Кэтрин Стоун - Блеск жемчуга Страница 24

- Ты могла бы сама позвонить ей, Джулиана. Ты могла бы снова все рассказать ей. Конечно, ты можешь ответить, что она и так все отлично помнит, но мало ли что…

Мягкая улыбка появилась на губах Джулианы. О, как бы она хотела верить в то, что все дело в некоммуникабельности, во взаимном непонимании матери и дочери и что все это можно преодолеть, просто сказав несколько слов, которые все эти годы почему то не были сказаны. Но Джулиана знала, что нет таких слов; в тот день, когда она была вынуждена признаться своей тринадцатилетней дочери, что ее отец вовсе не разбился, Джулиана сказала Мейлин все, что только могла сказать. И в следующие пять лет много раз повторяла это.

Так что дело не в том, что Мейлин что то не расслышала. Ее умная дочь наверняка отлично запомнила все ее слова и неоднократно вспоминала их, добавляя свои толкования.

«Это не любовь, мама! Он просто использовал тебя и бросил. Ты еще не поняла это? Не надо ругать судьбу и сваливать все на звезды! Он сам решил, что не будет с тобой, он предал нас, и ты все эти годы изменяла мне, говоря, что он погиб и какой он был хороший! Мне бы хотелось, чтобы он и в самом деле погиб, и могу заверить тебя, что он вовсе не такой прекрасный, любящий и честный. Он просто моряк, всегда охочий до секса, и больше ничего, а я теперь - ублюдок, живое свидетельство твоего позора. Попробуй ка жить здесь с зелеными глазами и белой кожей, со смешанными чертами лица - люди ведь смотрят, мама! Они издеваются и дразнят меня. Как ты думаешь, почему мне удалось выжить до сих пор? Потому что я была уверена, что я - не такая, как ублюдки девок с Ваньчжая, я - дитя любви, а не греха. Но оказалось, что я - именно такая, потому что все, что ты говорила мне, - ложь».

- Джулиана?

- Не уверена, что она все забыла.

- Но она теперь старше и мудрее.

- Мейлин всегда была мудрой, - возразила Джулиана, вспоминая, как ее малышка скрывала свои муки, чтобы не тревожить мать. - Я хочу дать ей возможность увидеться со мной, Ив, если она захочет. Она вернулась в Гонконг, чтобы построить нечто прекрасное там, где была так несчастна когда то. Но я не хочу вмешиваться. Это было бы нечестно с моей стороны.

Ив снова глубоко вздохнула, пережидая новый приступ боли. Когда она заговорила, ее голос был так спокоен, что посторонний никогда не догадался бы о безмолвной битве, которую она вела.

- Я собираюсь увидеться с ней, Джулиана.

- Ты? - прошептала Джулиана. - Когда?

- В следующую субботу. Джеффри дает званый ужин в честь начала строительства «Нефритового дворца».

- И Мейлин будет там?

- Джеймс сказал, что она придет.

- Ты не сказала Джеймсу, что она моя дочь?

- Разумеется, нет. Я обещала тебе, что никто не узнает об этом, Джулиана, и ты знаешь, что я никогда не нарушаю обещаний.

- Знаю. - В голосе Джулианы слышалась гордость за свою подругу, обладающую редким даром чувствовать сердца других. - Я рада, что ты увидишь ее, Ив.

- Может быть, ты тоже хочешь прийти на этот вечер, Джулиана? Я могу спросить Джеффри, и тогда ты тоже…

- Нет, - спокойно возразила Джулиана. - Спасибо за предложение, Ив, но Мейлин должна сама захотеть встретиться со мной. После всего того, что произошло между нами, после всех лет, что прошли со времени нашей последней встречи, мы просто не можем увидеться вот так, случайно…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мартовский бриз был прохладен и свеж, полночная луна пробивалась сквозь пелену облаков, окрашивая море в неверный серебристый цвет, а песок - в цвет потускневшей слоновой кости. Он бежал, а волны шуршали по песку. И все же он услышал отдаленный гром, чьи раскаты прокатились по ночи.

Но это был не гром. Хотя он еще не знал, что это, этот звук положил конец всем его мечтам и надеждам, он повернулся и побежал назад, к дому… и в этот момент небо перед ним окрасилось в оранжевый цвет, подсвеченное алым внизу.

Он ускорил бег, сердце вырывалось из грудной клетки, и тут ночную тишину разрезал вой сирен. «Неважно, - сказал он себе. - Даже если дом загорелся, там никого нет - она ведь в Лондоне спокойно спит в своей постели, и ей снятся сны о нашей любви».

Но почему то эти здравые мысли, которыми он пытался успокоить себя, не действовали, и он вспоминал ее голос, ее пожелание спокойной ночи - он пропустил самое важное, то, что она хотела приехать к нему. Она слишком соскучилась по нему и, несмотря на усталость от беременности, была так рада носить их малыша, что у нее хватило энергии доехать до Уэльса.

Ее автомобиль был здесь, безжалостно освещенный адским пламенем, пожиравшим их приморскую резиденцию. Пожарные попытались не пустить его - но он был сильнее их, его любовь к жене была сильнее всего на свете.

Он задыхался от дыма и огня, но пытался проникнуть все глубже в дом, ему чудился ее жалобный зов: «Джеймс, помоги мне! Пожалуйста, помоги!» Казалось, он видит тень на фоне огня - ее силуэт сквозь дым и пламя - и даже может разглядеть в ее утробе их сына, который тоже зовет его, веря, что папа спасет его из огня…

Джеймс проснулся, задыхаясь, словно в ту далекую ночь. Его легкие наполнял свежий чистый воздух, но он все равно задыхался, на этот раз от жгучей, острой боли. Это был сон, единственный, который с тех пор снился ему, кошмар, перед которым был бессилен даже дневной свет, потому что он почти с начала и до конца был правдой, неистребимым воспоминанием о его безнадежной попытке спасти свою жену и их нерожденного сына.

Но Гуинет не звала его, как и их сын: они погибли мгновенно, не успев проснуться, не успев ужаснуться виду пламени. Ни Джеймс, ни кто другой ничего не смогли бы сделать для их спасения.

Джеймс чуть не умер от ран, полученных на пожаре, и если бы не одна мысль, не одно зловещее предчувствие, он скорее всего позволил бы своему телу умереть.

- Это был не простой несчастный случай, Джеймс, не просто взрыв из за утечки газа. Это была бомба. Гуинет убили.

Так сказал ему однокашник по Кембриджу, теперь работавший в Скотленд Ярде и приехавший в госпиталь, чтобы лично сообщить Джеймсу ужасную новость.

Однако из углей дома в Уэльсе не удалось раздобыть никаких зацепок - несомненно, убийца был профессионалом, наемным киллером. Пластиковая взрывчатка - классическое оружие террористов; подложена она была так искусно, что менее тщательное расследование, скорее всего, пришло бы к выводу, что это несчастный случай. Именно потому, что убийца был так искусен в исполнении своего замысла, Скотленд Ярд решил дать ему понять, что он преуспел - пока дело не было раскрыто, никто, ни пресса, ни журналисты, так и не узнают, что смерть Гуинет Дрейк вовсе не была следствием нелепого несчастного случая.