Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 2 Страница 23

Наташа лежала без сна, уставившись в потолок, изумляясь, как и почему она позволила Чарльзу целовать и обнимать себя, причем не один раз, а в течение нескольких часов, и не только «позволила» ему, но отвечала так пылко и самозабвенно. Он был ей нужен, но, может, она просто нуждалась в доброте и понимании какого-нибудь мужчины? Может, это произошло потому, что ее тоска по объятиям Петера стала такой огромной, что она бросилась бы на шею кому угодно, глядя, как нежно любят друг друга на экране две американские кинозвезды? Нет, неправда. Это из-за того, что Чарльз всегда обращался с ней очень ласково и заботливо. Он прекрасно все объяснил. Она была не единственной в мире, кто страдал. Его жена ушла от него к другому мужчине. Ему потребовались годы, чтобы прийти в себя, и часто он испытывал такую же боль, как и она сама.

Утром ее ждала записка. «Я не жалею о случившемся вчера вечером, и ты не должна. Увидимся в Нью-Йорке на будущей неделе. Люблю, Чарльз». По пути в Чикаго она несколько раз перечитала послание. И каждый раз, перечитывая его, она улыбалась.

Хотя Сьюзен до сих пор относилась к Луизе так же как и раньше, это не помешало ей приставать к Бенедикту и каждому члену семьи с приглашением приехать на Моут Кей на День Благодарения, а не устраивать ежегодное семейное торжество на Парк-авеню.

Луизе совершенно не хотелось ехать. Она ненавидела Сьюзен за то, что та очень много знала о ее жизни и, насколько Луизе было известно, упивалась этим. Но в конце концов она сдалась, когда не без удивления услышала, что Чарльз хочет туда поехать, убедившись наверняка, что Блайт не будет гостить на острове у своей сестры Месси, а потом Наташа призналась, что с удовольствием провела бы несколько дней, погревшись на южном солнце.

Луиза беспокоилась о Наташе, которая, как она знала, работала до полного изнеможения. Она по несколько недель не виделась с сестрой, поскольку Наташа без конца путешествовала по Америке. Наконец, топнув ногой, Луиза потребовала, чтобы кто-то другой занял место Наташи в рекламной программе проекционного телевидения, и была потрясена, какой худой и измотанной выглядит Наташа.

— Ты понимаешь, что впервые за много месяцев у нас появилась возможность побыть вместе наедине? — мягко укорила Луиза сестру за ленчем. — Я очень сердита на Чарльза за то, что он заставляет тебя столько работать.

— Чарли не виноват, — поспешно ответила Наташа. — Я сама просила не оставлять меня без дела. Чарли… Чарльз, — поправилась она, не подозревая, что слабый румянец выступил у нее на щеках. — Чарльз тоже хотел, чтобы я больше отдыхала, но он знает, что работа помогает.

Наташа попыталась набраться мужества и спросить Луизу о Блайт, но не знала, как это сделать. К тому моменту Чарльз уже много рассказал ей о себе, но ее интересовало мнение сестры о причине неудачного брака. Она постоянно задавалась вопросом, как можно бросить такого мужчину, как Чарльз. Он был необыкновенно добрым, внимательным, и одновременно самым тонким из всех мужчин, каких она знала. Интуиция подсказывала ей, что он заслуживает полного доверия. Они больше не целовались, во всяком случае так, как это было в кинотеатре. Желая ей спокойной ночи, он целовал ее в губы четыре раза с тех пор, и каждый раз именно он первый отстранялся. Он прав, конечно, но она понимала, что он знает — чем больше времени они проводят вместе, тем крепче становится их дружба. Когда он не приезжал к ней во время ее турне, она очень скучала по нему. Он говорил, что скучает тоже.

Именно по этой причине он посоветовал Наташе сказать Луизе, что ей хочется поехать на Багамы, раз уж сестра пригласила всю семью, и он решил принять приглашение, хотя Сьюзен предупредила его, что ее лучшая подруга Месси Парр-Добсон также будет находиться на острове. Месси была сестрой Блайт. Чарльз объяснил, что сохранил хорошие отношения с ней и ее мужем, в то время как сама Блайт после развода, видимо, рассорилась с ними.

Луиза заметила, что Наташа покраснела. Это озадачило ее, но она сжала руку сестры и сказала то, что, по ее мнению, та хотела услышать больше всего.

— Бенедикт по-прежнему поддерживает связь с Госдепартаментом, пытаясь раздобыть какую-нибудь информацию, но в Праге такая неразбериха, и к тому же введена очень строгая цензура, что создает дополнительные трудности. Похоже, нет непосредственных свидетелей того, о чем дядя Иво говорил маме. Установлено, что Петер пытался бежать вместе с Кристиной и определенно находился в зоне, где стреляли русские танки, но больше этого никто ничего не может рассказать. Сейчас в Праге, бесспорно, существует подполье, и именно там Госдепартамент сосредоточил свои усилия, но нет необходимости напоминать тебе, как боятся люди говорить откровенно.

Наташа не ответила, и тогда Луиза продолжила:

— Если работа облегчает горе, ты знаешь, мы всегда готовы тебя поддержать. Елена Рубинштейн часто повторяла: «Работа — единственная радость, которая не кончается». Я всегда в таких случаях думала: «Бедная женщина, у нее нет ничего лучше», но, наверное, если говорить о радости, она права. Я всегда считала работу панацеей от всех бед.

Наташа выглядела смущенной.

— Не знаю. — Она уставилась в тарелку, где восхитительный салат из крошечных креветок и сердцевины артишоков дожидался своей очереди. — Существуют другие… радости, — в конце концов добавила она с расстановкой.

О чем Наташа думает? Что с ней происходит? Старшая сестра знала, что в компании все считают, что они совершенно не похожи, из них двоих именно она, Луиза, — непостижимая, таинственная, а Наташа более открытая, ее намного легче понять, но она могла бы им сказать, что Наташа тоже умеет быть скрытной, плотно сомкнув створки своей раковины.

Луиза решила сменить тему. Она заговорила о делах, об откликах покупателей, о возрастающей конкуренции со стороны «Эсти Лаудер» и угрозе от фирмы «К.Эвери», которая наряду с двумя другими крупными американскими фармацевтическими компаниями сейчас заинтересована в приобретении «Элизабет Арден» так же, как в свое время проявляла интерес к «Луизе Тауэрс». В основном говорила Луиза, а Наташа делала вид, будто ее внимательно слушает.

И лишь когда Луиза упомянула о предстоящей поездке на Моут Кей в День Благодарения, Наташа повеселела, особенно узнав, что последними, кого рекрутировала Сьюзен, были Леонард, Марлен и их дочь Зоя.

— Мне нравится Марлен. Она очень добрая, — сказала Наташа.

— Да, добрая. Ей было нелегко приспособиться к клану Тауэрс.

— А тебе легко?

Разве Наташа когда-нибудь задавала ей такие прямые вопросы? Луизе казалось, что нет. Они никогда не говорили о приезде Луизы в Америку. Теперь Луиза была уверена, что Наташа знала гораздо больше того, о чем она писала им домой в Прагу: об обстоятельствах развода с Милошем, о переезде на работу в Лондон, о возвращении в Америку и браке с могущественным Бенедиктом Тауэрсом. Когда у Наташи столько горестей на душе и между ними столько лет разницы, то нет никакой необходимости, решила Луиза, посвящать младшую сестренку во все мучительные подробности ее нелегкого прошлого. По крайней мере — сейчас.