Джудит Крэнц - Последний танец вдвоем Страница 24

– Вы все талантливые, – объявил он им, – у вас есть все данные, иначе я бы вас сюда не взял, но вы насилуете себя. Можно сымитировать что угодно – даже оргазм, – но играть через силу Шекспира нельзя. Поэтому вон отсюда! Повеселитесь вволю, и, только когда отдохнете, покажетесь мне снова на глаза, иначе я не позволю вам играть трагедию!

В десять секунд комната опустела, и Ник решил поехать с Заком в горы. «Это самое интересное, что может предложить Нью-Йорк», – думал он, ведя машину по расчищенному после недавней метели шоссе.

Они с Заком дружили еще со школы, хотя иногда тот доставал Ника своими бесконечными разговорами об этом проклятом «подтексте». «Я кое-чего стою, Ник, – говорил Зак, – и я здесь для того, чтобы воплотить замысел драматурга. Но я не смогу этого сделать, если я не стану обращаться к его подтексту. Задача постановщика – дать творческим людям открыть для себя такое, что они могут понять только благодаря мне».

Что ж, Зак, как всегда, прав. Единственный случай, когда он был явно не прав, произошел в седьмом классе, когда он сам попробовал играть. Возможно, благодаря его высокому росту Заку предложили главную роль в пьесе. Играть он совершенно не мог, но зато с первой репетиции запомнил весь текст и потом всем подсказывал, когда они что-нибудь забывали. Он стал давать советы и в конце концов навязал им свою трактовку – трактовку тринадцатилетнего подростка, предоставив бедной мисс Леви, их педагогу по внеклассной работе, которая официально руководила постановкой, только удивляться.

«Наверное, благодаря тому, что тогда мы вместе с Заком делали тот спектакль, я и стал теперь приличным актером», – подумал Ник. Даже тогда Зак подбадривал его, даже в совсем юном возрасте у этого парня было свое видение, и он умел его передать другим. В Голливуде Ник не слушал ничьих рассуждений об авторской идее, надо это признать. Как и весь Молодой Голливуд, он просыпался по утрам с вопросом, чему он обязан своим успехом – голому везению, удачно выбранному моменту и внешности, гордиться которой было нечего, ибо он получил ее от рождения, или может быть, все же актерскому таланту. Актеры всегда живут в страхе. Весь город был полон страхов. А Заку каким-то чудом удалось истребить в нем этот страх и внушить отвагу. Занятия с Заком научили его раскрываться перед камерой, позволили ему проявить свой талант в полной мере. Показать свой товар. Собственно, его товаром была способность играть, и это было единственное, что он мог предложить, не считая смазливой физиономии. Ему требовалось работать с режиссерами, которые могли бы оценить именно этот товар, которые считались бы с ним и не подавляли бы его творческой индивидуальности. «Да, – подумал Ник, – надо признать, что подтекст для меня тоже не пустой звук. Поработав с Заком, никто не может от него отмахнуться. Давно надо было провести уик-энд вместе с Заком. Вдохновение, твое имя – Невски! И где этот, парень научился кататься на лыжах?»

Все было прекрасно, но Ник не мог понять, как Пандора Харпер, исполнявшая роль Офелии, отчаянно и, насколько он мог судить, безответно влюбленная в Зака, умудрилась увязаться за ними в эту поездку. Он не помнил, чтобы приглашал ее, но она как бы была при нем. Она была не в его вкусе, он не возбуждался при мысли об обладании ее холеной, сияющей белокурой красой, хотя Пандора, надо отдать ей должное, могла играть подлинную страсть, иначе Зак не взял бы ее в пьесу. Она происходила из сверхдобропорядочной семьи, в свое время даже получила титул Дебютантки года или что-то в этом роде и была полна пугающих амбиций стать звездой, да и данные для этого у нее имелись. Но какой бы актрисой она ни была, его мало интересовала девушка, истекающая слюной из-за Зака.

Кого он совсем не мог понять, так это Джиджи Орсини. Кто она – девушка Зака или просто подруга его сестры? Что у них за отношения? Было, совершенно непонятно, как она сумела попасть в их маленькую горнолыжную команду, особенно если учесть, что она никогда прежде не стояла на лыжах. Нику хотелось до этого докопаться, потому что если она не с Заком, то он сам охотно научил бы ее, как быстро и легко снять лыжные ботинки, спортивные брюки, теплое белье – все то, что, по ее словам, oна одолжила специально для этого случая. В Джиджи чувствовалась какая-то пикантность, изюминка, какая-то энергия – словом, все, что будоражит кровь по весне. Ничего избитого и скучного. В ней угадывались острота и темперамент, никакой благовоспитанности и занудства. Если окажется, что у Джиджи и Зака ничего нет, уж он тогда…

«Интересно, – думала Пандора Харпер, – как эта никому не известная Джиджи, к тому же не умеющая кататься на лыжах, умудрилась прилепиться к Нику де Сальво – чуть не самому обещающему актеру Молодого Голливуда? Или это Зак, в своей божественно-повелительной манере, притащил ее в качестве пары для Ника? Как ни странно это звучит, но и в наши дни по-прежнему то и дело кого-то сводят. Вполне возможно, что просто сестрица уговорила его пристроить подружку. Вот прилипала!»

Эта самая Джиджи была довольно бойкой девочкой, в этом ей не откажешь, только вот Пандора терпеть не могла бойких. Таким верить нельзя ни на грош, они подленькие и готовы пойти на всяческие ухищрения, чтобы только завалить в постель того, кто им приглянулся. Они обладают каким-тo животным коварством, или, выражаясь шекспировским языком, «врожденным даром хитрости и лести».

Блистательный, великолепный Зак, как ни горько в этом признаваться, был по-старомодному привязан к своей сестре. В мире, где сентиментальных мужчин не сыщешь вот уже сто лет, где ценится все, что угодно, только не идеалы, он оставался сентиментальным идеалистом! Если бы не его неотразимая сексапильность, она бы держалась от него подальше. Бессмысленный идеализм и старомодная сентиментальность совсем не в ее вкусе, как и бойкость. На этом еще никто не прославился. И не разбогател.

Не то чтобы Пандора придавала такое значение деньгам: у нее их имелось больше, чем она смогла бы истратить за десять жизней, – благодаря прабабушке. И это было совсем нелишне, если вспомнить, что другой актрисе пришлось бы голодать, раз она решилась работать во внебродвейском театре. Нет, деньги совсем не главное. Слава – да! Вот к чему она стремилась всей душой и не сомневалась, что своего добьется. И как чудесно – встретить на пути к славе Зака Невски, крепкого, сильного, с бьющей через край энергией и, по слухам, обладающего самой мощной эрекцией во всем театральном мире Большого Манхэттена. Пандора, считала, что каждая молодая актриса должна переспать со своей порцией режиссеров, а также, по возможности, сверх того. Такова была традиция, а ее воспитали в почтении к традициям особенно если они отвечают ее наклонностям.