Анна Яковлева - Шестое чувство Страница 24

– Тоха, это что? – Виктору удалось прорваться через заслон, он ухватил Серафиму за рукав блузона.

– Знакомая, – неохотно признался Квасов, не отпуская Симкины глаза.

– И кто она?

– Соседка.

– Ты никогда не говорил, что с тобой по соседству живет такая бикса.

У Симки задрожал подбородок, повело губы.

– Что??!

– Вить, иди за стол. Тебя гости ждут. – Квасов уже начал звереть, атмосфера стремительно накалялась, но Симке этого было недостаточно.

«Как обмельчали мужчины. А на вид такой крутой», – глядя на соседа, подумала шалава и мать троих детей. Ничего, она сама способна постоять за себя.

Симка потянула рукав:

– Ты больной, да?

В воздухе реактивно мелькнул кулак Виктора. Антон перехватил удар:

– Витек, кончай, я же сказал – она сейчас уйдет.

– Тоха, не лезь, таких учить надо кулаком. Такие не понимают русскую речь!

– Она уже уходит. – Этот убогий инвалид-надомник имел наглость решать, что ей делать, а что нет!

– Да пошли вы все! – Симка рванулась из рук Виктора так, что рукав блузона затрещал.

– Витя, пожалуйста, у тебя же праздник, – умоляла брюнетка своего чокнутого друга.

Виктор не успел перехватить верткую, как угорь, соседку Квасова – подруга-брюнетка поспособствовала, и Симка вырвалась на свободу, отбежав на несколько шагов.

– Что, по-твоему, она здесь делает, – обратился Виктор к Антону, – одна, без сопровождения?

– Что ты здесь делаешь? – переадресовал вопрос Антон.

– Угадай с трех раз, – огрызнулась Симка, отступая.

– И гадать нечего: на съем девочка пожаловала, – Виктор мерзко ухмыльнулся, – не знал за тобой тягу к дорогим шлюхам.

Антон схватил Виктора за обшлага пиджака. Еще секунда, и эти двое схлестнутся из-за нее, а когда такие экземпляры учиняют драку, попадает всем – это Симка знала доподлинно.

Брюнетка оказалась зажатой между двоими рычащими, готовыми сцепиться мужчинами и коротко взвизгнула.

– Ты из-за этой шмары на друга руку поднял? – Рано выцветшие глаза Виктора с болью смотрели на Антона.

– Сам ты… – открыла рот Симка, но вовремя вспомнила про кулаки.

– Кончай базар и выметайся отсюда, – прохрипел Виктор, зажатый со всех сторон качком охранником и друзьями, – лезгинку в другом месте будешь танцевать, сучка.

Грудь у Симки от страха и обиды ходила волнами. С гордо поднятой головой она направилась к столику: нужно было срочно принять несколько капель, чтобы успокоиться.

Плюхнулась на стул и нащупала под рукавом дыру: блузон треснул по шву.

Красавец официант с улыбкой киногероя быстро и элегантно сменил блюда, наполнил бокал, пожелал приятного аппетита. Мерзавец.

Все мерзавцы.

Давясь слезами, Симка хлопнула коньяку и еще не успела почувствовать успокоительное действие алкоголя, как опять зазвонил телефон – Танечка.

– Мам, Мадина заснула.

– Спасибо, доча, – горло перехватило, – одна ты меня понимаешь.

Коньяк был настолько хорош, что утешал уже одним своим видом. Симка с вызовом огляделась и влила в себя остатки.

Скрипка рвала душу, но сунуться к музыкантам Серафима не отважилась, хотя краем глаза видела, как Виктора вывели из зала. В конце концов, она здесь, и она устроила этим козлам…

Последнее слово осталось-таки за ней! Век будут помнить.

Не успела Симка насладиться победой, как над столом горой навис Антон:

– Сворачивайся, соседка, поехали. – Взять бы тебя за шкирку и вытолкать взашей, читалось в его взгляде.

Симка снизу вверх смотрела на выбритый подбородок Квасова и не двигалась.

– Ты сегодня сам на себя не похож. Куда делся твой стильный камуфляжный прикид?

– Сдал в химчистку.

– А-а! Так ты еще и аккуратист?

Соседка уже бесила Квасова. Антон лелеял мечту уйти из заведения с податливой девочкой, Натали: Витька пригласил для него такую карамельку – одалиску, скромницу и прелестницу. От одного имени эрекция делается, а он, вместо того чтобы охмурять девушку, нянчится с чужой женой, матерью троих детей. Так ведь недолго и альтруистом прослыть, а то и (тьфу-тьфу-тьфу) пацифистом.

– Слушай, – Симка хмыкнула, вспомнив что-то забавное, – а здесь что, правда гей-клуб?

– Ты все-таки нарвешься сегодня, – пообещал Антон.

Серафима поджала губы. Захотелось побольнее ужалить стратегического врага.

– Если это не гей-клуб, то вали отсюда, не отсвечивай, может, я кого-нибудь подцеплю, – наконец, произнесла она томным голосом и снова потянулась к коньяку.

Ладонь Антона сжала вытянутое горлышко графина.

– Я же сказал – хватит.

Симка выдала свою лучшую улыбку:

– Да, мой господин.

Против воли губы Антона растянулись в улыбке, лицо приняло самодовольное выражение. «Господин», вопреки ожиданию, лег на душу.

«А она ничего так себе». Под влиянием «господина» Антон согласился признать очевидное, сделал знак официанту и распорядился хозяйским тоном:

– Рассчитай-ка девушку.

– Минуту. – Вышколенный парень исчез из вида.

Симка оглядела стол, выбрала закуску, подцепила на вилку и отправила в рот.

– Поем, тогда и поеду, – поделилась планами Сима.

Антон с удивлением обнаружил на столе не менее десятка блюд. Рыба, мясо, колбасы, грибы, оливки и маслины, соусы, три салата – Симка, похоже, собиралась всерьез предаться пороку чревоугодия.

– А тебе не вредно столько есть, соседка?

– Мне – не вредно.

Мать семейства снова потянулась к графину.

– Хватит, – снова вмешался несносный сосед.

Телефонная трубка рядом с Симкиной тарелкой яснее ясного говорила: папаша ребенка должен выйти на связь.

– Ждешь звонка? – Квасов не узнал своего голоса – столько в нем было незнакомых оттенков.

В отличие от Квасова Симка моментально разложила на составляющие эти оттенки: кроме любопытства, имели место ревность, сочувствие и робкое заигрывание. И еще нечто такое, от чего из глаз фонтаном брызнули слезы: слабенькая, как недоношенное дитя, надежда. Надеждюшечка.

Ну вот, не хватало только истерики, подумал Квасов.

Реветь в заведении, где полно людей, – просто глупость. К тому же это пьяные слезы. А женские пьяные слезы в заведении – это уже совсем дурной тон. С манерами, в самом деле, у соседки напряженно. Приехала в ресторан одна, без спутника… «Незнакомка», епэрэсэтэ.

Эх, не его она жена… Антон усилием остановил себя.

Не стоит заниматься самообманом. Статистика подтверждает: каждый четвертый участник боевых действий получает прицепом статус бывшего мужа. Нельзя осуждать за это простых тетех: ветеран не похож на обычного рядового мужа с его футболом, пивком, рыбалкой, грязными носками и торопливым совокуплением по утрам. Здесь все гораздо круче. К грязным носкам, рыбалке, пиву, футболу и торопливым совокуплениям прилагается скверный характер человека, неспособного к уступкам.