Мама поневоле - Слава Доронина Страница 23

Мария Гавриловна взяла мой телефон, включила его и только сим-карта прошла регистрацию в сети, как снова посыпались звонки и сообщения от Булатова и Игната. 

Меня трясло так, что я едва телефон могла удержать в руках.

– Что это за Булатов? Почему ты ему звонила первому и обвиняла его в краже детей? 

– Он... Он отец Нади. По крайней мере он сам мне так сказал и недавно появился на пороге нашей квартиры. Я подумала… подумала, что это он... Господи...

Я закрыла руками лицо, не в силах прийти в себя и осознать масштабы всей катастрофы.

– Он звонит уже в который раз. Отвечай ему! Говори, все как есть, если боишься звонить в полицию. Отвечай, говорю тебе! 

Я всхлипнула в последний раз и поднялась на ноги. Нужно как-то успокоиться и взять себя в руки. Помощи ждать неоткуда. А в полицию я и в самом деле боялась звонить. Времени на все про все было очень мало.

– Булатова нет в городе, а Игнату не деньги нужны... Он хочет, чтобы я долг натурой отработала, поэтому и детьми шантажирует, знает, что я на все пойду ради них... – обреченно поглядела в лицо женщины.

– Тогда тем более отвечай ему и говори, все как есть. Если он настоящий мужик и отец Нади, то поможет. 

Да, Алина же что-то говорила, что в узких кругах Булатова называли Глыбой за несгибаемый характер. Он, наверное, связи имел и много денег, если клуб в центре Питера принадлежал когда-то ему. Это не автомойка и левые понты Игната... Хотя, что я могла знать? Я нажала на зеленую кнопку и несколько раз вздохнула и выдохнула прежде чем произнести хоть какие-то слова.

– Наконец-то! – раздражено выплюнул мужчина. – Что за детский сад? Ксения, вы в курсе, что...

– Надю и Максима похитили знакомые моего погибшего мужа, – быстро проговорила я, перебив его. – Я подумала изначально на вас, потому что... Неважно, почему. Так вот, я должна была этому человеку денег, деньги у меня есть, моя вина в том, что я не отдала их вовремя, но дело, скорее всего, даже не в них. Игнат забрал моих детей и просит приехать к нему отработать долг... натурой. Он пригрозил мне, что навредит детям, если я посмею кому-либо рассказать об этом, но... Глеб пожалуйста, у вас же, наверное, есть связи. Мне и в самом деле больше не к кому обратиться. Прошу вас... У меня, кроме детей, никого нет…

Я находилась в таком отчаянии, что, если бы меня попросили руку отрезать взамен на детей, я бы не раздумывая сделала это сию же секунду. 

На том конце связи повисла зловещая тишина. Мне на мгновение показалось, что мужчина сбросил звонок и оставил меня саму разбираться со своими проблемами.

– Глеб, вы слышите? За мной машина приедет через пятнадцать минут, я боюсь, что после того, как он... Игнат, ну он... пресытится своей игрой, то меня попросту... А детей… – я говорила сбивчивым голосом и глотала обрывки слов.

– Хватит. Ничего этого не будет. Скинь мне в сообщении имя этого человека и из дома ни ногой, – в его голосе послышались металлические нотки.

– Да... – тихо ответила я, но только мне еще больше стало не по себе, а страх за детей возрос до катастрофических масштабов, если я сделаю так, как он сказал.

Цена ошибки могла стоить очень и очень дорого.

– Ксения, делай, как я говорю. Ты молодец, что ответила мне и рассказала правду, – произнес мужчина. – Я жду твоего сообщения. 

Глеб сбросил звонок, я тут же набрала дрожащими пальцами сообщение и нажала на кнопку «Отправить». Прижалась спиной к стене, сползла вниз и заплакала. Мария Гавриловна гладила меня по голове и успокаивала, но я в этот момент ощущала внутри такую пустоту и раздрай. Сердце больно сжимало тисками. Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждала. Но я готова была пойти в эту минуту на все, на что угодно, лишь бы вернуть детей обратно целыми и невредимыми. А Игнату я никогда не верила, и, видит Бог, всегда сторонилась его общества и внимания. 

17. Ксения

Я вытерла слезы и какое-то время смотрела перед собой рассеянным взглядом. Вокруг царила тишина и лишь звук бешено колотящегося сердца в груди эхом разносился в ушах. Как бы я ни старалась блокировать плохие мысли и не представлять, какой страх переживали мои дети в эту минуту, но навязчивые картинки одна за другой въедались в сознание. Надя настороженно относилась к чужим людям и, скорее всего, в эту минуту плакала без остановки и прижималась к испуганному Максу... До этого дня и всех событий, которые внезапно ворвались в мою жизнь, мне казалось, что я очень сильная, что смогу все вынести, выстоять, и только сейчас понимала, что это не так. Вся моя сила заключалась в детях и их благополучии. А теперь, когда какой-то ублюдок отобрал их у меня и угрожал им навредить, намереваясь таким образом прогнуть меня под себя, я вдруг осознала, что ничего не могу. Мое материнское сердце не выдерживало такого напряжения, которое натягивало и без того натянутые нервы. 

– Ксюша, что он сказал?

Я тяжело вздохнула и поднялась на ноги.

– Пообещал помочь. Мария Гавриловна… вы, наверное, идите к себе. Ни в чем не вздумайте себя винить. Это я виновата во всем. Только я... 

Подбородок женщины дрожал, и выглядела Мария Гавриловна очень плохо. Я чувствовала себя в эту минуту не лучше. Не знаю, как, но я возьму себя в руки, ради детей мне придется переступить через себя и свои страхи. В обиду я себя так или иначе не дам, а запираться в доме и ждать непонятно чего, прислушиваться к каждому шороху и сходить с ума от неизвестности – я просто так не смогу. У Игната на руках все козыри – мои дети, ради которых я пойду на все. А