Большая ошибка - Аля Кьют Страница 23

Мне в очередной раз захотелось умыться. Я встал, и Женя глянул на меня с укоризной. Пришлось пояснить:

– Отлить где можно?

– В районе кухни уборная, – любезно сообщил Женя, употребляя непривычно приличные выражения.

Я списал его литературность на дорогих во всех смыслах гостей.

А вот сортир около кухни оказался занят. Там что-то отмывали. Распорядитель свадьбы, которую я знал по переписке заочно, ругалась на шоколадный фонтан. Решив не углубляться в их проблемы, я забил и пошел наверх.

Навстречу мне попались шумные улыбающиеся девчонки. Я рассмотрел их очень внимательно. Уверен, это подруги Саши. Слишком нормальные лица для спутниц бизнесменов. Одна из них притормозила, изучая сначала что-то у меня на груди, потом мое лицо.

– Ты Марат, – диагностировала она, объяснившись сразу: – Свидетель.

И ткнула пальцем на цветок в петлице. Блин, ну точно. Я сразу нашел на широкой бретели ее платья похожую брошку.

– А ты свидетельница, наверное?

– Да, Светлана.

Она явно хотела что-то добавить к этому позитивное, но мне совсем не захотелось слушать. А блеск в глазах девушки обещал мне традиционный флирт, который принят на свадьбах между свидетелями. Почти такой же обязательный атрибут, как и драка.

Я не был сегодня лоялен к традициям, поэтому поспешил удалиться.

– Увидимся, – бросил я в ответ на хищный взгляд и пошел на второй этаж.

В спину мне раздалось хихиканье другой девицы. Заворачивая в коридор, я даже услышал, как она сказала:

– Он тебе не даст, Светик.

Светик в ответ фыркнула.

Больше я не слышал девчонок. Они спустились вниз, а я оглядывал комнаты, пытаясь угадать, где туалет. В принципе, он мне не был особенно нужен. Я наслаждался самой передышкой. Мне и в голову почему-то не пришло, что второй этаж принадлежит невесте. Я понял это только, когда открыл дверь дальней спальне и увидел ее.

Саша стояла у большого окна и смотрела на сад. Она обернулась, едва услышала звук открывающейся двери.

Мне нужно было сразу закрыть ее обратно и уйти. Но я стоял в проеме и смотрел на невесту.

Она была очень красивая. Безупречное пышное платье принцессы в пол, высокая прическа, цветы в волосах, невесомая фата.

Саша была очень красивая, но она не была собой.

Или я опять придумал себе ту Сашу из безумной ночи? Сколько раз я убивал эти воспоминания за последний месяц? Но она все равно возрождалась проклятым фениксом.

– Привет, – сказала она неожиданно спокойно. – Я думала, это Женя.

– И рада, что ошиблась? – уточнил я.

– Да. Еще рано. Он не должен видеть меня до свадьбы.

Я подошел к окну, встал напротив нее и произнес тихо:

– Привет.

Мы смотрели друг на друга. Луч солнца вырвался из-за туч, разделил пространство между нами. Саша прищурилась, но не отвернулась.

– Ты не сказал ему, – проговорила невеста.

Я не понял, упрекала она меня или хотела что-то уточнить. Ее голос звучал странно. Я совсем не мог представить, что сейчас происходило в этой прекрасной голове. Вряд ли что-то хорошее.

Несмотря на все, что случилось, я не желал ей зла. Сегодня точно.

– Не сказал, – ответил я эхом. – Ты тоже не сказала.

– Не сказала.

Слезинка блеснула и капнула на белый подол. За ней еще одна. Саша громко втянула воздух носом, пытаясь успокоиться, видимо.

У меня было секунды три до того, как она соберется, настроит равнодушный голос и попросит меня уйти. Я не тратил это время зря, взял ее за руку.

Саша вздрогнула и открыла рот, но не успела ничего сказать. Я положил вторую ладонь ей на талию и попросил:

– Подари мне первый танец.

Саша моргала часто-часто, не пытаясь избавиться от моих рук, но и не отвечая.

– Разве первый танец не принадлежит жениху? – проговорила она сдавленно.

– Нет, – спокойно ответил. – Я хочу его себе.

Она снова замолчала. Я принял это за согласие и разрешение действовать. Привлек ее к себе ближе, крепче обнял за талию. Сплел наши пальцы, чуть поднял руку и начал раскачиваться.

Никогда не танцевал, блин. Вернее, не любил. Но сейчас, кажется, это все, что мне могло достаться. И я брал, забивая на все свои принципы, на обиду, на ложь. Я хотел ее. Я был согласен на крохи. У меня не осталось гордости в этот момент. Сейчас я просто хотел сожрать хлебную корку, как придурок Буратино. Я знал, что скоро принесут обед, и мне придется просто смотреть, как жрет другой. Но сейчас моя корка была самой прекрасной едой.

Саша переступала с ноги на ногу, следуя за моими дергаными движениями. Я вспомнил Мили, которая учила меня чувствовать музыку. Но в комнате было тихо, как на кладбище. Поэтому я сам начал мычать что-то, чтобы обозначить движения в такт.

Не сразу понял, что за мелодия, но неожиданно она стала более понятной мне самому. Я даже пропел, безумно фальшивя и переводя на русский песню Синатры:

– Пусть идет этот снег, этот снег.

Удивительно, но Саша стала тихо смеяться, пока я продолжал мычать через слово то по-английски, то по-русски. На сердце сразу стало теплее. Ее смех заставил и меня улыбнуться. Она точно узнала мотив.

– Серьезно? Рождественская песня из «Крепкого орешка»? – подтвердила она мои догадки.

– Отличная песня, – попытался обидеться и перестал петь.

Как-то сразу мы отпустили друг руга. Саша сделала шаг назад.

– Отличная песня, – повторила она мои слова. – Идеальная. Спасибо.

Я не знал, за что она благодарит меня, но на всякий случай вернул ей любезность.

– И тебе. Ты очень красивая.

– Ты тоже.

Это был самый странный диалог в моей жизни. Но я никак не мог закончить эту агонию.

– Ты уверена?

Саша долго не отвечала. Она опять отвернулась к окну. Солнце скрылось, пошел мелкий дождь. Невеста уставилась на дождливый голый осенний сад и как будто ему сказала:

– Тебе пора. Я спущусь через десять минут.

Я хотел повторить ее слова. Саше тоже пора. Пора прекратить это фарс. Пора снять это ужасно прекрасное платье. Пора сесть в мою машину и уехать с этого праздника лицемерия. Но в этот раз я не стал ничего говорить. Ее гордая спина и холодный голос погасили мое возмущение.

Я развернулся и ушел, как она и просила. Я не хотел спасать ее против воли. Она должна захотеть сама. Только тогда я буду рядом.

Да, как ни крути, а я все же гордый гондон.

Не знаю, на какую булку я буду мазать свою сраную