За каменной стеной - Аля Кьют Страница 23

– Алекс, – наконец прервал я ее, выставив руку вперед. – Погоди. Я говорил что-то еще?

– Эмммм, да. Про квадрат, жертвы и стрельбу. Как Брюс Уиллис.

Я хлопнул руками по столу в сердцах и гаркнул на всю гостиную:

– Проклятье.

Алексия вздрогнула.

– Прости, – буркнул я и опять направил все силы и мысли на равновесие и спокойствие.

– Плохие новости, да? – аккуратно поинтересовалась Алексия.

Не знаю, сколько я молчал. Другая, кажется, уже сбежала бы в ужасе. Алексия же сидела рядом и никак не показывала страха. Разве что слишком прямая спина выдавала напряжение и придавала ей какую-то аристократическую стать.

– Не лучшие, – кратко ответил я через вечность тишины, не имея никакого понятия, что со всем этим делать.

Встав со стула, я качнулся на пятках, пытаясь подобрать слова. Но Алексия сделала это за меня.

Она тоже встала из-за стола и сообщила:

– Я пойду спать. Утро вечера мудренее.

Алексия ускакала в спальню грациозной ланью. Я таки напугал ее. Я и сам себя пугал. Но никто при этом не отменял моей работы, нашего возвращения домой. Правда, меня начали одолевать сомнения. Нужно ли продолжать путь?

Оставшись в гостиной на диване, я позвонил на ресепшен, попросил убрать посуду. Пока шустрый парень с арабским лицом складывал тарелки и вилки на каталку, убирал осколки и остатки еды, я собирал пазл своего тревожного состояния. Нервотрепка у меня, конечно, случилась знатная, но я точно не ждал флешбеков. Их пока и не было, но сны, которых я не помнил, – уже предвестники.

В самолете я был уверен, что включил режим Штирлица, и спал, как говорится, в полглаза. Одновременно отдыхал и караулил Алексию. Оказалось, что я еще третьим глазом смотрел сны про Настю и задания. Очень-очень плохой знак.

Араб давно утолкал телегу, а я все еще лежал на диване. Нужно было поспать, но новости о моем состоянии неприятно бодрили. Я перебирал в уме все раздражители, искал способы выключения триггеров. Все это было оправданием. Мне придется взять на себя ответственность не только за Алексию, но и за собственное состояние.

С ответственностью у меня были большие проблемы. Я тащил ее на себе слишком много. Настя всегда говорила, что я не умею быть терпимым и не замечаю, как управляю, командую, отрицаю любое неповиновение.

Достав телефон, я раз пять набирал огромные сообщения терапевту, но столько же раз стирал. Думал позвонить Алану, но тоже не стал. Марку – тем более. Как ни крути, а вся ответственность опять была на мне. Еще на Алексии, но я не хотел взваливать на нее свое дерьмо. Она и так приняла на себя огонь, когда мне отчаянно хотелось секса.

Черт, а ведь сама Алекс утверждала, что почти меня изнасиловала.

Я усмехнулся. Вопреки ребяческим выходкам она точно не собиралась прикидываться жертвой. Меня это привлекало и заводило. Ее дерзкая, активная жизненная позиция непривычно бодрила.

Мне очень хотелось расслабиться и получать удовольствие от перепалок с Алекс и длинной поездки до Алтая. Но кто-то должен быть взрослым во всех смыслах. Я выбрал себя.

Пытаясь дремать одним глазом, я толком не выспался, конечно. Зато утром у меня родился план.

Глава 11. Паршивый план

Алекс

Я думала, что не усну после странной вспышки Кости. Язык – мой враг. Если бы знала, что он так отреагирует, точно не стала бы спрашивать про Настю.

Вру, стала бы.

Мне не нравилась Настя заранее. Похоже, мой охранник женат и не очень счастлив быть подлым изменником. Пожалуй, эти мысли досаждали сильнее, чем острая реакция Кости. Он, конечно, очень неприятно психовал, но я не верила, что он может меня ударить. Этот последний бойскаут прошит от несправедливости и насилия. Как ни смешно это звучит после его откровений о квадратах и стрельбе. Мне бы стоило перестраховаться, позвонить Алану, но я не стала. Внутренняя уверенность была очень мощной. Костя – отличный мужик. Может, немного бабник, но это не смертный грех. Или смертный?

Ладно. Как угодно. Я готова простить ему слабость в обмен на надежность.

Просидев в комнате до ночи, я поняла, что Костя уснул первым. Приоткрыв дверь, я увидела, что он развалился в гостиной на диване. Дыхание было громче обычного, но он больше ничего не говорил.

Караулит, блин.

На диване мой сопровождающий помещался с трудом. Ноги он положил на подлокотник, одну руку уронил на пол.

Я не знала, что с ним делать. Вроде жалко, но с другой стороны – сам виноват. Зачем брал номер с двумя спальнями?

Видимо, чтобы я не устроила истерику.

Я не понимала, что происходит с Костей, но заранее ему сочувствовала. Слишком растерянным он выглядел, когда я спросила про Настю, а потом и напуганным. Похожее состояние у него наблюдалось в доме Салманова, когда он узнал, что у меня два отца, мое имя не Лена и нам предстоит веселое путешествие.

Мне очень хотелось ему помочь. Такому огромному и сильному.

Я не знала, как это сделать, но собиралась выяснить. Обязательно. Утром.

Сон напал на меня коварно и свалил молниеносно. Я сладко спала, ведь мой сон охранял надежный сторож.

Правда, именно этот сторож и разбудил меня рано утром.

– Подъем. Спортивная одежда. Зал. Тренировка.

– Чего? – прокашляла я, разлепив один глаз.

– Вставай, Алексия. Нам нужно позаниматься, позавтракать и ехать.

– Нам? – переспросила я, теряя всю нажитую непосильным трудом за ночь симпатию к Косте. – Нам не нужно. Можешь проваливать, а я сплю.

– Ты идешь со мной. Я тебя одну не оставлю.

– Тогда тоже не ходи.

Я бессовестно откинула одеяло, демонстрируя голые ноги и пижамные шорты, зазывая Костю в постель.

– Ложись, будем спать. К черту спорт.

Ноздри Костиного носа дернулись, как у дикого быка. Он начал закипать.

– Мне нужен спорт. Ты идешь со мной – повторил он. – Или я потащу тебя, как есть.

Я села и скрестила руки на груди, собираясь спорить. А может и без спора спровоцировала бы его на исполнение угрозы. Вряд ли рано утром в зале отеля толпа народу. Никто меня не увидит в пижаме. Зато я покатаюсь на плече у Кости.

Но он быстро передумал. Нашел другой способ меня убедить. Более эффективный.

– Алекс, сходи со мной в зал, пожалуйста. Мне нужна рутина с физическими нагрузками. Это возвращает равновесие.

Его вежливость и откровенность, пусть и частичная,