Маша Царева - Девушка с голодными глазами Страница 24

Наряжена она была так же нелепо, как и остальные танцовщицы – блуза в рюшках, смело обнажающая декольте, коротенькая плиссированная юбка, какой-то дурацкий бант в пережженных перекисью волосах. Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Видимо, в обычной жизни ее возили на инвалидной коляске. Антуанетта ступала неуверенно, словно под ее ногами был не крепкий пол сцены, а склизкое бревно. По команде дирижера оркестр заиграл что-то латиноамериканское. Отдышавшись, Антуанетта принялась как попало переступать ногами под музыку – это больше напоминало не танец, а разминку борца сумо.

– Я больше не могу, – покачала головой я, тронув Вадима за рукав, – мне надо уйти.

– Что-то случилось, – будто бы расстроился он, – вам пора?

– Ничего не случилось, но… Неужели вам не кажется, что подобные зрелища надо бы запретить?

– Почему? – искренне удивился он.

– Потому что это негуманно – заставлять такую женщину быть клоуном для кучки скучающих товарищей! Потому что ее лечить надо, а не в ночных клубах демонстрировать! Потому что я вообще не понимаю, какой смысл в этом зрелище! – воскликнула я.

– Но зачем вы в таком случае сюда пришли? – резонно полюбопытствовал он.

– Затем, чтобы… Потому что… – не могла же я ему сказать, что безуспешно борюсь с комплексом лишнего веса, – потому что я думала, это будет весело! Знаете… Я журналистка и, пожалуй, напишу об этом. Впервые в жизни мне хочется сделать материал не ради денег, а просто так. Свяжусь с каким-нибудь авторитетным социально-политическим изданием… Я считаю, мой долг – попытаться прикрыть эту лавочку.

– И все равно я вас не понимаю, – с нервным смешком выдал Вадим. – Есть многие люди, которым это просто необходимо.

– Не смешите меня! О чем вы говорите?

– О таких мужчинах, как я, – выдавил он, – между прочим, я встречался с Антуанеттой.

– Вы? С ней? Встречались? – выдохнула я. – Но…

– Она потрясающая, – вздохнул он, – жаль, за нее слишком дорого берут.

Мои брови поползли вверх. В тот момент я окончательно почувствовала себя Алисой в Зазеркалье.

– Ну да, ее можно купить, – невозмутимо продолжил он, – одна ночь стоит семьсот долларов, за неделю дают скидку… Мы были вместе почти месяц. И теперь я почти банкрот. – С грустной улыбкой он добавил: – Но ни капельки об этом не жалею. Я бы и замуж ее позвал, но это так трудно… Она почти не ходит, при ней постоянно три сиделки и старший брат, который ее и продюсирует.

Меня затошнило.

– Так вы…

– Мне нравятся полные женщины, – застенчиво признался Вадим, – то есть… очень полные.

– То есть толстухи, – мрачно подытожила я.

– Ну зачем вы так… Между прочим, жена у меня субтильная. А это так, невинная шалость. Уверяю вас, многим мужчинам это нравится.

– Так ты еще и женат, – присвистнула я, – куда я попала. Еще и полторы тысячи рублей за это отдала.

– Я сам удивился, когда тебя здесь увидел, – улыбнулся Вадим, – обычно женщины сюда не вхожи. В иной день тебя бы и не пустили, просто сегодня нет аншлага, а на безрыбье, как говорится…

– Знаешь, ты меня удивил. Мне казалось, что современные мужчины, наоборот, предпочитают девушек с модельной фигурой, – сама не знаю, зачем я решила поделиться наболевшим именно с этим извращенцем. – Все мои подруги считают, что я катастрофически разожралась. До такой степени, что найти классного мужчину мне не светит, понимаешь? А мне нравится только первый сорт… Надо познакомить их с тобой. Наверное, тебе я кажусь костлявой мымрой, да?

– Ну почему, – нахмурился Вадим, – ты вполне… В теле.

– Что?! – я изумленно перевела взгляд с его лица на сцену, где вожделенная Антуанетта из последних сил перебирала колонноподобными ногами, имитируя танец маленьких лебедей. – Но по сравнению с ней…

– А ты не сравнивай себя с ней, – покачал головой Вадим, – ведь Антуанетта – необычная женщина, женщина в сотой степени. Она – гротескная фигура, этим и интересна. Она – вне социальной жизни, сама по себе. Если она кому-то нравится, то они под нее подстраиваются. Но, уверяю тебя, выбирать ей не приходится. А ты – обычная девушка, поэтому и должна жить по законам социума.

– Ну ты и скотина, – почти восхищенно протянула я, – как ты можешь – спать с толстухами и одновременно советовать мне похудеть?

– Ты спросила – я ответил, – невозмутимо сказал Вадим. – Между прочим, мой лучший друг позавчера ушел от женщины, с которой прожил почти семь лет. К свистушке из модельного агентства. Девчонка никто, не красавица, не звезда, листовки на стендах раздает да во второсортных показах участвует. Жопки нет, груди нет, а все туда же… А он говорит – любовь…

В тот вечер я позвонила знакомому наркодилеру и заказала стакан травы. Разделить со мною блаженный дурман было некому. Нинон где-то прочитала, что от курения марихуаны сохнет кожа, и навсегда завязала с легкими наркотиками. Про Гениального Громовича можно промолчать – и так все понятно.

Я устроилась на балконе, в гордом одиночестве. Села на дощатый пол, прижалась спиной к перилам. Покурила. Всплакнула.

Я ненавижу тебя, миссис Виктория Бэкхем! Твои богомольи жилистые ноги, твою взлелеянную субтильность, новомодный эргономичный дизайн твоего тела. Весь мир считает тебя иконой стиля, весь мир в восторге от того, как джинсы облегают твой почти несуществующий зад. Ты, мать троих детей, выглядишь, как девчонка-подросток, которую месяц держали на обезжиренном кефире. Все родившие женщины смотрят на твой впалый живот без следа растяжек, на твои бедра, незнакомые с братцем Целлюлитом, смотрят на твои точеные скулы и воют на луну от вселенской тоски. Я искренне считаю, что таких, как ты, надо не фотографировать на обложку Hello, а прятать в светонепроницаемом ангаре и выгуливать только, когда зайдет солнце, чтобы земных женщин не смущали твои креветочные телеса.

Я ненавижу тебя, Камерон Диас! Ходячий производитель комплексов на тонких ножках. Ненавижу за то, что тебя, тридцатилетнюю, не берут старина Возраст и старина Лишний Жир. Ненавижу за то, что я перестала носить мини, едва мне исполнилось двадцать пять, а к твоим бедрам не придраться, даже если рассматривать их под лупой.

Я ненавижу тебя, Кейт Мосс! Икона саморазрушения, тысячу раз пойманная с кокаиновой дорожкой в ноздре и тлеющим косячком, не брезгующая гамбургерами, вечно непричесанная, не пропускающая ни одной вечеринки. Ненавижу за то, что, не изменяя привычной расслабленности, ты можешь носить микроскопические шорты, и за это тебе восхищенно аплодирует весь мир.

Я ненавижу вас, Пэрис Хилтон и Николь Ричи! Уж казалось бы, вы, избалованные папины дочки, богатые золотые девочки, любимицы желтой прессы, знаменитые малышки-на-миллион, которым стоит только щелкнуть наманикюренным пальчиком, как к вашим ногам падут вкуснейшие самцы этой безумной планеты… Уж казалось бы, вам-то худеть незачем. Но нет, вы истощаете себя до почти дистрофичного состояния, и потом вам подражает весь мир.