Патриция Райс - Мечты о счастье Страница 23

Поразмыслив, Аксель послал на их стол бутылку вина. Будущее оставалось туманным, он вполне мог проиграть битву, а значит, не стоило спешить с атакой. Сначала нужно было связать союзника выгодным для него договором.

У стойки раздались голоса – кто-то перебрал и нарывался на неприятности. Аксель обрадовался возможности дать выход гневу. Высмотрев заводилу, он ухватил его за ворот и поволок наружу, к стоянке такси. Решив, что это полиция, пьяный завопил: «Превышение власти!» Аксель молча впихнул его на заднее сиденье ближайшей машины. Прежде он бы позабавился, но теперь пьяные вопли привели к дальнейшему разлитию желчи.

Мэр ждал у стойки под предлогом выбора безалкогольного напитка для своих спутниц.

– Твой бармен разливает крепкое как заведенный, – холодно сообщил он. – Это приличный город. Мы будем беспощадно искоренять пьяные беспорядки.

На юге владельцы ресторанов предпочитали по большей части разливать спиртное в задних комнатах, подальше от глаз общественности. Вот почему на последнем голосовании закон о продаже крепких напитков прошел лишь незначительным большинством голосов. Прежде чем ответить, Аксель выпил ледяной минералки в надежде обуздать гнев. Теперь, когда учительница была в его власти, появилась возможность компромисса.

– Это слишком шаткое основание для изъятия лицензии, Ральф, и ты это знаешь. Если хочешь прикрыть школу, советую сменить тактику.

– Торговый центр нужнее городу, чем нелепое и сверхлиберальное учебное заведение, а мой первейший долг – идти навстречу избирателям.

– Ты способен идти навстречу только самому себе! Учительница у меня в руках. Если оставишь ресторан в покое, мы, быть может, и сговоримся.

– Почеши мне спинку, и я почешу твою? Мэр одобрительно хмыкнул и удалился к своему столу. Аксель так сдавил пластиковую бутылку, что жидкость струей брызнула из горлышка. Значит, он готов обменять чью-то мечту на возможность и дальше продавать спиртное?

С приглушенным проклятием он удалился на кухню, где его слово все еще имело вес.

– Почему же ты не перебралась ко мне, тупица? – возмущалась Селена. – А впрочем, спать с врагом – это даже кстати. Порой это единственный способ собрать сведения.

Майя покачала головой. Мэтти возился у девственно чистой двери холодильника, прилаживая первый, но явно не последний рисунок. Она поощрительно улыбнулась племяннику. С чтением у него не ладилось, зато с рисованием все было в полном порядке.

– Не сочти, что я критически настроена, но хочу напомнить, что слово «спать» имеет по крайней мере два значения. На девятом месяце подходят только подушка и одеяло.

– Много ты понимаешь! – фыркнула Селена. – А все-таки есть у нас союзник в городском совете или нет?

– Настолько, насколько это в его интересах.

Майя осторожно опустилась на стул. К концу месяца ноги совсем перестанут ее держать. Скорей бы родился этот ребенок!

– Аксель Хоулм не так уж плох, когда познакомишься с ним поближе. Чопорный, чересчур благопристойный, напористый, но не более того.

Если вспомнить инцидент с покупкой одежды, слово «напористый» лишь отчасти отражало суть. Скорее тут подошло бы слово «деспот».

– Ты его умасливай, а остальное предоставь мне. Сегодня у меня вечеринка. Среди прочих будет кое-кто из дорожного отдела. Пожелай мне удачи.

Майя усмехнулась. Ей не приходилось бывать на вечеринках у Селены, но она вполне могла вообразить, как они проходят.

– Постарайся обрушить на него всю мощь своего обаяния. Мы еще заставим их подкопаться под торговый центр и устроить автостоянку в подвальном этаже!

– Не обольщайся, центр находится в зоне возможного затопления. Но мы что-нибудь придумаем.

Селена повесила трубку, оставив Майю восхищаться делом рук своих подопечных. Мэтти упоенно рисовал стаю драконов. Констанс (должно быть, памятуя о недавних похвалах) изображала все более идеальные детские. Колыбель, однако, была в каждой. А в колыбели ребенок. Майя не удержалась и расхвалила эту деталь.

– Бабушка подарила мне куклу, – сказала девочка равнодушно, – но это совсем не то, что настоящий ребенок. Ведь правда?

Большие серьезные глаза обратились к Майе. В них был вопрос, так что казалось, будто она стоит на свидетельской трибуне в суде, где нельзя солгать и нельзя укрыться за отговоркой.

– Кукла – это ребенок понарошку.

Она все-таки ответила уклончиво, не желая ставить крест на подарке Сандры. Выходит, хрустальный шар так и не был куплен. Его сочли неподходящим для восьмилетней девочки.

– А у вас в животе настоящий ребенок... – Констанс опустила взгляд на рисунок, – как когда-то у мамы.

О Боже! Все глубже и глубже в тайники души! Майя пожалела, что у нее не нашлось времени для продленных курсов детской психологии. Впрочем, денег у нее тоже не нашлось. Она взяла рисунок, чтобы прикрепить его к дверям холодильника.

– Значит, ты потеряла не только маму, но и братика или сестричку. Мне очень жаль! Наверное, ты с нетерпением ждала....

– Я не ждала! – крикнула девочка. – Я ненавидела этого ребенка!

Она отошла к кухонному столу и к Мэтти, а потрясенная Майя укрылась за простой повседневностью, тщательно прикрепив рисунок. Она ощущала острую душевную боль, мучительное сострадание и испуг. Акселя не было дома именно тогда, когда он особенно нужен. Это были его дочь, его поле битвы, его камень преткновения.

Не колеблясь, Майя схватила телефон и набрала номер ресторана. В этой семейной драме она была человеком посторонним.

Аксель с треском захлопнул за собой дверь. Что, к дьяволу, стряслось! Он бросил все, оставил ресторан на милости мэра – и ради чего? Дом в порядке, никакого пожара!

Он сердито прошагал из прихожей на кухню и нашел ее во вполне приличном состоянии – не хуже, чем оставил. На полу и газетах было больше цветных пятен, а холодильник напоминал стенд детского творчества, но никто не бился рядом с ним в предсмертных судорогах. Констанс пристраивала на голове у Мэтти нарисованную диадему, учительница, казалось, умиленно следила за ней, поглаживая кота.

Она повернулась. Во взгляде не было и следа умиления, только тревога.

– В чем дело?! – взревел Аксель (эта женщина взяла привычку пугать его до полусмерти без особой к тому причины!).

– Папа! – крикнула Констанс, бросилась к нему и прижалась всем телом.

Пораженный столь непривычным проявлением чувств, Аксель присел обнять ее и даже глазом не моргнул на желтое пятно, сразу украсившее его новые брюки от Перри Эллиса. Майя протянула ему бумажное полотенце, которое он рассеянно принял.