Вероника Кузнецова - Робин Страница 24

Перед ужином я ещё раз перелистал книгу, разглядывая картинки и находя знакомые буквы в коротеньких текстах под ними, так что красочно вырисованные подвиги прославленного разбойника, в чью честь я был назван, вдохновили меня на поиски возможности заглянуть в мрачные комнаты. Я уже предпринял первый шаг, определив, что со второго этажа с одной стороны туда не пробраться. Ошибка моя заключалась в том, что я проделал это днём, когда меня могли увидеть. Ночью неплохо было бы подобраться к окнам комнат с другой стороны, а если не удастся, то посмотреть, нельзя ли спуститься к ним сверху, с третьего этажа. Неприятно, конечно, расхаживать по карнизам, ведь я не кошка, но другого выхода у меня нет, раз входные двери на ночь запирают и я не могу воспользоваться путём, опробованным грабителем.

Когда Фанни зашла ко мне, чтобы позвать к ужину, я спросил у неё, очень ли мистер Эдвард тоскует по своей жене.

— Почему ты задал этот вопрос, Робин? — удивилась девушка.

— Потому что дверь в комнаты его жены и сына заперты, и отец не велел мне упоминать о миссис Салли и Бертраме.

— Да, наверное, тоскует, — решила Фанни. — Зачем же иначе запирать комнаты? Говорят, с тех пор, как их не стало, он ни разу туда не зашёл.

— А от чего они умерли? — невинно спросил я.

Фанни пожала плечами.

— В то время я здесь не служила, любопытный мальчик.

Ясно было, что в отличие от садовника она умеет держать язык за зубами.

— Я никогда такого не видел, — сказал я.

— Что не видел?

— Ну, чтобы из-за чьей-то смерти запирались комнаты. Может, там появляется привидение?

Фанни замеялась.

— Не выдумывай, Робин, и не пробуй меня запугать, потому что я в привидения не верю. Может, ты их боишься? Так знай, что никто там не появляется и ничего страшного не происходит.

— А ты там была?

— Нет.

— Откуда же ты знаешь?

— О таких явлениях слухи распространяются быстро. Не беспокойся, если бы подобные обитатели этих комнат хоть разок кому-нибудь явились, об этом сразу же загудела вся округа.

— Фанни, а можно мне одним глазом туда заглянуть? Я ничего не трону и никому не скажу, что побывал там.

— Все вы, мальчишки, одинаковые! — воскликнула девушка. — Вот и мистер Поль каждый раз пристаёт ко мне с той же просьбой. И почему вас притягивают такие места?

— Кто такой мистер Поль? — сразу насторожился я.

— Племянник хозяев. Леди Кэтрин он приходится внуком. Он часто приезжает сюда вместе со своим отцом и сестрой.

— Ты его туда водила?

— Нет.

— А для меня откроешь дверь? Я только посмотрю, нет ли там привидения, и сразу уйду.

— Не приставай ко мне, Робин, — строго произнесла Фанни. — Если мистер Эдвард не хочет, чтобы туда входили, то его желание надо уважать. Да у меня и ключа нет.

— А у кого он?

— У хозяина один, а у мистера Брауна другой. Может, и третий есть, но меня это не касается. Хочешь добрый совет?

— Давай.

— Больше с такими просьбами ни к кому не приставай и вообще не лезь с расспросами о миссис Салли и её сыне.

— Да я и не пристаю. Так, случайно спросил.

— А о свинье за столом ты помнишь?

— Помню.

За столом отца не было, а леди Кэтрин не казалась неведомо чем растроганной, как за обедом, однако недоброжелательности ко мне не проявляла, зато была отменно суха с мистером Эдвардом, словно он её нестерпимо раздражал. Я уже имел возможность заметить, что эта дама делает большое различие между сыновьями. Моего отца она прямо-таки боготворила и даже почувствовала угрожающую ему опасность в ночь его встречи с Громилой Уолтером, а его брата не баловала вниманием и разговаривала с ним довольно холодно. Конечно, у каждого свои пристрастия, но вот миссис Хадсон одинаково любила всех своих детей, даже слабоумного Питера, доставлявшего ей одни огорчения. Её сердца хватило даже на меня, совершенно чужого ей мальчика. Она не была столь деликатно воспитана, как старая дама, и часто бранила своих отпрысков на чём свет стоит, но даже эта брань не заслоняла её доброты. А леди Кэтрин никогда не говорила резких слов, не повышала голос, но умела показать, особенно сегодня, насколько она различает своих сыновей, а я и вижу-то её всего в четвёртый раз. Интересно, как она относилась к другим своим детям: умершему мистеру Бертраму и убитой мисс Шарлотте?

Отец Уинкл всеми силами старался смягчить поведение старухи и поддерживать общий разговор, вовлекая в него даже меня, и я впервые подумал, что он не напрасно ест свой хлеб. Я бы, например, не согласился оказаться на его месте и непонятно какими способами смирять нрав госпожи. Мистер Эдвард, делающий вид, что не замечает нелюбезности своей матери, сказал мне недавно, что некоторым людям требуется постоянное утешение, поэтому отец Уинкл и вошёл в этот дом, а по-моему, ей требовалось противостояние. Вот был бы её мужем Том Большая Голова, ходила бы она кроткая и тихая. Я не сторонник скандалов, ругами, а тем более крутых мер, но леди Кэтрин действовала мне на нервы, а в отсутствие отца делала ужин неприятным испытанием.

Вошёл дворецкий и на подносе подал леди Кэтрин какую-то бумажку. Вот уж не преполагал, что люди способны додуматься подавать бумаги таким сложным способом!

— Эдвард, завтра сюда приезжает Фредерик с детьми, — сообщила старая дама.

По-моему, мистер Эдвард не обрадовался этому известию, а отец Уинкл призадумался.

— Теперь, Роберт, тебе не будет скучно, — милостиво обратилась ко мне леди Кэтрин. — Поль старше тебя на два года, ему уже двенадцать, а Энн девять лет. Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести, когда они приедут.

Теперь я понял, что ожидается приезд мистера Белла, у которого убили жену, в ту роковую ночь зашедшую к миссис Салли. Я не знаю, какой девчонкой окажется Энн, а если Поль, и правда, хочет проникнуть в запертую комнату, то я не против взять его под своё покровительство. Ему как своему легче будет раздобыть ключ, чем мне.

Наверное, мистеру Эдварду было неприятно поведение матери, и ему хотелось рассеяться, потому что после завтрака он позвал меня в библиотеку.

— А где же та книга, где описаны все до последнего подвиги Робин Гуда? — первым делом спросил я, потому что для меня это был самый важный вопрос.

Мистер Эдвард засмеялся и принёс очень толстую книгу в крепком кожаном переплете. Я полистал её и по редким картинкам убедился, что это точно книга о Робин Гуде.

— Смотри, где она будет лежать. Когда ты научишься читать, ты её прочтёшь одной из первых.

Мне вновь стало не по себе от своей бестолковости, но не так сильно, как прежде, потому что из слов мистера Эдварда выходило, что он не считает, что я уже должен научиться читать, а относит это событие к будущему. Значит, он не рассчитывает уже завтра дать мне эту книгу в руки и заставить позориться перед отцом.