Влада Орлецкая - Снегопад чудес Страница 24

— Я не могла не прийти. Это же мой отец.

— А-а-а, понятно. Думаешь, он тебе на смертном одре все грехи отпустит? И примет блудную дочь в свои отцовские объятия? Слушай, сестренка, не трать время зря. Такие не меняются.

Анна и на этот раз ничего не ответила на такое циничное высказывание. Яна всегда соперничала с ней за скупую любовь отца, за любое снисходительное одобрение с его стороны. Бабуля за это презрительно называла ее конформисткой. И вот теперь она злобно поносит его, даже не скрывая своей ненависти.

— А что у вас произошло-то? — спросила Анна, присаживаясь рядом.

— Так… ничего особенного. Обычный дворцовый переворот. Крах империи. Тебе правда интересно?

— Ян, хватит придуриваться. Вы же моя семья.

— «Моя семья» — это марка сока… Ну хорошо, хорошо, слушай, если тебе так интересно. Благоверный мой… Сереженька… гоблин кривоногий, чтоб ему пусто было… оттяпал у отца фирму со всеми активами. И сразу смылся за границу. Да не один, а с какой-то девкой. Представляешь? Позвонил отцу из-за бугра и давай ему всякие гадости в трубку говорить. Будто бы давно мечтал его, идиота старого, кинуть, будто бы надоел он ему со всем своим семейством… и тому подобное… Это мне уже мама рассказала. Отец, понятное дело, сразу за сердце, упал как подкошенный. Ну а мне эта прошмандовка мужнина позвонила, представляешь? Издевалась, говорила, что Сереженька наконец-то счастлив, освободившись от меня, дуры фригидной… ну, и так далее, со всеми интимными подробностями…

— Господи, ужас какой, — пробормотала Анна. Щеки у нее так и вспыхнули, и всю бросило в жар от негодования. То, о чем говорила Яна, просто не укладывалось в голове.

— Я тоже сначала была в шоке от всего этого. А потом подумала: да и хрен с ним. И так мне сразу легко стало, будто я из тюрьмы вышла на волю. Ох, Аня, ты ведь ничего не знаешь! Ты правильно сделала, что не пошла замуж за этого козла. А я вот папеньке нашему перечить не осмелилась… ну, и влетела по полной программе, как член в рукомойник.

Она закурила вторую сигарету.

— Муж ни во что меня не ставил, денег не давал, только на хозяйство, да и то — за каждый рубль отчитайся, как перед налоговой. Чеки требовал, придурок. Детей не хотел. Заставлял меня при нем противозачаточные таблетки глотать. Господи, Аня, да я по доброй воле ни за что бы не стала от него рожать! На нашей планете и так идиотов полно, куда еще-то плодить? Короче говоря, он держал меня вместо прислуги: постирать, убрать, еду приготовить, в магазин сгонять, рубашки погладить. Ну и супружеские обязанности… слава богу — нечасто. Весь свой потенциал он растратил по саунам.

— Это ужасно.

— Да не очень-то и хотелось. В постели он никакой. Импотент со стажем. Но все претензии, естественно, ко мне. Это я его, оказывается, не возбуждала. Представляешь, на двадцать лет старше меня, пузатый, кривоногий козел… вонючий, к тому же… и молодая жена его не возбуждает. Как тебе такое? Тестя костерил почем зря, тебя вспоминал, говорил, что наш папаша вырастил двух фригидных идиоток… Я пыталась открыть отцу глаза, показать ему, что такое на самом деле его дорогой зять и совладелец. Так папаша мне знаешь, что сказал? Ты, мол, теперь замужняя женщина, учись сама находить общий язык с мужем, а меня в ваши дела не впутывай. Вот тогда я поняла, что помощи и защиты мне ждать неоткуда, и решила развестись. Так наш большой папа показал мне большой кулак: мол, только попробуй — денег не дам, крутись как хочешь… И села я на то же место. Как жить-то без денег?

— Работала бы, как все.

Яна даже обиделась на это замечание сестры.

— Что? Работала? Ты шутишь? Я же ничего не умею.

— Кто в этом виноват?

— Как кто? Папенька, конечно.

— У нас с тобой один и тот же папенька, но тем не менее…

— Ну-у, ты не сравнивай. Если бы у меня была собственная квартира, как у тебя… Так он из-за твоего фортеля и меня с квартирой обломал.

Анна усмехнулась про себя. Янка ничуть не изменилась. Поначалу девушке стало жаль сестру, чисто по-человечески, и она даже прониклась к ней искренним сочувствием по ходу рассказа о тех мытарствах, что выпали на ее долю. Но затем жалость исчезла. Яна сама виновата, что оказалась в такой ситуации. Она всегда была ленивой, ничем всерьез не интересовалась, учиться не желала, работать — тем более. Все, чего ей на самом деле хотелось, — это удачно выйти замуж, обрести солидного и обеспеченного супруга. Похоже, Яна так до сих пор и не поняла, в чем кроется истинная причина ее положения. Для нее виноваты были все: отец, потому что давил авторитетом; мать, потому что не противилась отцу; муж, потому что не давал денег, изменял и совершенно с ней не считался… Анна тоже оказалась виноватой. Хотя бы потому, что нашла в себе силы самостоятельно устроить свою жизнь. И еще потому, что у нее была квартира, которую она успела «урвать» у потерявшего бдительность папеньки.

— Ладно, Ян. Ты держись. Не падай духом. Все образуется…

— Угу, — буркнула та в ответ.

Присутствие более успешной сестры уже начинало ее раздражать. Она высказалась, облегчила душу, использовав Анну как сливное ведро, и теперь хотела, чтобы та ушла. К тому же это «ведро» начало давать Яне советы и читать нравоучения, а это уже было невыносимо.

— Приходи на свадьбу, — пригласила Анна.

— Постараюсь.

То, что Яна не пойдет ни на какую свадьбу, было ясно как божий день. Между сестрами пролегала зияющая пропасть длиной в семь лет, а возможно, и больше. Они никогда не питали друг к другу привязанности, их отношения не отличались ни особой теплотой, ни взаимопониманием. Словно они не были рождены одной и той же женщиной. Анна с болью осознавала это, равно как и то, что ничего уже не может с этим поделать. Они с сестрой не нужны друг другу. Впрочем, возможно, их общение еще состоится, но только редкое — всего лишь для поддержания родственных уз.

Анна поднялась со скамейки и пошла в корпус, надеясь, что ее пропустят в палату к отцу. В холле она встретилась с Людмилой Сергеевной. Мать снимала пластиковые бахиллы, неудобно присев на край стула.

— Ну как он? — спросила Анна.

— Теперь уже ничего, лучше… Грозится, что как только встанет на ноги, так сразу разделается с этой мразью… Уж я пыталась его успокоить, да где там… — Она обреченно махнула рукой. — Зайдешь к нему?

— Конечно.

— А где Яночка?

— Во дворе. Мы только что поговорили.

— Ох, она так обижена на отца! Считает, что это он во всем виноват. — Людмила Сергеевна жалобно посмотрела на дочь. — Ты тоже так считаешь?

Анна примирительно обняла мать за плечи.

— Ну что ты, мам… не переживай. Все будет хорошо. У нас у всех все будет хорошо. Поезжай домой… Постой, я сейчас попрошу Витю вас с Янкой отвезти. Он ведь тут во дворе, в машине сидит…