Измена вопреки (СИ) - Лара Грей Страница 23

— Наверно хороший человек раз выпечкой угостила…

А вот это прозвучало с такой обидой, словно Матвей меня застукал за изменой. Немного чего-то детского прозвучало в словах, и я чуть было нелепо не растянула губы в улыбке.

— Ты же знаешь… — развела руками я, намекая, что когда снимаю для блога постоянно много блюд остаётся, но все же обида зашелушила голос разума, потому что Матвей не отреагировал, а сильнее сжал губы. Потом перевёл взгляд на меня и уточнил:

— У тебя все хорошо? Тебе нездоровилось в нашу последнюю встречу…

Надо молчать. Сейчас точно надо молчать, чтобы хотя бы самой разобраться в ощущениях и предчувиях. Я постаралась как можно беззаботнее оправдаться:

— Несварение. Немного не рассчитала нагрузку на поджелудочную.

Стоять с открытой дверью становилось некомфортно. Сейчас все собранное в доме тепло сбежит, а мне ещё ночевать, и то ли молиться на котёл отопления, то ли проклинать, потому что он упорно не хотел нормально работать. И Матвей не отказал бы, но это даст иллюзию не прошения, но потепления. Поэтому перебьюсь.

Даже если все будет хорошо, и беременность переползет на второй триместр, и я все же рискну рассказать о ребёнке Матвею, прежнего ничего не будет. Просто измена это ужасное, страшное и безжалостное. И она случилась со мной. А такое не прощают.

— А в остальном? Ты в чём-то нуждаешься? — Матвей пытался отыскать на моем лице ответы, но безуспешно. Я кусала губы, но я так постоянно делаю.

— Нет, все хорошо, — соврала я снова, не понимая чего хочет узнать Матвей. А потом догадалась. — Твоя мама приезжала. Мы поругались.

Эта новость никак не повлияла на настроение мужа. Он только уточнил:

— Она тебя обидела?

— Не думаю, — расплывчато призналась и дёрнула плечом, озноб от воспоминаний прошёлся по спине.

— Хорошо. Если станет докучать, скажи мне. Я решу этот вопрос…

— Я понимаю. Только она в курсе, что мы разводимся… и наверно следующий раз уже захочет с тобой говорить…

Мне, если честно, было безразлично, как Матвей объяснит наш разрыв, я просто оказывала услугу, вовремя сообщала о проблемах, которые настигали в самый неподходящий момент.

— Плевать. Лишь бы тебя не трогала, — печально признался Матвей и вновь взглянул мне за плечо. — Я тогда поеду. И Ксю…

Я пристально всматривалась в мужа, пытаясь понять, что такое внутри у него происходит, что он словно читал сейчас собственный смертный приговор. — Ты можешь на меня рассчитывать в любом случае. Как бы не сложилось дальше. Я мужем не стал хорошим, но другом…

— Уезжай, — покачала я головой, цепляя пальцами дверную ручку. Матвей хотел ещё что-то сказать, но после моей реплики передумал. Кивнул. От этого темные пряди перечеркнули лоб. Развернувшись, муж спустился с крыльца.

Я закрыла дверь и сползла по ней на пол. В голове кавардак и полное непонимание ситуации. Больно, обидно, зло.

Отчаяние затапливало сознание постепенно. Я успела убрать все на кухне. Растопила камин ещё раз, сомнительно, что дрова занялись бы и от углей, включила тёплый пол в ванной и нехотя поднялась в одну из гостевых комнат с библиотекой.

Читать бумажные книги это стало так давно мейнстримом, что об этом шутить даже неприлично. Но текст не запоминался. Я просто перелистывала страницы одну за одной. Одну за одной. До тренькнувшей смс на мобильном.

Снова фото.

Женские ноги в колготках или чулках на фоне салона авто, мужская ладонь на коробке передач. Кольцо на безымянном пальце Матвея.

Глава 27

Он. Потери.

Меня трясло в машине. Я словно был с лютого похмелья. Я даже не мог нормально держать руль. Какой-то там знакомый с ее выпечкой. Мамаша приезжала…

Я добрался до ближайшего магазина и вышел из машины. Купил сигареты. Закурил, стоя на крыльце. Рядом околачивался фермер и грузил в просевшие Жигули коробки с овощами.

— Продаёте? — подошёл я к мужчине. На вид за пятьдесят, опрятно одет.

— Продаю, только кому по осени овощи нужны, у всех все своё… — в голосе была досада. Я хмыкнул.

— Мясо, творог, молоко, фрукты продаёте?

Мужчина непонимающе уставился на меня. Я курил и ждал.

— Ну смотря сколько надо… — осторожно протянул.

— Одной женщине. Только все свежее и отборное. Завтра с утра в дом под номером…

Договорившись с фермером на доставку продуктов, я окинул взглядом дорогу к дому и впервые пожалел, что купил его так далеко от города. Супермаркеты сюда не привозят ничего. Один пункт выдачи одного магазина, больница далеко. Да и вообще я не планировал, чтобы это место стало загородной дачей или чём-то большим. Мне предложили взять по дешёвке недвижку, я и взял с перспективой перепродажи, но Ксюше так понравилось здесь.

Она никогда не говорила этого, но близость «Северного моря» — водохранилища, отдалённость от цивилизации, это влияло на Ксению особым магическим образом. Она успокаивалась, становилась очень нежной, словно этот дом стал местом ее силы. Поэтому ни разу за все время у меня ни разу рука не поднялась продать дом.

Окурок полетел в мусорный бак. Я проводил его взглядом, с ужасом осознавая, что теперь точно пора возвращаться в город. В квартиру, что холоднее склепа без Ксюши. И казалось бы, схвати, привези жену, но нет… Ксю такого не заслужила, чтобы я ее как куклу без голоса, чувств и желаний таскал туда сюда. Я облажался.

В машине играло радио. Я нервно стучал пальцами по рулю, не осознавая, что рубеж нашего развода перейдён. Документы поданы, Ксения не вернётся ко мне при любых обстоятельствах. А ещё…

Она врала. Совсем нелепо, косо и криво. Словно сама стеснялась своей лжи и если раньше, до сегодняшнего разговора, я ещё мог поверить, что все у нас кончено, то факт, что Ксюше есть что от меня скрывать, давал надежду. Ксю не из той категории, которая будет умалчивать о помятом крыле авто, а вот о том, что зародилось в душе, чувство беспокойства, печаль, это да. Жена хранила по несколько лет глубоко внутри моменты обид или радости. И сейчас тоже что-то прятала.

Знакомый ее. Как же!

Ходит тропинки мне топчет. А сам точно заглядывается. И ещё точно мои пирожки яблочные увёл.

Бесит.

Я вздрогнул от вибрации мобильника в кармане брюк. В дороге, сидя за рулём, вытаскивать телефон оказалось тем ещё приключением, но я все же извернулся