Птичка (СИ) - "Ann Lee" Страница 24

Назар сплюнул, улыбнулся, и пошёл в атаку. Как давно он не дрался. Хотя спортзал посещал исправно, а вот на спарринги забил, и вот тебе, пропустил удар. Но мышечная память, воспитываемая и тренируемая годами, никуда не делась. И народная мудрость, что чем больше шкаф, тем он громче падает, всегда верна. И к тому времени, когда к ним подоспела охрана клуба, Назар тремя точными ударами, в горло, уши, и солнечное сплетение это доказал. Хотя надо признать башка у мужика была крепкая, поэтому пришлось ещё и контрольный нанести, закрепит, как говорится результат.

Ярость постепенно отступала, и стали возвращаться окружающая среда. Музыки не было. Все кто был в клубе, таращились на него, и поверженного гиганта. Издалека уже бежали два амбала. И Вика скачет возле него с платочком, вытирая кровь с его лица.

Кровь?

Он поднёс руку к лицу. Пощупал, нос вроде цел, а вот скулу обожгло огнём и, похоже, губа рассечена.

— Убери руки Назар, — стонала Птичка, и промачивала платочком его губы.

А кровь лилась на его рубашку и на платье её красивое. А она не замечала, всё заглядывала в его глаза, и бормотала, что не надо было, нельзя всё решать кулаками, что они цивилизованные люди.

Включила опять свою рассудительность.

И Назар повинуясь инстинкту и всё ещё под адреналином, заткнул ей рот, через боль треснутой губы, вжался грубо в мягкую плоть. И она замерла, и всхлипнула, и он краем сознания испугался, что снова напирает, и может оттолкнуть её этим, но Вика ответила, и руки сомкнула на его шее. И тогда он сильнее вжал её в себя, растирая и наглаживая её спину, и талию, погружаясь в сладкую плоть, впитывая её вкус, смешанный с его кровью.

Она сейчас была, как глоток воды, как амброзия. Он целовал её, он поглощал её, он съедал все её стоны, разрешая дышать только своим кислородом. Растворялся в ней сам без остатка, выпивая до дна, до суха.

И она отвечала. Робко и нежно, водила своим язычком, больше подчиняясь его напору, покоряясь ему. И ему вело голову. Он забыл про реальность, про окружающих людей, и даже боль в разбитой губе, всё было фоном сейчас. Только Птичка был реальна. Со своим охренительным вкусом и сладким запахом. Только она сейчас была центром его вселенной. И неизвестно куда бы он зашёл, если бы его не окликнули.

— Назар? Долохов?

Назар нехотя отстранился, и, придерживая осоловелую Вику, оглянулся.

Рядом стоял Пронин, в компании своих охранников, которые скрутили давешнего противника Назара, и смотрел удивлённо и весело.

— Охренеть, в моём клубе, получил по морде Долохов, — заржал Виктор.

— Привет, Вить, — слегка криво улыбнулся Назар, и протянул тому руку. Витя крепко пожал руку Назару, и обратил внимание на смутившуюся Вику, которую Назар всё держал в объятиях, хоть она и пыталась отстраниться. Но фиг, он её не отпустит, а то опять выпорхнет, найдёт приключения на жо… на зад…, в общем не выпустит, и всё.

— Пойдем, выпьем, поговорим, — мотнул головой Виктор, указывая наверх, там, где были вип-кабинки.

— Прости, Вить, не сегодня, давай завтра… — он опять надежнее перехватил Вику.

Птичка покорно замерла.

— Хорошо, — хитро улыбнулся Пронин, и обратился к бармену, — Виталик организуй-ка лёд, — и повернулся к Назару, — надо приложить, а то ты завтра будешь совсем красавчик!

Бармен быстро насыпал в полиэтиленовый пакет лёд, и отдал Пронину. Он передал его Назару, который тут же приложил к горящей скуле, и почувствовал облегчение.

— Ладно, Назар, завтра жду звонка, и не парься по поводу счёта, — Виктор снова пожал Назару руку и они распрощались.

— Домой? — спросил он у Вики.

— Хотя бы на улицу давай выйдем, а то нас на все телефоны этого клуба засняли, — раскрасневшись, пробормотала она, — позор, миллионера Долохова побили в клубе в центре Сибири…

— Что значит, побили? — возмутился Назар, и удобнее перехватил пакет. — Тогда уж миллионер Долохов подрался в клубе в центре Сибири!

— Да, да, Назар, — Вика всё же выкрутилась из его рук, и пошла вперёд, — во всех газетах завтра так и напишут.

— Для начала пусть напишут, — фыркнул Назар.

— Ты не всё можешь контролировать, — отозвалась на это Вика, оглянувшись на него, — гуляют же по сети твои голые ягодицы.

— Серьёзно?

— А ты не знал! — улыбнулась она загадочно.

Интересно, его ягодицы вспоминает.

Они вышли на улицу, и ночной прохладный воздух холодил разгорячённую кожу. В воздухе пахло свежестью, а асфальт блестел лужами, под фонарями парковки. Видимо пока они были в клубе, прошёл дождь. Назар поднял голову вверх. Но небо было чистое, и виднелись далёкие звёзды.

— Нет, — искренне удивился Назар, — не знал. Надо этим заняться.

— Зачем? Не стоит, — не одобрила Вика, — знаешь ли, даёт представление о…

— О моей заднице? — хохотнул Назар.

— Ну, можно и так сказать, — смутилась Птичка, — просто вот такие моменты, они немного тебя очеловечивают. Ты же миллионер, небожитель. Я когда к собеседованию в «Уолтерс» готовилась, собирала информацию, и эти фотографии…

— А их много? — теперь Назар напрягся.

Надо дать задание Ирине, отследить источник.

— Ну, на одной ты неглиже принимаешь душ. Я всё гадала, как бедняга папарацци вывернулся, чтобы заснять тебя, — усмехнулась Вика, и покраснела.

Охренеть, Птичка смутилась, хотя месяц назад и не такое видела, у него, и даже не просто видела, а всё равно смутилась.

— А на других? — отвлёк её Назар.

— На другой, — поправила она.

— На ней ты, где-то отдыхал, с шикарной брюнеткой, — уже тише добавила она.

Ой, как интересно посмотреть Назару на эти фото. И брюнетка, с которой он отдыхал, могла быть только одна.

Они уже давно дошли до машины, и тут Вика вспомнила, что со всей этой суетой не попрощалась с подругами.

— Подождёшь меня я быстро… — метнулась она в сторону клуба.

— Нет, Птичка, даже не проси, — Назар убрал от своего лица лёд, положив пакет на крышу Ауриса, и притянул её за руку, привлёк к себе.

— Вдруг там с тобой снова что-нибудь случится.

Он облокотился на машину, а Вику облокотил на себя.

— Хватит на сегодня сенсаций, — проворковал он, сжимая руки на её талии.

Девушка робко глянула на него снизу верх, положила ладони на его грудь.

Вот может же быть вот такой покорной Птичкой. Стоит в глазки заглядывает. Так что всё у Назара оживает под эти взглядом, и гляди того, совсем скоро Вика почувствует животворящую силу своего взгляда.

— Хорошо, — соглашается она, — я скину им сообщение, и спасибо Назар, я правда испугалась, и его, и за тебя, — она уткнулась ему в грудь, и Назар втянул аромат её макушки, кайфанул, и пропустил момент, поздно поняв, что Птичка плачет.

— Ты чего Вика? — растерялся он, поднимая её лицо.

Как и любой мужчина, он не знал, что делать с плачущими женщинами.

— Всё же нормально, хорошо же всё.

— Да… да… я вижу же… не слепая, всё хорошо, — всхлипнула она, и, размазывая черные слёзы от потёкшей туши по лицу, — говорю же, испугалась. Это страшно когда ты чувствуешь чужую силу, и понимаешь, что при всём желании не вырвешься, и тебя заставят, сделают больно, сломают…

Назар потупился, и всё его возбуждение тут же пропало, а нутро обожгло стыдом. Он сжал челюсти, вспоминая своё вероломное нападение на неё. Как давил, жал, впечатывал в себя, и как она беспомощно трепыхалась под ним, а он кайфовал, от своей силы, и от её беспомощности.

— Вика, ты прости меня, прости, — он стирал её черные дорожки с щёк. — На меня затмение тогда нашло, сам собой не управлял. Я никогда бы не причинил тебе вреда, никогда слышишь. Я виноват перед тобой, и это гложет меня. Я был не прав…

— Спасибо, — слабо улыбнулась она, и потупила взгляд, а потом и вовсе отстранилась, и он выпустил её из своих объятий.

— За что спасибо? — удивился он, находя пакет со льдом, который теперь больше вода, но всё же, холодная, и приложил к ноющей скуле.

— За искренность, — отозвалась она, достала из сумочки салфетки и утерла слёзы, и следы туши, — сам же понимаешь, что нелегко быть открытым, за это и благодарю.