Её семья - Таша Таирова Страница 24

— Кто-нибудь, аптечку! Адмир, вызывай скорую! — Один из официантов скрылся за ширмой и вскоре появился в зале, неся кожаный коричневый чемоданчик. Рашид усадил перепуганную Ларину на стул, что-то шепнул жене и подскочил к брату. — Сними чехол со стула, надо уложить её удобно. Папа, мама, не волнуйтесь, мы справимся. Вы пока посидите с Настей. Наташа, займись родителями! Нос целый, дыхание не нарушено, я не понимаю, Рашид, как она ударилась, почему без сознания!

— Спокойно, брат! Держи её, я осмотрю голову. На затылке что-то есть, видимо ударилась о декоративную ступеньку.

— Что здесь происходит? — раздался рядом мужской голос. Дамир поднял голову и увидел присевшего рядом Павла Варягина. — Ларина сказала, что Маргарита подхватила её, когда та чуть не села мимо стула. Как такое могло случится?

— Это случилось потому, что ваш администратор, или кто эта женщина в чёрном брючном костюме, отодвинула стул специально. — Говоривший мужчина стоял за спиной Рашида и широко распахнутыми глазами смотрел на лежащую на полу Марго. — Я возвращался с террасы и всё видел. Моё имя Ветреный Александр Сергеевич, я готов поклясться, что это было именно так.

Варягин медленно поднялся и внимательно осмотрел зал. Затем жестом подозвал к себе одного из охранников и что-то коротко ему приказал, после чего служба охраны рассыпалась по залу в поисках внезапно пропавшей Красольской.

— Пропустите, ну дайте же мне пройти. Вот это история, класс! А вы её родственники, да? Никогда ещё не видела труп в ресторане! — раздался довольный женский голос и над головами Кайтуковых замелькал телефон.

— Уберите эту дурочку отсюда и заберите у неё камеру! — Рашид выкинул руку, пытаясь вырвать телефон из рук блондинки в короткой юбке, но она громко взвизгнула и помчалась к выходу, что-то продолжая говорить в микрофон. Ветреный сделал шаг в сторону и выбежал назад на террасу, перепрыгнул через ограждение и быстро понёсся по двору ко входу в ресторан. Он успел перехватить свою бывшую жену в дверях, где она оттолкнула зазевавшегося швейцара и выскочила на улицу в поисках такси. Александр выхватил телефон и с размаху бросил его на асфальт, а затем для верности наступил на треснувший экран и несколько раз провернул ногу, после чего поднял изувеченный гаджет и медленно опустил в большую вазу с цветами. Лена молча смотрела на это, не веря, что её спокойный бывший муж способен на такие поступки.

— Ты что сделал? — Она стояла и удивлённо хлопала ресницами. Потом перевела взгляд на вазу, где утонул её телефон и закричала: — Ты мне всю жизнь испортил! Я единственная, кто смог снять это, а ты всё испортил! Ненавижу! Я тебя ненавижу! Меня подписчики бросят! Я могла столько денег заработать на этом, а ты! Я на тебя в суд подам, я у тебя всё отсужу, понял?

— Рот закрой, — неожиданно спокойно перебил её Александр. — Там в зале сейчас находится как минимум один высококлассный юрист, если не прекратишь истерику, то ночевать будешь в каталажке. А теперь убирайся отсюда, и чтобы больше я тебя никогда не видел.

Он развернулся и вернулся в ресторан. Через несколько минут Маргариту увезли в больницу, Павел увёл Ларину в свой кабинет, а гости, оглушённые и растерянные, молча сидели у праздничного стола. Наташа Круглова подошла к Адмиру и что-то прошептала ему на ухо, кивком головы показав в сторону служебных помещений. Младший Кайтуков подозвал к себе охранников и уверенно направился в указанный Наташей коридор. Он заглянул в несколько пустых комнат, а затем распахнул дверь в комнату персонала. Красольская сидела за столом и с удовольствием ела банан.

— Ну, здравствуйте, госпожа администратор, что так удачно поправляет стулья.

— Вы кто такой? По какому праву вы врываетесь в служебное помещение? Выйдите, иначе я позову охрану!

— А охрана уже здесь, Ирина Михайловна. — За спиной Адмира стоял охранник и с презрением осматривал Красольскую. — Господин Варягин распорядился вышвырнуть вас из ресторана и передать в руки семьи Кайтуковых, чья родственница пострадала по вашей вине.

Красольская нервно сглотнула и несколько раз моргнула, не понимая, о чём идёт речь. Она специально ушла из зала, имея право на двадцатиминутный отдых, чтобы её присутствие в зале никак не могли связать со случившимся несчастьем с ненавистной Лариной, до её слуха доносились крики, звуки сирены, топот, но она не могла даже предположить, что мимо этого стула может сесть другая женщина.

— А Ларина? — бросила она и тут же закрыла себе рот ладонью, понимая, что выдала себя с головой.

— Ларина Бернатовна испугалась, но не более. Ни ей, ни тем более малышу ничего не угрожает.

В следующий момент никто из мужчин не понял, как только что сидевшая женщина сорвалась с места и бросилась вон. Она быстро бежала по гостевому залу, отталкивая посетителей и официантов, успела добежать до кабинета Варягина и только тут была остановлена самим Павлом Андреевичем. Варягин схватил Красольскую за плечо и впечатал в стену, закрывая вход в кабинет, где у окна стояла его любимая женщина.

— Убрать! — прошипел он через сжатые зубы. — Убрать, чтобы духу её здесь не было! Адмир, записи с камер в твоём распоряжении. Прости меня, и семье передай мои глубокие соболезнования. Я и Ларина надеемся, что всё обойдётся. Ещё раз прости!

— Ларина! — завизжала Красольская, пытаясь вырваться из рук охранников, что с трудом её удерживали. — Всё время только эта дура-неудачница! Что ты в ней нашёл, когда рядом с тобой всегда была я! С самого начала я! Я помогала тебе, исполняла все твои приказы и пожелания, а ты ничего не замечал, видел только эту ведьму! Неужели ты не понял, что она тебе не пара! Я! Я должна быть рядом с тобой! Я и никто другой!

Павел в замешательстве смотрел на бывшую коллегу и даже шагнул назад, понимая, что всё время работы рядом с ней он подвергал опасности свою жену, своих гостей и друзей.

Охранники вывели вырывающуюся Красольскую, Адмир коротко кивнул, Павел помотал головой и закрыл дверь в кабинет. Он подошёл к дрожащей Ларине и обнял жену, прижимая её к себе. Она обняла мужа и тихо прошептала:

— Поехали домой, пожалуйста, я не могу больше здесь находиться. Увези меня отсюда, увези.

Павел прижался губами