Нельсон Демилль - Спенсервилль. Книга 2 Страница 23

– Это какой же из Портеров? Тот, у которого трое сыновей?

– Нет, это у его отца трое сыновей. А сам Джеффри – как раз один из этих сыновей. Он того же возраста, что и я. В общем, я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты знала.

– Подожди-ка. У меня для тебя кое-что есть. – Она ушла на кухню и вернулась с холодной, прямо из холодильника бутылкой того красного бургундского, которую он тогда привез. – У меня это все равно пропадет, так что забирай.

– Спасибо.

– А почему бы тебе не поехать сейчас со мной к Фреду и Лили? Я им позвоню. Поставят лишнюю тарелку на стол. Она все равно всегда слишком много готовит. Сколько же у нее еды зря пропадает, у этой женщины! Я Хэрриет много раз говорила: твоя дочь переводит продукты…

– Я должен быть в одном месте. Тетя Бетти, послушай меня. Я знаю, ты не любишь собирать сплетни, не распространяешь их и не веришь им. Но через какое-то время до тебя может дойти одна сплетня насчет твоего любимого племянника и Энни Бакстер.

Так вот, скорее всего, то, что ты услышишь, будет в целом правдой.

Тетя бросила на него быстрый взгляд, потом все ее внимание снова переключилось на разложенные на столе сладости.

Кит поцеловал ее в щеку.

– Не гони, когда поедешь. Я тебе напишу. – Он вышел из столовой, оставив тетю Бетти в полной растерянности: той надо было убрать подарки и поспеть к обеду к Лили, и на все это у нее оставалось меньше часа. Кит улыбнулся. Ну что ж, он получил обратно свою бутылку – неплохой обмен.

Теперь он направился домой, назад на ферму. Время перевалило за полдень, октябрьское солнце уже клонилось к западу, поднялся северный ветер, и на небе появились облака. Вокруг сразу же стало как-то мрачно, холодно и по-особенному пустынно в этот близящийся уже к вечеру воскресный день.

Кит тоже чувствовал себя одиноко. У него в душе возникло странное чувство, как будто он закончил, завершил какое-то большое дело, хотя и непонятно, какое именно, и одновременно с этим чувством появилась и уверенность, что он все сделал верно, как надо. Утром он уедет, с Энни или без нее; но в любом случае она постоянно будет в его сердце, а сам он – в ее. Через неделю, через месяц, может быть, даже через год, но они обязательно будут вместе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Часов около шести вечера Кит сидел дома в гостиной и читал, попивая свое бургундское, нагревшееся к этому времени до комнатной температуры. Он раскопал на чердаке коробку со старыми, оставшимися у него еще со времен колледжа книгами и выбрал оттуда «Этен Фром» Эдит Уортон[7]. В университетские годы Эдит Уортон ему нравилась, как и другие писатели ее периода, включая и Генри Джеймса, и Теодора Драйзера, и родившегося в Огайо Шервуда Андерсона[8]. Кит, однако, подозревал, что теперь их книг никто не читает. Не забыть спросить Портеров, подумал он, включают ли все еще в Антиохии работы Андерсона в перечень обязательной для студентов литературы.

Самому ему после колледжа приходилось читать главным образом текущую публицистику и книги общего характера по политике, то есть литературу такого рода, которую можно обнаружить, пожалуй, только в вашингтонских списках бестселлеров и больше нигде в мире. И теперь он предвкушал, что на протяжении следующих двадцати пяти лет своей жизни станет читать только такие произведения, которые напрочь лишены любого сиюминутного, прикладного практического значения.

По приемнику, настроенному на одну из радиостанций Толидо, передававшую старые вещи, Ван Моррисон допел очень симпатичную Киту «Девушку с каштановыми глазами», и теперь Перси Следж тихо и проникновенно мурлыкал «Когда влюблен» – одну из тех песен, под которые Киту больше всего нравилось заниматься любовью.

Небо затянули облака, и потому рано наступившие сумерки казались еще темнее. И в этой полумгле Кит вдруг увидел свет фар: какая-то машина – какая именно, он пока не мог разглядеть – свернула с шоссе на ведущую к его дому дорогу. Минуту спустя он услышал, как снаружи зашелестели по гравию шины, – и звук этот приближался.

Кит отложил книгу, выключил радио и выглянул на улицу. Белый «линкольн» проехал мимо окна и повернул за угол дома.

Кит прошел в кухню и вышел через заднюю дверь дома в тот самый момент, когда «линкольн» остановился. Дверца со стороны водителя открылась, и из машины появилась Энни, одетая в белую водолазку, коричневую твидовую юбку и такую же жакетку. Следом за ней выскочила энергичная серая дворняжка, которая сразу же принялась носиться по всему двору.

Они молча стояли в нескольких шагах друг от друга, Энни улыбалась.

– Из-за тебя я пропустила свою часть в псаломе.

– Ты и пела, и выглядела как ангел, – произнес он.

– Хорош ангел. Знал бы ты, о чем я в тот момент думала. Наверное, лицо у меня было такое же красное, как платье.

Кит подошел к ней, и они поцеловались, не страстно, а как бы с немым вопросом: каждый спрашивал другого, чем у них все это кончится.

– Тетя Хэрриет говорит, что ты ее просил передавать мне привет, – сказала Энни.

– Просил. Кстати, она мне понравилась. Надо будет тебе послать ей из Рима открытку.

Энни на последние его слова прямо не ответила, но проговорила:

– Она мне рассказывала, что как-то в воскресенье встретилась с тобой за обедом у твоей тети. Очень подробно мне расписывала, какой ты симпатичный и культурный мужчина. И даже назвала тебя сексуальным, – добавила Энни.

– Боже мой! Нет, тогда я сам пошлю ей открытку из Рима.

Теперь Энни уже больше не улыбалась, вид у нее стал очень задумчивый, она как будто ушла в себя.

Кит обратил внимание, что на бампере ее машины красовалась бело-голубая наклейка со словами: «Помогайте своей местной полиции».

Энни проследила за его взглядом и спросила:

– Хочешь такую? У меня их много.

– Я подумаю.

Она улыбнулась, потом лицо ее стало хмурым.

– У меня ведь нет особого выбора.

– Я знаю.

На несколько мгновений между ними снова повисла тишина, потом Кит задал совершенно естественный и абсолютно неромантичный вопрос:

– А где твой муж?

– Все еще в доме на Грей-лейк. Он мне звонил вчера после обеда и предупредил, что остается там ночевать. Сказал, что приедет сегодня часам к двенадцати ночи. Он меня никогда не посвящает в свои планы, чтобы я ничего не знала заранее, – добавила она. – А сам наверняка с самого начала собирался ночевать там.

Кит молча кивнул, вспомнив записку Бакстера, из которой ясно следовало, что тот вернется только в понедельник.

– А ты уверена, что за тобой не следили? – спросил он.

– Полицейских машин я не встретила ни одной, ни городских, ни окружных, а все их машины без опознавательных знаков я знаю. И потом, здесь, за домом, нас не видно, а я уже скоро поеду.