Иль Догхр. Проклятие Эмира (СИ) - Ульяна Соболева Страница 23

пикнуть не успели. Даже не кричали. Под воду одну окунул и так и продержал там пока биться перестала. Только одну не дотопил. Ударил о камни и решил, что она мертвая. Они оба тогда так решили. А сучка взяла и выжила. Если придет в себя скажет, что их Лами увела и как потом мужчина топил тоже скажет…Надо закрыть ей рот навсегда. Да так закрыть, чтоб сомнений у Ахмада не осталось, что это стерва его белобрысая сделала. Лами придумает как все обыграть. Лами всегда придумывает. И сейчас не удержалась. Увидела его, как на улице стоит и на небо звездное смотрит и все тело прострелило. Любовь ли это…но стать женой эмира она очень хотела, как и заполучить его в свою постель. Уж она бы постаралась, чтобы удовольствие ему доставить. — Что ты здесь делаешь? Он заметил ее сразу. Нюх как у хищника, взгляд в полумраке тяжелый, жесткий. Она даже поежилась, когда подумала о том, что с ней сделает если узнает…Не узнает! Она позаботиться о том, чтобы никогда не узнал! — Воздух сегодня особенный…очень свежий. И звезды яркие такие. Вышла посмотреть. — С твоего балкона их тоже хорошо видно. — Да, мой господин, благодаря тебе у меня есть прекрасная комната и балкон. — Никогда не забывай об этом! — Как я могу? Я помню каждую секунду о твоей доброте! Где-то вверху послышался шорох, и эмир резко поднял голову. Она посмотрела в направлении его взгляда и стиснула челюсти — смотрит на балкон, где стоит эта тварь, сука из-за которой все пошло наперекосяк. Смотрит на нее так как будто она единственная женщина во вселенной, а у Лами внутри все горит огнем, аж сердце выворачивает. — Полиция уже что-то узнала? А твои люди? — Идет следствие, — ответил и перевел взгляд на Лами, — что еще ты хотела спросить? С явным раздражением. — Хотела напомнить, что всегда можно посмотреть камеры. Уверена там видно с кем ушли девочки. — Их посмотрели! — И кого увидели? — Тебе пора спать! Рявкнул и Лами вздрогнула. — Пошла к себе, спокойной ночи! Значит видел и зерно сомнений посеяно… а может и целый отросток. Значит Лами сделает все, чтобы этот отросток расцвел буйным цветом…А еще, чтобы все об этом узнали!

Глава 20

— Я не стану повторять дважды! Сегодня ты должна это сделать и покончим с этим. Никто не узнает! — Ахмад, пожалуйста… я прошу тебя. Ведь можно… — Нельзя! Надо было думать, когда ты ходила к реке с моими детьми! Когда ты вообще приближалась к ним, а я тебе запрещал! Разве я не говорил тебе не приближаться к ним? Его лицо изменилось, он выглядел не похожим на себя. Даже сквозь смуглость проглядывалась неестественная бледность, а глаза горели и блестели сухим блеском. — Я не обижала твоих детей! — При чем здесь это? Девочки ни к кому не привязывались, никому не доверяли. Они всегда слушались слуг и находились на своей половине дома. Ты это изменила! — Но им нравилось наше общение, они ожили, они приходили ко мне, смеялись, радовались жизни. Разве я навредила им нашим общением. — Ты навредила! Себе! Рыкнул на меня, продолжая стоять в нескольких метрах. — Но разве невозможно доказать? Есть камеры есть свидетели. — Да! Есть! Камеры, на которых ТЫ! Свидетели, которые видели ТЕБЯ! — А полиция? — Ты хочешь знать что сказали в полиции? Кивнула, сжимая руки и молясь про себя, чтобы хотя бы оттуда новости были хорошими, чтобы хотя бы там меня не подозревали. — Пока что мне удается удержать их от вызова тебя в участок, но допрос будет и не один. Мне уже сказали, что тебе потребуется адвокат. Они опрашивают тех же свидетелей. Записи с камер я уничтожил…Но я не смогу убить каждого кто тебя видел. Его слова…его горячность, с которой он это говорил, заставили меня ощутить как сильно бьется мое сердце. — Зачем ты это делаешь? Почему…почему пытаешься защитить меня? — Потому что ты делишь со мной постель! Потому что я сам не верю в то что ты виновата…но не дай Бог мне усомниться в тебе. Страшнее палача ты не найдешь! А сейчас давай, глотай таблетки. Чтоб потом никто не посмел сказать, что у тебя был мотив. Я запираю эту комнату. Отсюда ты выйдешь только без ребенка…И еще. Не выходи из дома. Потому что сплетни очень быстро распространяются. Потому что тебя раздерут на части едва ты останешься без моей охраны. — За что? — За смерть ребенка. Людям страшно, и они хотят найти виноватого… и легче всего, чтобы это стала ты. Чужая, с другим цветом кожи, глаз и волос. Они тебя уже обвинили и вынесли приговор. Ты сможешь отсюда выйти, когда истинный виновный будет найден! — А если не будет? — Молись, чтобы был! И он ушел, оставив меня одну и закрыв дверь на ключ снаружи. *** Передо мной стакан с водой и две таблетки. Я смотрю на них и понимаю, что не могу этого сделать. Не могу их принять, не могу убить малыша. Я всегда относилась очень отрицательно к абортам…Нет, я не умаляю права женщины делать со своим телом то, что она считает нужным. Но ребенок — это уже не мое тело. Это человек. Маленький, беспомощный и совершенно беззащитный перед нашими решениями. Но также совершенно не понимать себя, не понимать это стремление защитить нерожденного ребенка того, кого я ненавидела…кого презирала от всего сердца и мечтала, как угодно, оказаться на свободе. Неужели это сейчас не момент когда нужно самой избавиться от ребенка, самой его уничтожить. И этот ребенок может принести мне только горе, только проблемы. Его используют против меня! Это приговор! Но только от мысли об этом все внутри холодеет, сердце сжимается до адской боли, и я чувствую невыносимую агонию. Я не могу потерять ЕГО ребенка…ЕГО! А кто он мне? Муж? Нет! Жестокий тиран, палач, насильник, истязатель. Этот малыш не родится от страстной любви. Я даже знаю когда мы его зачали…Но разве это имеет значение? Его собственный отец от него хочет отказаться. А я…я не хочу отказываться. Он нужен мне этот малыш. Он мне необходим, потому что это прежде всего частичка меня, это прежде всего МОЙ ребенок. Моя кровь и моя плоть. Сколько времени прошло с тех пор, как узнала… а кажется, что малыш принадлежит только мне, что я уже точно чувствую его, знаю, что он должен родиться. Я дура. Всегда была дурой. И я не должна беречь этого малыша. Не