Рене Манфреди - Выше неба Страница 24

– В принципе ничего. А как вам «Спасатели Малибу»?

– Мне не нравится, – и он опять повернулся к телевизору.

Гэри закрыл дверь и устремился выше по лестнице.

Весь третий этаж был одним огромным помещением, служившим библиотекой и рабочим кабинетом. Джек сел рядом с Гэри на кожаный диванчик, освещенный зеленоватым светом от компьютера Крейга. Джек посмотрел вниз, на Стюарта, который в гостиной разговаривал с каким-то мужчиной, которого он не знал.

– А нас снизу видно? – спросил он, словно восьмилетняя девочка, сидящая в засаде на дереве.

– Только если посмотреть наверх.

– Может, это не такая уж и хорошая идея. – Джек чувствовал, что его голова пульсирует от текилы, а промежность горит от нашествия огненных муравьев. Нужно спросить кого-нибудь по поводу этой сыпи. Хотя Джек и бросил на нее пару взглядов, пока мылся в душе, но в действительности он ее не разглядывал. Сейчас ему пришло в голову, что болячка могла увеличиться.

– Что это? – Гэри коснулся воспаленной области, которую увидел на животе раздевающегося Джека.

– Аллергия на мыло. Просто дерматит, – объяснил Джек.

– Это заразно?

– Ты идиот? Как ты можешь подцепить аллергию?

– Ну, зачем же взрываться по пустякам, – сказал Гэри.

Джек понял, что не настроен для общения. Все чего ему хотелось, – это оказаться дома прямо сейчас. Он встал, приводя в порядок одежду.

– Ты куда собрался? – раздраженно поинтересовался Гэри.

– Домой.

– Сволочь! И вообще, не так уж ты и хорош.

– Само собой.

– Все вы, старые гомики, одинаковы. Никогда не доводите дело до конца.

К тому времени, как они со Стюартом добрались до дома, Джек почувствовал себя отвратительно. Его трясло, лицо горело и покрылось мелкими каплями пота. Болело горло. Стюарт выглядел обеспокоенно, хотя Джек не сказал, насколько ему было плохо.

Он долго стоял под душем, сначала под горячим, затем под холодным, потом опять под горячим – казалось, температура тела никак не может прийти в норму. Сыпь распространилась по телу и местами нагноилась, особенно там, где он ее расчесал. Джек в ужасе смотрел на свое отражение в зеркале. Не удивительно, что парень назвал его старым, – он, несомненно, выглядел изможденным и по крайней мере на десять лет старше, чем на самом деле. В зеркале расчесы и мелкие язвочки выглядели еще хуже. И когда он так похудел? Кожа приобрела оттенок старой слоновой кости и обвисла на ребрах.

Джек вытерся полотенцем, накинул на плечи тонкий халат и проскользнул в кровать к Стюарту, который все еще не спал. Джеку казалось, что он физически ощущает его мысли.

– Все в порядке, – заговорил Джек. – Просто легкий грипп. Как странно, утром я себя прекрасно чувствовал. Все было нормально всего пару часов назад.

– Я хочу, чтобы ты завтра же пошел к врачу, – сказал Стюарт. – Позвони ему с утра – сразу же, как проснешься.

– Хорошо, я позвоню. – Джек поцеловал своего друга. – Обещаю.

Всю ночь он находился в полудреме. В какой-то момент он померил температуру. Температура была тридцать девять и четыре, но к утру спала до тридцати семи и двух. Ему снились странные сны: железнодорожные станции и вереницы поездов. Свист паровых двигателей вдалеке. Чувство глубокой печали и безысходности.

Когда Джек проснулся, Стюарт уже ушел. На кухне к сковородке со свежеиспеченными оладьями из отрубей была пришпилена записка: «Любимый, я позвонил тебе на работу и сказал, что ты заболел. Вот номер телефона доктора Мозите, чтобы тебе не искать его. Свяжись с ним! Оставайся дома и бездельничай сегодня. Я позвоню в полдень, чтобы узнать, нужно ли заскочить в аптеку за чем-нибудь. Люблю, С».

Джек позвонил, и служащий в приемной записал его имя и номер телефона, чтобы врач мог перезвонить. У Джека мелькнула мысль пойти на прием без предварительной записи, но потом он подумал об ожидании в приемной с толпой чопорных провинциальных мамаш в вязаных костюмах и их кашляющими детьми и решил ждать звонка.

Он включил телевизор. Жар спал. Джек пересмотрел множество ток-шоу – о женщинах из кварталов белой бедноты, застреливших своих мужей; о трансвеститах и женщинах, которые их любят. Все лучше, чем сериалы. Самым плохим был один из ведущих, липовый испанец Джеральдо: у него была отвратительная садистская манера выковыривать правду, чтобы заставить всех участников выглядеть идиотами.

Джек переключил канал на ток-шоу Опры – вот настоящая бомба, недостижимый образец для многочисленных подражателей. Богиня и мудрая немолодая женщина. Хотя ей нужно немного набрать в весе. По мнению Джека, Опра работала лучше, когда носила двенадцатый размер, а не шестой или восьмой, как сейчас.

К одиннадцати часам, когда позвонил врач, Джек чувствовал себя сносно. И даже развеселился, словно что-то выиграл.

– Как ты себя чувствуешь, Джек? – спросил по телефону доктор Мозите. Он нравился Джеку, мужчина средних лет, грек, который одновременно мог быть и серьезным, и сердечным.

– На самом деле, в полном порядке. Стюарт настоял на том, чтобы я позвонил. Думаю, просто легкий грипп.

– Температура есть?

– Была прошлой ночью. Но уже спала.

– Какая была?

– Тридцать девять и четыре.

– Ладно. Есть тошнота или рвота? Диарея?

– Нет.

– Может, еще что-нибудь необычное?

– У меня аллергическая реакция на шампунь от вшей. И я мог занести инфекцию, когда расчеса!.

– На голове?

– Нет. На интимном месте.

– Ты говоришь, температура была тридцать девять и четыре?

– Угу.

– Ладно. Выглядит как легкая инфекция. Но лучше, чтобы ты зашел ко мне, прежде чем я пропишу тебе что-нибудь. В половине четвертого сможешь?

– Да. Спасибо, Ник. Кстати, ты с таким уже сталкивался? С аллергической реакцией, которая выходит из-под контроля?

– Конечно. Слушай, Джек, думаю, беспокоиться не о чем. Но все равно нам нужно в этом убедиться.

– Ладно. Увидимся днем.

В полдень позвонил Стюарт, как и обещал.

– Я чувствую себя гораздо лучше. Мозите считает, что это легкая инфекция от реакции на шампунь. Но я собираюсь сегодня к нему на прием.

– Хорошо. Я пойду с тобой – пропущу занятия по антропологии.

– Нет, не надо. Все в порядке. Увидимся вечером. Может, если у меня проснется аппетит, мы сможем где-нибудь поужинать.

В приемной Джек пролистывал старые выпуски газеты «Нью-Йоркер», но не мог сосредоточиться ни на чем, кроме комиксов. Сердце билось очень сильно, ладони вспотели.

По истечении бесконечных тридцати минут регистратор отвел его в кабинет врача. Джек понял все в ту же секунду, как увидел выражение лица доктора. Мозите расстегнул пуговицы, медленно и легко провел широкой рукой по рукам и телу Джека, по спине, по коленям и пальцам ног. Джек чувствовал сыпь везде, где бы ни прикоснулся Ник, сыпь была словно буквы Брайля, тело описывало свою болезнь на пергаменте кожи. Лицо Мозите изменилось, теперь оно выражало не легкомысленную дружелюбную любезность, а профессиональную тревогу. Джек даже хотел рассмеяться, это было так забавно – широкое плоское лицо, словно стягивающееся в узел.