Кэти Линц - Большие девочки не плачут Страница 24

Но Коул тут же совершил грубую тактическую ошибку: пошел следом и попытался оправдаться:

— Дело в том, что я не гожусь для семейной жизни.

— Что ты говоришь? — Лина с наслаждением вдохнула кофейный аромат и лишь после этого начала жадно пить.

— По-моему, женщинам кажется, что раз я ветеринар, то непременно должен быть белым, теплым и пушистым.

Лина покачала головой:

— Какая нелепость!

— То есть, конечно, я действительно теплый и пушистый…

— Да уж, разумеется. — Лина перестала пить и внимательно посмотрела в голубые глаза. — О! Да ты, оказывается, говорил серьезно. — Сделала маленький глоток. — Как бы там ни было, я согласна. Ты действительно не годишься для оседлого существования.

— Почему?

— Не знаю. Возможно, сказывается какая-то детская психологическая травма. А может быть, синдром Питера Пэна.

— Но у меня было совершенно нормальное детство. И никаких синдромов.

— Тогда почему же ты не готов остепениться?

— Я спрашиваю, на каком основании ты считаешь, что я не готов остепениться?

— На том основании, что ты сам только что сказал мне об этом.

Может быть, сегодня с утра у джентльмена не все дома?

— Но ты ответила так, словно уже знала — еще до того, как я сказал.

— Разумеется, знала. Все очень просто: старая поговорка насчет того немаловажного обстоятельства, что рыбак рыбака видит издалека — помнишь? Я и сама пока что не готова остепениться.

— Почему же?

Этот человек больше всего напоминал собаку с костью. Он сам начал странный разговор. И даже понятно зачем. Чтобы предостеречь от напрасных надежд после вчерашнего поцелуя.

Что ж, прекрасно. Идея ясна. Вовсе незачем нанимать самолет и рисовать в небе призыв к осторожности. Она и так все поняла.

Так на каком же основании он сейчас ее расспрашивает? Неужели решил, что она сидела и вздыхала, мечтая о нем? Еще чего! Да ни за что в жизни!

— Почему я не готова остепениться и создать семью? Да всего лишь потому, что еще предстоит повидать немало интересных мест, начать и завершить массу важных дел. И уж конечно, я ни за что на свете не готова остаться в Рок-Крик рядом с тем, кому нравится здесь жить.

— Считаешь себя в сто раз лучше обитателей захудалого городка, так? — В глазах Фланнигана молнией сверкнула опаляющая ирландская ярость. Он развернулся и стремительно вылетел из комнаты.

— Куда это он так рванул? — удивилась вошедшая Минди.

— Понятия не имею.

— Кажется, разозлился.

— Думаешь?

Минди кивнула и водрузила на стол набитую хозяйственную сумку.

— Видела тебя в газете…

— Перестань, ради Бога. — Лина вытянула руку, как вытягивает жезл полицейский, запрещающий движение. — Уже знаю, насколько все плохо, так что можешь не рассказывать.

— Даже и не собиралась.

— Ну конечно! — Минди действительно была слишком доброй и не находила сил произнести резкое слово о ком-нибудь, кроме себя самой. — Прости. Вовсе не хотела так набрасываться. Но дело в том, что сложившаяся ситуация не вызывает восторга.

— Какая ситуация?

— Фотография в газете.

— А я думала, ты давно успела привыкнуть. Ведь прошло уже несколько лет, как ты стала топ-моделью.

Лина не знала, насколько справедливо определение «топ», но на этом снимке она оказалась практически топлесс. А вдобавок еще и проблема бедер…

— Видишь ли, до сих пор мне не приходилось позировать в подобном виде.

— Так это же здорово! У тебя хватило мужества показать собственное тело, хотя оно и не нулевого размера.

Правда заключалась в том, что Лина не собиралась проявлять мужество. Просто хотела оплатить аренду дома. Но исправить заблуждение Минди и не пришлось. К огромному удивлению, уже через пять минут после открытия приемная заполнилась до отказа. Странно. На сегодняшнее утро столько пациентов не записывалось.

В частности, в списке не значилась Нэнси Крамплер. Но может быть, она считала, что раз доктор — ее собственный племянник, то и записываться незачем?

— Вы пришли к Коулу? — поинтересовалась Лина.

— Нет. Я пришла к тебе, — последовал решительный ответ.

О нет! Только не это! Снова нескончаемые вопросы!

— Право, сейчас совсем не время беседовать. Вы же видите, — Лина показала на толпу, — сегодня выдался очень напряженный день.

— Не волнуйся, я ненадолго. Просто хочу тебя поблагодарить.

— За что?

— За фотографию в утренней газете. Давно пора показать людям, как должна выглядеть настоящая нормальная женщина.

— И я пришла за тем же, — раздался голос.

— Так кто же из вас пришел на прием? — с подозрением спросила Лина.

Поднялась одинокая рука.

— Мы считаем, что твой поступок достоин восхищения, — продолжила Нэнси. — Ты сумела показать, что женщина остается женщиной независимо от размера и формы.

Лине до сих пор не верилось, что ее благодарят за демонстрацию творожных бедер.

— Ты модель, и все же — обладательница пышной фигуры. — Нэнси решила высказаться как можно яснее. — Пойми правильно, я прекрасно сознаю, что в нашей стране остро стоит проблема лишнего веса. И вовсе не хочу сказать, что женщины должны есть до упада и не задумываться о собственном здоровье. Но недостаточное питание так же вредит организму, как и переедание. Голодовка еще никого до добра не довела. — Нэнси покачала головой. — Девушки и женщины смотрят на голливудских звезд с неземными фигурами и считают, что таков идеал. Это большая ошибка. Они думают, что если не способны выглядеть подобно игрушечным красоткам, то не смогут ни добиться популярности, ни просто хорошо выглядеть. И тут появляешься ты и…

— И выглядишь как толстая корова. — Комментарий исходил из уст Эди Дабронович, которая только что вошла в приемную в паре с бульдогом Принцессой.

Нэнси воинственно обернулась. Движение повторили еще с полдюжины женщин.

— Эй! — Эди предостерегающе воздела тощую руку с ярко накрашенными ногтями. — Не вздумайте ненавидеть меня лишь за то, что я стройна и прелестна.

— Мы ненавидим тебя не за внешность. — Нэнси явно не привыкла лезть за словом в карман. — А за то, что ты озлоблена и ядовита.

Эди мгновенно воспламенилась:

— Если бы тебя слышала сестра-монашка, то пришла бы в ужас!

— Ничего подобного. Она наверняка поддержала бы.

— Леди, здесь возникли какие-то проблемы? — В приемной показался Коул.

Эди доверительно положила ладонь на руку доктора и принялась жаловаться:

— Я всего лишь сказала этим людям, что мужчины, подобные вам, предпочитают стройных женщин.