Джудит Крэнц - Я покорю Манхэттен Страница 24

Конечно, у нее, как и положено, родился мальчик. Несмотря на все эти разговоры («неважно, кто родится, лишь бы был здоровенький»), в глубине души каждый знает, что первенец должен быть мальчиком. Это знал еще первый из пещерных людей, а вслед за ним все остальные.

– А вот и мы! – воскликнул Зэкари, пропуская вперед няню с младенцем. – Похоже, он голоден. Я обнаружил его по крику.

– Это не от голода. Ему просто требуется развивать легкие, – авторитетным тоном пояснила Лили, так же как это делала раньше ее мать.

– Хотите, чтобы я оставила сына с вами? – спросила няня, видя, как молодая мама жадно тянется к ребенку.

– Спасибо. Сейчас вы можете быть свободной, – ответила Лили. – Зэкари, дорогой, ты ведь не возражаешь? Мне хотелось бы, чтобы нам с Тоби никто не мешал… Приходи где-нибудь через час, хорошо? Малышу спешить некуда.

– Через час? – протянул Зэкари, стараясь не показать, насколько он задет. – А тебе ничего не понадобится? – Он с нежностью взглянул на жену, возлежавшую на целой горе подушек в шелковых наволочках, отделанных старинными кружевами; точно такими же были простыни и пододеяльники, тоже привезенные из дома. Еще никогда Лили не была столь ангельски хороша с распущенными по плечам волосами. В ее ушах посверкивали серьги в бриллиантовом обрамлении. Сапфировые – на счастье, чтобы родился мальчик. Шкатулка, в которой находились ожерелья и браслеты, довершавшие весь набор, стояла открытой рядом с кроватью, а сами драгоценности, приобретенные у «Ван Клиффа и Арпелса», лежали около настольной лампы – наглядное воплощение мечты из какого-нибудь сна в летнюю ночь.

– Если что, я всегда смогу воспользоваться этим звонком, – она указал на столик возле кровати, – обещаю тебе. А сейчас прошу вас обоих удалиться, прежде чем мой сын поднимет на ноги весь город.

Сколько бы ни бурлили страсти, что важнее для формирования характера – наследственность или среда, с Тобиасом Адамсфилдом Эмбервиллом все казалось ясным: из него должно было вырасти чудовище. Еще бы, любимец отца и матери, для которой он, в сущности, являлся продолжением ее самой (а себе она привыкла не отказывать ни в чем!), он не мог не стать чудовищно избалованным. Но этого не случилось.

– Благодаря крови Андерсонов, что течет в его жилах, – заметила Сара Эмбервилл, бабушка Тоби. – Он настоящий протестант по своему отношению к труду.

Лили, находившаяся на седьмом месяце беременности, весело рассмеялась:

– Но, Сара, он же еще совсем ничего не делает по дому.

– Да ты только погляди, с какой серьезностью и упорством он копается в саду. Можно подумать, что ему платят за каждый совок земли! За все время, что я у вас гощу, он ни разу не заплакал. Вовремя идет спать, не капризничает. И няня тоже говорит, что с ним никаких хлопот. Ест все положенные ему овощи, а ведь даже Зэкари в детстве этого не делал. Надеюсь, второй ребенок будет таким же.

– Мы решили, что второй ребенок должен составить Тобиасу компанию. Самому же ребенку плохо, если в семье он единственный, поэтому-то я так и спешила. А так бы с удовольствием ограничилась одним сыном. Сидела бы и смотрела, как он подрастает.

Сара Эмбервилл ничего не ответила. Она до сих пор не привыкла к невестке, и вряд ли ей когда-нибудь это удастся. Вообще-то Сара даже побаивалась Лили. Она знала: стоит ей не угодить невестке – и не видать ей не только внука, но и сына. Минни уже несколько месяцев как отказали от дома после того, как она имела неосторожность заметить, что поскольку в Америке детская одежда ничем не уступает европейской, вряд ли имеет смысл привозить ее из Лондона, тем более что Тоби так быстро вырастал из нее.

– Смотри, он уже идет обратно. Наверное, проголодался, – заметила свекровь.

– Посмотрим еще, что скажет завтра садовник, – усмехнулась Лили.

– А что, он удивится?

– Тоби выкопал тюльпаны. Все до одного. А они на следующей неделе должны были уже распуститься. Осенью садовник посадил четыреста штук.

– Боже мой, – в ужасе пробормотала свекровь.

Ей и в голову не приходило, что Лили с самого начала прекрасно знала, какие тюльпаны «собирает» ее сын. Вот уже два часа Сара из всех сил старалась сидеть спокойно, плотно сжимая губы, чтобы, не дай бог, не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Что ж, наверное, найти хорошего садовника на Манхэттене не проблема. А у них в Андовере такой проблемы и вообще не возникало. Она с сожалением убеждалась, что быть бабушкой совсем не такое удовольствие, как ей ыечталось. Ну а во всем остальном разве не так?

Более некрасивого ребенка, чем Мэксим Эмма Эмбервилл, на взгляд Лили, невозможно было себе представить. Появившись на свет, она напоминала общипанного цыпленка: безволосая голова, кривые ножки и сыпь с самого первого дня. Ее мучили колики, она кричала и когда бывала голодна, и когда сыта. Из всех новорожденных, как поделилась с Лили врач детского отделения роддома, она самый трудный ребенок.

– Надеюсь, ты послала эту врачиху куда подальше? – взорвался Зэкари, когда жена передала ему эти слова.

– Зэкари! Как ты можешь такое говорить? Да бедная женщина ума не могла приложить, как успокоить малышку. Я се тут же обрадовала, сказав, что мы завтра же поедем домой. Что меня действительно тревожит, так это наша няня. Она так привязана к Тоби. Что, если она не выдержит и уйдет от нас?

– По-моему, она чересчур мало занята, учитывая, сколько мы ей платим.

– Пока что я позвонила в агентство, чтобы они прислали вторую няню. Мне предложили мисс Хеммишс, у нее отличные рекомендации. И как раз специализируется по трудным детям. Завтра, когда мы приедем, она уже должна появиться. И сразу же приступит к работе. К счастью, комната Мэкси далеко от спальни Тоби, так что он сможет спокойно спать.

– Господи, Лили, у ребенка обычные колики, а не проказа! Думаю, у нее чертовский упрямый характер – вот и все. И ее внешность мне нравится. Будь я проклят, если она не похожа на меня.

– Глупый! Ты же знаешь, что дьявольски красив!

– О, ты не видела моих детских фото, – ухмыльнулся Зэкари.

– Наверное, со временем она похорошеет. Дурнеть ей, во всяком случае, явно некуда, – пробормотала Лили.

И колики, и сыпь исчезли одновременно. За полгода Мэксим набрала вес, ее кривые ножки выпрямились, на них даже появились ямочки. Как только у нее на голове стали расти черные волосы, выяснилось, что они прямые и густые и, к великому удовольствию Зэкари, который был буквально на седьмом небе от счастья, в них пробивалась белая прядь – как раз в том месте, где и у него самого. Что же касается ее духа, то он оказался сильнее, чем у хваленого специалиста по трудным детям. Мисс Хем-мингс, продержавшись менее двух лет, чуть не плача, пришла к Лили.