Вера Колочкова - Третий ребенок Джейн Эйр Страница 24

— Проходите, — проговорил он быстро, возвращая ей документы и отчего-то покраснев.

И Таня поскорее пошла прочь, ища по привычке глазами знакомые Левушкины клетчатые штаны. Очень хотелось сесть и отдышаться наконец. И во рту было сухо, и пот тек по спине противными струйками, и голова кружилась нещадно…

Усевшись наконец в удобное самолетное кресло, она вздохнула с облегчением, откинула голову на мягкую спинку. Ну вот и все, слава богу. Можно и расслабиться, можно и оглядеться в новой обстановке. Можно и Отю покормить наконец прихваченным с собой в дорогу детским творожком да напоить кефиром из бутылочки. Устал малыш, сейчас поест и спать будет. А она в окошечко маленькое поглазеет — интересно ж все-таки! Полетит высоко в небесах, аки птица… Теперь уж можно и не бояться — теперь уже все. Самую главную свою задачу — в самолет сесть — она выполнила. А там, в Париже, ее встретят…

Однако еще одно приключение Таня все ж таки умудрилась себе устроить. Надивившись сервису самолетному и напившись всяческих соков, которые все везли и везли на большой телеге по проходу, все предлагали и предлагали вежливые улыбчивые бортпроводницы, она вдруг почувствовала непреодолимую тягу к обычному физиологическому отправлению, одним словом — пописать приспичило, хоть плачь. И Отя как раз закряхтел-проснулся, завозился у нее на коленях. И ему бы памперс поменять не мешало. В общем, решилась Таня еще на один подвиг — в туалет пробраться. И все бы у нее удалось, и дверь туда легко и без проблем закрылась… А вот обратно открыть Таня ее уже не смогла. И так по замку царапала, и этак… С той стороны уж и постучали несколько раз, и подергали — хоть караул кричи! Она совсем уже было отчаялась и даже всплакнуть решила от бессилия, усевшись на красивый самолетный унитаз, и Отя уже приноровился поддержать ее в неожиданном горе, тихонько захныкав, но вовремя и опомнилась — соскочила и снова принялась с прежним упорством нажимать на проклятое хитрое устройство. Неожиданно для нее, случайно совсем, пальцы сами собой сделали нужное какое-то движение, и дверь — о, счастье! — подалась наконец… Со вздохом облегчения и одновременно низко опустив от стыда голову, Таня вышла на свободу, пробормотав собравшимся у туалетных дверей страждущим свои извинения. А плюхнувшись на сиденье, рассмеялась тихонько, про себя почти. Вот же ворона деревенская! Ей бы сидеть в своем Селиверстово, а не по Парижам шастать…

Отя снова задремал, свернувшись на коленях калачиком. А на нее вдруг острый приступ счастья напал. Как-то вдруг осознала она разом с ней сейчас происходящее. Раньше просто думать об этом боялась, а теперь взяла и осознала. Она же в Париж летит! Она там жить будет! Отю растить! Счастье-то какое, господи! И, как бывает на крутом вираже дорог ли, судеб ли, душа ее вдруг взметнулась на вдохе и остановилась, замерла в мгновении. И губы растянулись в тихой улыбке и зашептали привычное: «Спасибо, спасибо тебе, Господи… Спасибо за счастье, что посылаешь на мою голову полными пригоршнями…»

Молитв как таковых Таня и не знала особенно. Да и верующей была так себе, в церковь редко, от случая к случаю, хаживала. Просто привычка у нее такая была — за все Бога благодарить. Совсем, совсем забыла Таня Селиверстова, что не надо бы так высоко душой взлетать да рассыпаться благодарением, что не любит Господь, наверное, всего этого. Тут же и сердиться начинает. Раз, мол, счастливая ты, значит, сильная очень. Значит, и муками потерзаться пора пришла, не все тебе жить в радости. Уж сколько этому правилу Таня учена жизнью была, и все не впрок…

Глава 10

Посадку самолета Таня с Отей дружно проспали. Очнулась она от суеты, вокруг нее слегка шелестящей, — народ готовился к выходу, сидя культурно по местам и копошась потихоньку — кто одевался, кто, как и Таня, только проснулся и таращил на всех сонные глаза, а дамочка одна торопливо губы красила, пристально вглядываясь в овальное зеркальце. Таня встрепенулась, потрясла головой, отгоняя крепкий сон, в который провалилась намертво после всех пережитых волнений. Отю жалко было будить, так и пришлось одевать полусонного — он разваливался в ее руках, как мягкая тряпичная кукла, похныкивал протестующе. За маленьким окошком — Таня даже название его вспомнила, иллюминатор называется, — стояла не совсем уж непроглядная, но темень, перемежаемая редкими дальними огнями. Прежняя тревога, еще тошнее той, что перед посадкой в самолет ее мучила, сжала Танино сердце — а вдруг не встретят? Куда она тогда пойдет, ночью, с ребенком…

Страхи ее, однако, оказались напрасными. Она и шагу не успела ступить в зал прилета, как тут же Отю подхватили ловко и умело чьи-то сильные руки — она даже испугаться не успела. Только подняла удивленное лицо вверх — встречающим оказался высоченный мужик в темном костюме. Он, может, даже и красивым был бы, этот мужик, если б не выражение его лица — туповатое какое-то. Явно не из телевизора у него было лицо. Абсолютно правильное, но никакое. Вот у Павла Беляева, например, красоты поменьше будет, а лицо такое — глаз не оторвешь… Хотя чего это она про Павла Беляева вдруг вспомнила? Пришло же в голову… Все, не надо о нем больше вспоминать, он там остался, в другой жизни. И совсем он здесь «не пришей кобыле хвост», как говорит бабка Пелагея. Здесь, в этом сверкающем и гудящем разными голосами зале аэропорта с красивым названием Орли…

— Вы Татьяна Селиверстова, — квадратно улыбнувшись, уточнил встречающий, глядя на нее сверху вниз.

— Да, это я…

— С приездом, Татьяна. А я Сергей. Помощник мадам Ады. Следуйте за мной, там машина ждет.

Развернувшись, он быстро пошел по залу, нежно прижимая к себе спящего Отю и ловко обходя чужие чемоданы. Краем глаза Таня успела заметить, как радостно-яростно обнимаются Левушка с Ленусиком с немолодой уже парой таких же странно одетых людей — родители, наверное. Интересно как. Поглазеть бы на них по деревенской привычке, полюбопытствовать, они теперь вроде как и не чужие ей стали, Левушка с Ленусиком. Хорошие ребята, дай им бог счастья французского полной ложкой…

Подхватив полы шубы, она побежала вслед за Сергеем — не отстать бы. Когда подошли к красивой блестящей машине, Сергей снова передал ей Отю на руки, распахнул заднюю дверь и придержал под локоток, вежливо склонившись. Со стороны красиво, наверное — как в кино. Сев за руль, тут же плавно двинул машину с места, обернулся с улыбкой:

— Как долетели, Татьяна? Без приключений?

— Ну, почти… — немного замялась Таня. — А долго нам ехать?

— Нет, недолго. Там Ада спать не ложится, ждет тебя.

— А… почему она встречать не приехала?