Я научу тебя летать - Ева Ночь Страница 24

Нинка с наслаждением впивается зубами в бутерброд величиной с Польшу. Или Францию. И жестами приглашает присоединиться.

– Варь, ты денег мне на такси дашь? – спрашивает она, бесстыже хлопая невинными глазами. – Я ж спешила, спасать тебя ехала. И чёт не рассчитала. От Лёнчика сматывалась. Он был против, между прочим.

Ещё бы. Я на его месте тоже была бы против. Но Нинка если что удумала, её и землетрясение не остановит.

– Дам, конечно, – вздыхаю, соображая, дотяну ли до следующей зарплаты. Если папа Драконов заплатит в ближайшее время, есть шанс.

– А тебе Сеня не звонил? – интересуется она и закашливается. Вот сколько раз я вычитывала ей за разговоры с набитым ртом! И после этих слов меня снова начинают мучить смутные сомнения. Может, Сеня слукавил, и сговор всё же за моей спиной был?

Повисает неловкая пауза. Нинка непонимающе смотрит на меня. За щекой у неё – ком хлеба и колбасы. Она красная и почмыхивает. По моему лицу Нинка понимает, что брякнула либо не то, либо лишнее. Испуганно переводит взгляд на Илью.

– Не давай денег, Варежка. Я сам отвезу Нину домой, – слышу его спокойный голос.

Глава 20

Илья

Она и в машине не сидит на месте: подпрыгивает, строит рожи, заглядывая в зеркало, щупает подлокотники, бренчит ремнём безопасности.

– Вау! Разрази меня гром! – кидает она бессмысленно восторженные вопли, и я отвожу глаза, чтобы успокоиться: от её активности у меня голова кружится.

Варежка немного сопротивлялась и щупала лоб. Очень хотелось, чтобы она руку губами заменила – супер ощущения. Но при любопытной подруге любой жест мог быть воспринят неверно. Впрочем, она свои выводы какие-то уже сделала и ухмылялась вовсю. Плевать. Пусть хоть на базарную площадь выйдет и рассказывает каждому встречному поперечному. Главное, чтобы не называла меня секс-тренажёром. Как-то не понравилось мне ощущение «почувствуй себя резиновым Кеном».

– Варь, всё хорошо, – увещевал я её, – порошки твои чудодейственные, чувствую себя нормально.

Но правда заключалась в том, что нужно было сбежать, чтобы не оставаться с ней наедине, иначе наворотил бы, к чему она ещё не готова. Будет потом терзаться, мучиться, думать всякую фигню. К тому же, мне срочно нужно устроить допрос её подружке.

– Скажи мне правду, Нина, – не стал я ходить вокруг да около. Тактика «спроси в лоб» нередко эффективнее реверансов с поклонами, – как тебя муж терпит?

Она на минуту замирает, переваривая мою бестактность. Но не возмущается, лыбится широко. И глаз у неё хитринкой светится.

– Дык, всё просто, мачо, – Нинка, кажется, готова поделиться любыми секретами, лишь бы её слушали. – Помпон меня не терпит, а любит. А это, знаешь ли, существенная разница!

Очень содержательно, но, наверное, что-то есть в её простой истине.

– Когда любишь, – развивает она свою мысль дальше, – недостатков либо не замечаешь, либо они для любимого – достоинство. Вот тебя, к примеру, бесит моя гиперактивность. А Помпон млеет. Для него я живая и непосредственная. И детишки у нас – в меня. Ему по характеру этого не хватает, понимаешь? Слишком заторможенный, серьёзный, уравновешенный. Дай ему скучную крыску, похожую на него, – повесится ж от тоски. А так я каждый день его бодрю и привожу в надлежащий тонус!

– Да ладно, – делаю вид, что сомневаюсь.

– Точно, я тебе говорю! – подпрыгивает Нинка, словно сиденье моей дорогущей тачки утыкано иглами в палец толщиной. – К примеру, мы б друг друга поубивали. Ты да я.

– Это ещё почему? – мне на самом деле интересно.

– Ну, ты тоже, я смотрю, не подарок, – хмыкает Нинка, и возит пальцем по панели, оттирая какое-то только ей видимое пятнышко. – С придурью явной.

– Это так видно? – пытаюсь подключить сарказм, но ей откровенно пофиг на все мои ухищрения.

– Конечно. Даже если бы ты вёл себя, как мальчик-зайчик из церковного хора. Характер, знаешь ли, не пропьёшь и в карман не спрячешь. А у меня глаз что бритва: сразу обнажает до кости. Я вижу то, чего другим увидеть не дано!

Скромность – наше всё. И этим она ещё больше на Тинку смахивает. Вот кто ей сестра, а не милая улыбчивая Ника. Но делаю зарубку: нужен спокойный скучный хрен, чтобы тормозил Тинкино энерджайзерство.

– Кто такой Сеня? – приступаю я к плану Б.

Нинка глазками хлопает. Вот же ведьма. Наивной прикидывается. Чтоб тебя твой Помпон отпомпонил за интриги да выкрутасы. Ещё и Варежку простодушную втягивает в свои сомнительной чистоты истории. Зуб даю – «Алые паруса» – это её идея. И тут меня пот прошибает. Если б не Нинка, мы б с Варежкой не встретились. А потом я гоню дурацкие мысли. Чушь. Не там бы, так у отца дома. Мимо не пропустил бы. Или не заметил бы?..

– Э-э-э… Пилон, что ли?

Да хоть катамаран. Что она тянет? Молчу, давая ей и сообразить, и придумать что-нибудь по ходу действия.

– Учились вместе. Хороший парень. Положительный, – начинает загибать пальцы. – Красивый, умный, интересный. Варя ему понравилась. Мы его случайно в клубе встретили.

– А ты, значит, главный консультант по Варе, – не могу скрыть своего раздражения. Умный. Красивый. Фу.

– А я, значит, лучшая подруга. И желаю Варьке счастья. Настоящего, а не кисельного, как с этим уродом Витюшей.

– А Сеня, значит, лучший вариант? – продолжаю распаляться я.

– Не самый худший, скажем так! – подпрыгивает Нинка, повышая голос. – По крайней мере, как лекарство от стресса – очень даже неплохо зайдёт. У него там тело – закачаешься!

Откуда замужняя Нинка знает, что у Сени под одеждой, я уточнять не стал: судя по темпераменту, там бурное прошлое. И Помпону приходится нехило так трудиться, чтобы сдерживать порывы собственной жены.

Нинка закрывает глаз, как сорока и меряет меня вторым с прищуром:

– Но, судя по всему, Сенька опоздал. Он мне звонил сегодня. Спрашивал, свободна ли Варя. Он запал на неё, понял? Серьёзно так залип. И ты, гляжу, тоже. По самые помидоры. И даже нет. По самые уши!