь о маркетинге, я тебя точно зарежу ножом для масла, — пригрозил Фортман.

Кэрри все-таки открыла глаза, чтобы полюбоваться его довольной физиономией.

И как это она раньше думала, что у него выражение лица не меняется? Джетро — как океан: вроде бы всегда одинаковый, но меняющийся каждую минуту. Сейчас он смотрел на Кэрри с удовольствием и теплой лаской, и девушка, замурлыкав, потянулась к нему, высвободив все-таки затекшую руку, обняла покрепче, крепко поцеловала его соленое от пота плечо.

— Ты, оказывается, совсем не мрачный тип, Джетро Фортман.

— Тебе доказать это еще раз?

— Аксиома не требует доказательств, но ты пока что до аксиомы не дорос, только до теоремы, поэтому давай, доказывай.

Джетро ухмыльнулся, сдул со спины девушки разведчика-муравья — нечего ему тут делать, совершенно нечего! — и приступил к следующей стадии доказательств.

…Оторваться друг от друга им удалось не сразу. Помог зверски разыгравшийся аппетит, и пакет с продуктами в шуршащих обертках пришелся очень кстати. — Божественно, — пробубнила Кэрри с набитым ртом, поедая громадный сандвич, — никогда не ела ничего вкуснее.

— Это свежий воздух и секс так действуют, — прозаически заметил Фортман.

Кэрри бросила в него персиком.

— Материалист. Не порти мне удовольствие!