Анна Богданова - Самое гордое одиночество Страница 24

– Да, Адочка. И его тоже. Еще Варю – она за прилавком и меня.

– 120—120—120, – пробормотала моя кузина, снимая мерки со Светы. – Не понимаю! Прямо анекдот, анекдот прямо! И где мне талию делать? Где талию делать-то?

Мы с Икки, едва сдерживая хохот, убежали в подсобку.

– Ой! Не могу! Интересно, у Огурцовой такие же объемы? – проговорила Икки после приступа дикого хохота.

– По-моему, ее в последнее время разнесло. Тебе не показалось, что она еще поправилась?

– Может быть, – сказала Икки и вдруг заерзала на стуле. – Что-то у меня какой-то дискомфорт!

– Где?

– Где, где!.. – передразнила она меня. – Ну точно, меня этот сопляк заразил! Ясно, как белый день! Чем-то страшным и венерическим! Подонок!

– Да еще и суток не прошло! Как ты можешь так уверенно об этом говорить?!

– Потому что я точно знаю, что больна! У меня всегда инкубационный период очень короткий!

– Поезжай к Пульке, – посоветовала я.

– И что я ей скажу? Она меня со света сживет!

– Скажи – провериться приехала, она сама говорит, что женщине необходимо раз в полгода показываться гинекологу, и Анжелку заодно захвати.

– Правильно! Она на Огурцову отвлечется и не будет особо зацикливаться на моих похождениях! – Икки тут же замолчала, когда в дверях появилась моя кузина.

– Адочка, не зайдешь ко мне на чашку чая?

– Ой! Сестрица! Я бы с удовольствием, но у меня совершенно нет времени! Совершенно! Сейчас поеду в магазин «Ткани», присмотрю материал для формы, а к семи опять на работу! На эту работу проклятую! А Фроденька одна! Одна сидит! Икки, дай денег на материал! – без всякого перехода проговорила она.

– А сколько? – Икки от неожиданности поперхнулась слюной.

– Сколько! Сколько! Чем больше, тем лучше! Нечего сковывать полет моей творческой мысли! Нечего!

– Ада, но аптека сейчас и так находится в стесненном финансовом положении.

– Она всегда будет в положении! Всегда! Ты хочешь эксклюзивную форму? Или я нашью балдахинов! Балдахинов нашью и в сто рублей уложусь для каждого!

Вид у Икки был совсем потерянный, Адочка посмотрела на нее и сжалилась:

– Ну ладно, можешь вообще ничего не давать, я у кровопийцы, у вампира попрошу!

– У кого? – удивленно спросила Икки.

– У кого, у кого! У бывшего мужа! Мужа бывшего! – повторяла она, как заезженная грампластинка. Я давно заметила: когда Адочка начинает нервничать, она может повторять одно и то же слово или словосочетание бесконечно. – И пусть попробует не дать! Пусть не дать попробует! Мы с Афродиткой на него в суд подадим! Он по брачному договору обязан помогать мне и после развода! Так-то! – победоносно воскликнула она и поехала в магазин «Ткани».

Я же отправилась домой, договорившись с Икки созвониться завтра вечером после ее посещения нашей заботливой гинекологини.

До обеда следующего дня я пыхтела над первым предложением «Безумного ревнивца». Сначала хотела было начать роман со сцены знакомства Марфушеньки (главной героини) со Стасом (маньяком-ревнивцем), но никак не могла придумать место встречи. На улице? Нет. Это отдает пошлостью и вообще смахивает на начало бульварного романа (особенно если устроить встречу на одном из бульваров Садового кольца Москвы). В гостях? Тогда нужно еще и гостей описывать – что каждый из них представляет. Все не то! Не то все! Битых три часа я пыталась сочинить начало, но бесполезно. А первое предложение в моем деле – это самое главное, можно сказать, залог успеха будущего романа – своеобразная пружина, от которой я оттолкнусь и одним махом напишу гениальный текст...

Заставка «Твори, создавай, созидай, гениальность!» мне порядком поднадоела, и я со злости снова заменила ее на «Работай, бестолочь!», потому что, кроме как бестолочью, меня никак нельзя назвать!

И о чудо! Стоило мне только изменить текст бегущей строки на прежний, как в голову тут же пришла поистине гениальная идея. И зачем мне понадобилась эта пресловутая сцена встречи героев?! Можно прекрасно обойтись без нее!

Итак, Марфа со Стасом уже давно знакомы, она думает, что он искренне любит ее, и за это любит его. Полным ходом идет подготовка к свадьбе. Первая глава почти написана, во второй речь будет идти непосредственно о самой свадьбе. А с третьей, собственно, и начнут разворачиваться события. Нестандартно, оригинально, неизбито! Все любовные романы, как, впрочем, и сказки, заканчиваются свадьбами (вроде того, что «Я там был, мед, пиво пил – усы лишь обмочил»), а у меня все только будет начинаться со свадьбы. Этот роман может потянуть на Нобелевскую премию за открытие нового сюжета!

«Однако пора собираться за письмом и «Сексом на сеновале» к Любочке», – решила я и, сохранив файл, выключила компьютер. Собиралась я сегодня, надо заметить, довольно тщательно – мне надоело выходить из дома с хвостом набекрень, в сапогах от разных пар или полосатой пижаме и тапочках! А может, не поэтому я так скрупулезно наносила макияж и завивала кончики волос щипцами? Буду честной хотя бы перед собой – я надеялась... Нет, надеялась – это не то слово! Короче, мысль была такова: вдруг, как полтора года тому назад, я встречу в редакции «лучшего человека нашего времени»?! Никаких отношений между нами быть не может – это очевидно, но мне будет очень неприятно, если он увидит меня непричесанной, бледной, со слезящимися невыразительными глазами от долгого сидения за компьютером. Все же нужно, я думаю, хоть немного себя уважать, быть в форме и пройти (если, конечно, я его встречу) с гордо поднятой головой. Короче, надо быть на высоте.

И я взметнулась на такую высоту, что, выйдя из дома, позволила себе поймать такси, а не толкаться в метро. Адочка была права, когда как-то сказала:

– Ненавижу мужиков, которые, помимо того, что место в переполненном вагоне займут, еще и коленки свои растопырят, будто по-другому сидеть не могут! Будто у них между ногами что-то очень большое и драгоценное! Драгоценное как будто! А на самом-то деле у них там вообще нет ничего! Ничего нет!

– Как, Адочка? – удивилась я тогда. – Совсем ничего? Да быть того не может!

– Ну что-нибудь есть, наверное, но совсем незначительное! И поверь мне на слово – чем больше коленки растопыривает, тем меньше у него в штанах! Да, да! – заверила она меня, словно была знатоком в этом щекотливом вопросе или проверила это на практике.

Через сорок минут я, задрав голову как можно выше, переступила порог редакции и сильно хлопнула дверью, чтоб все на меня внимание обратили – не каждый день я бываю так хороша собой, не каждый день я выхожу на улицу в одинаковых сапогах!

Постучавшись ради приличия в дверь, я, не дождавшись разрешения войти, влетела к Любочке... Нет, все-таки буду честной до конца – я почти не сомневалась, что увижу там Кронского. Сначала я ожидала увидеть его у входа, поэтому-то и взяла такси (а вовсе не из-за растопыренных коленок «мужиков с пустыми штанами», как выразилась Адочка) – чтобы эффектно выйти из машины, подобрав шубку. И дверью я так картинно хлопнула отнюдь не для того, чтобы охранники издательства посмотрели на мои одинаковые сапоги – я и тут, в холле, ожидала увидеть великого детективщика современности. И в кабинет я ворвалась, уже злясь и сгорая от нетерпения, но вместо Кронского столкнулась нос к носу с Маркелом Маркеловичем Мнушкиным, у которого наконец миновал творческий кризис и он с новой силой застрочил свои (как мне вчера по телефону сказала Любочка) пошлые бульварные романы, в которых без зазрения совести перевирает все исторические факты. Столкнулась и отшатнулась, потому что как раз на носу у плодовитого писателя сидела внушительная бородавка с кустиком иссиня-черных волосков, которые он, видимо, регулярно подстригал.