Любимая игрушка Зверя - Валерия Ангелос Страница 24

Зараза. Эти глаза. Голубые. Холодные. Ледяные. Точно две глыбы льда обрушились на меня. В пол вогнали.

А она вся такая. Холодная. Ледяная.

Льдинка… гребаная.

Я бы ее растопил. Сжег дотла. Выжег. Уничтожил. Испепелил. Я бы ее уложил под себя. И любил. Долго. Со вкусом.

Черт раздери.

Я ей просто кивнул. Мол, давай, беги. Удирай от меня, пока можешь, пока цела. А то внутри сидит жадная злобная тварь и точит на тебя свои когти. Прочь, девочка. Прочь. Проваливай. Ха. Девочка? Это я мальчишка. А она женщина. Моя. Жаль, еще не поняла. Ничего, не тороплю.

Я сразу ее нашел. Еще как на ринг шел, так и отметил взглядом бледно-голубое пятно. Два боя провел. Гнев выпустил. Дыхание перевел и решил, что глупо от своего десерта отказываться.

Лох какой-то под ногами путался. Отправил его на отдых. Нечего было под горячую руку встревать. А девчонку через плечо перебросил и в берлогу понес. Она вырывалась. Но тут многие сперва брыкаются. Для виду. На публику работают. Еще и разрыдаться могут.

Знавал я таких скромниц. Стоит дверь закрыть – сами набрасываются. Член под корень заглатывают, как бывалые профессионалки отсасывают.

Разные «феечки» встречаются. Случались и вовсе целки. Чем круче прибор обрабатывают, тем выше вероятность, что в других местах окажусь первым.

Хорошо, их паспорта при входе проверяют. Малолеток на порог не пустят.

Все по закону. Четко. Строго. Кроме самих боев. Такое не скоро легализуют. Официально одобренная бойня. Лицензия на убийство. Тот еще вызов общественной морали.

Девчонка дергалась до последнего. Отчаянно. Лихорадочно. Из образа не выходила. Так натурально боролась, что даже я засомневался.

Может, и правда честная? Может, тот лошара по дурости ее привел? Правила не понял или думал пронесет?

Чемпион волен выбрать себе любую девку. Любую. Вообще. Ну да, обычно из самых крикливых выбирают. Кто на виду, кто сам себя предлагает. Иногда никого не хватают. Лень. Настроя нет. Тянет напиться. Трахаться в лом. Но каждый, кто клубную карту получает, знает суть: желание чемпиона обжалованию не подлежит. Если захочет взять бабу на ночь, то ничего спрашивать не станет.

Смущают правила? Добро пожаловать на хрен. Не ходи в звериное логово. Силком сюда никого не затягивают. А раз пришел, значит, в курсе.

Девчонка лепетала что-то про мужа. Показывала кольцо. Детей вспоминала.

Актриса. Сказочница. Такие любят болтать. Сами от своих рассказов заводятся и распаляются. Текут как шлюхи.

Да и откуда у нее двое детей? Худющая. Щепка. Не смахивает на рожавшую женщину. Явно заливает. Когда бы успела столько потомства наплодить? По виду ей максимум лет двадцать. Если бы не знал, как охрана всех телок перетряхивает на предмет возраста, то лично бы паспорт проверил.

Я содрал с нее тряпки. Стало лучше. Гораздо. Гладкая кожа. Прозрачная. Изнутри чуть не светится. Холодная. И обжигающая. Манит коснуться. Зацеловать. Языком пометить. И губами пройтись. Такое тело грех под убогими шмотками прятать. Надо обнажать.

Мой член колом встал. До боли вздыбился.

Девчонка дрожала. Очень естественно.

А я уже не думал. Все мысли в яйца утекли. Живот как свинцом обожгло. Будто месяц не трахался. Год. Два. Вечность. Одурел от нее. Ошалел.

Грудь маленькая. Грудка. Даже трогать страшно. Вдруг синяки оставлю. Провел пальцами по соску, едва коснулся и чуть не кончил.

Содрал с нее трусы. Еще жарче стало. Градус в башку ударил. Небритая она там. Совсем. Но аккуратная. Ладная. Вроде привык, что бабы там начисто все удаляют или стрижки дебильные мутят: полоски, котята, сердечки. А тут иначе. И член похотью обдало.

Буду драть ее ночь напролет. Только нежно. Осторожно. Она же совсем хрупкая. Как из фарфора. Игрушечная. Нужно меру соблюдать.

И кажется, я ее не отпущу. На неделю возьму. Для начала. Может, продлю. Если мозг не будет выносить, то надолго сойдемся.

Ха. Придурок. Сопливый и наивный.

Девчонка меня наколола. Обвела вокруг своего маленького пальчика. Отвлекла просьбой о выпивке, тихо подкралась, ослепила милой улыбкой.

И видел же – прячет что-то. Держит за спиной. Видел. Понимал четко. А угрозу не оценил, не распознал, не почуял серьезность подвоха.

Ну не ждал я никак, что гантелей по затылку врежет. Приложит по башке и не моргнет. Со всей силы зарядит в бубен. На ринге ни разу не отрубался, а тут по полу растекся, у ее ног будто баран растянулся. Только краем сознания удержался, однако двинуться не удалось.

Я чувствовал ее холодные пальцы на горле, но даже ухмыльнуться не мог.

Проверила пульс. И удрала. Сучка. Прихватила куртку. На следующий день вернула. И деньги не тронула. Невозможная баба. Нереальная. Стерва долбаная.

Никогда прежде женщина столько чувств во мне не будила. Вроде и зол на нее. А ржать тоже охота. И догнать ее нужно, наказать по всей строгости, задать жару. И отпустить согласен, простить и помиловать без разборок.

Избаловали меня. Привык получать все, чего пожелаю. Исключений не встречал. Отказа не слышал. Имел по обоюдному согласию. Раз или два, месяц максимум. И достаточно. Обычно короткого контакта хватало. Никто не цеплял, за горло не брал.

Пробил информацию по девчонке и охренел. Не актриса. Не сказочница. Правда все, от и до. Двое детей. Пацан здоровый. Девка еще мелкая. Муж – олень. Хотел в боях принимать участие. Таких лохов специально на вступительный взнос разводят. Обдирают до нитки. Кто поумнее, тот сам соскакивает. А тупарей после первой же схватки в больницу шлют. Ну или сразу на кладбище закапывают. Как повезет.

Ладно, по сути – я обалдел. Челюсть в пол. Точно опять вырубило. Молотом по башке. Штангой. Расклад удивительный. Кто бы угадал?

Моя одержимость. Первая. Последняя. Единственная. Называется Ирина Шолохова. И ей тридцать три. Жесть. Тридцать три. Двое детей. Муженек ничего заработать не может. Она торгует на рынке. Всю семью тянет. Еле концы с концами сводит.

Ураган, а не баба.