Трубадура - Дарья Волкова Страница 24

…Тура крутилась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя. Как там Стёпка сказал, когда въезжал: «Вчера школу окончила»? Сейчас на ней как раз были вещи, которые она носила во время учёбы в колледже. Пестрая сине-красная куртка, короткая шерстяная юбка в клетку. Неужели она когда-то надевала такие яркие и дерзкие вещи? Получается, да. И подруги были, и любовь. Всё когда-то было. И делось куда-то.

Тура еще раз проинспектировала свое отражение. Если накраситься… Нет, не надо. Давно уже не пользовалась косметикой, только кремом. И не надо рисковать. А то напугает еще Степана Аркадьевича перед игрой.

Они не только бегали вместе. Каждое утро Степу ждал горячий завтрак. Причём Тура накануне спрашивала, чего бы он хотел. А по вечерам они подолгу пили чай на кухне – уже после того, как была вымыта посуда. Рассказывали всякое разное друг другу – она про клиенток, он про тренировки. Или делились воспоминаниями детства – в основном Степан. Туре казалось, что она теперь знает их всех – суровую казачку Василису, доброго, но бесхарактерного Аркадия, балбеса Лёлика. Лишь о матери Степан никогда не рассказывал. Но уж кто-кто, а Тура могла вполне всё досочинить по крохам информации.

И сама тоже кое-что рассказывала. Про учёбу, например, в колледже. Про покойную Клару Корнеевну – женщину бездетную, интеллигентную и пытавшуюся из Туры воспитать приличную девушку. На племянницу Клара Корнеевна махнула рукой и, уже находясь под влиянием возрастных деменций, называла Елену Павловну, будучи «в сердцах», коротко и совсем не интеллигентно – лядью рыжей.

Елену Павловну дружба дочери с квартирантом откровенно раздражала, если не сказать, бесила. Шипела неодобрительно, косилась недобро, отпускала язвительные реплики. Тура для себя с изумлением открыла, что у либеро не только реакция острая, но и язык. Пару раз отвечал Елене так, что та шла от возмущения пунцовыми пятнами и ретировалась поспешно с кухни. А Стёпка был невозмутим, словно и не замечал ее бегства. Наверное, Василисина школа. Или гены.

В общем, они много времени проводили вместе. Почти всё время, какое бывали дома, так или иначе. Степан даже занимался теперь в столовой, за обеденным столом. Потому что там все условия, можно разложить учебники, хороший свет. И помощники в лице дипломированной медсестры Туры Павловны Дуровой и профессора-нейрофизиолога Павла Корнеевича Дурова.

Туре пришлось вспоминать, чему ее учили, а дед просто обожал пространные рассуждения на любые профессиональные темы. И тогда Стёпа подпирал голову рукой, Тура ложилась подбородком на сложенные руки, и они слушали. Периодически переглядываясь и улыбаясь.

А вчера ее на матч пригласили. Точнее, на игру – так правильнее. И она сейчас даже немножко волновалась. Потому что вдруг поняла, что очень хочет посмотреть, на что он тратит столько своего времени, что отнимает все его силы. Что за зверь это такой – волейбол?

«Нева-арена» была выстроена три года назад. Поэтому и внутри, и снаружи здание поражало – по-хорошему. Планировкой, простором.

Тура не рассчитывала, что Стёпа ее встретит – но он вышел. Но сначала позвонил.

– Ты пришла?

Она только сдала вещи.

– Ага. Я рядом с гардеробом.

– Налево и еще раз налево. Встань около служебного входа. Сейчас на пять минут буквально выскочу.

Непривычно серьёзный. В привычном спортивном костюме. Он замер, не дойдя пары шагов. Оглядел снизу вверх, потом обратно. Одобрительно поднял большой палец и улыбнулся.

– Кто бы мог подумать, что у тебя такие офигенные ноги.

Тура подавила безотчётное желание натянуть клетчатую юбку пониже на плотные черные колготы. Вместо этого демонстративно надула огромный розовый пузырь из жвачки. По закону подлости он лопнул, облепив нос и подбородок. Степан расхохотался.

Он проверил выданный накануне пластиковый пропуск и принялся объяснять, как пройти на зарезервированное место на трибуне.

Служебная дверь распахнулась, вышел темноволосый, коротко стриженный мужчина с крупным, если не сказать, выдающимся и, кажется, сломанным носом.

– Кос, ты куда делся? Матуш рвёт и мечет!

– Иду, иду. – Степан повернулся к двери, и тут из нее вышел еще один человек. Но не совсем обычный. Гигант. На его фоне даже Стёпка казался… низеньким. Выше двух метров? Наверняка! Тура забыла об остатках жвачки, которые отколупывала с лица.

– Малой, а ну бегом! – рявкнул басом громила. – Десять минут до начала, а ты чем занят?!

Через секунду около двери с надписью «Служебный вход» осталась одна лишь Тура.

Место Туры было в специальной зоне, выделенной для гостей команды – так Туре объяснила соседка, симпатичная крашеная блондинка. Выкрасилась она не слишком удачно – местами проступала желтизна. Но девушку цвет собственных волос волновал в данный момент меньше всего.

– Меня Данила пригласил, а тебя кто?

Тура не особенно была расположена к беседе, ей гораздо интереснее разглядывать всё вокруг – огромный потолок зала, само… поле? Зрителей, сетку, раскраску пола.

– Данила – это кто?

– Данила Дерягин, доигровщик! – Кажется, девушка рассердилась, что Тура не знает, кто такой Данила. – А ты, наверное, с Власовым пришла, да?

– А это кто? – спросила Тура. Ее не интересовала соседка, даже мешала.

– Это центральный блокирующий!

– Центральный кто?

– Слушай!

Тура получила толчок плечом в плечо.

– Ты вообще в волейболе разбираешься?

– Не-а. – Тура покачала головой и надула еще один пузырь.

Тут прозвучал свисток и команды вышли на поле.

Двенадцать очень высоких ребят. Ха-ха. Смешные какие у них трусы. Интересно, почему у Стёпки форма другого цвета? А еще он отличается широкой трикотажной лентой, убирающей непокорную копну волос со лба.

На последующие полтора часа Тура себя потеряла. Она не поняла, в какой именно момент. И сколько прошло минут после свистка, давшего начало игре. Но очень, очень быстро она забыла обо всем, кроме того, что происходило на площадке.

Бах! Со звуком выстрела из петропавловской пушки – и с такой же, наверное, скоростью – мяч летит в сторону Стёпкиной команды. Господи, ему сейчас руки оторвёт, что он делает?!

Мягкий кошачий прыжок, мяч, словно по волшебству, теряет всю свою скорость, спокойно взлетает – высоко вверх. Пара движений чужих рук, которые Тура просто не успевает отследить – и вот уже сине-желто-белый мяч приземляется на другой стороне поля, а ребята на Стёпкиной половине обнимаются. Пять белых маек – и одна синяя. Интересно все-таки, почему у Стёпки другая? Но тут ребята снова занимают места на площадке, и снова летит мяч, и снова – смотреть, затаив дыхание.

Когда он первый раз упал на колени, она ахнула, зажав рот ладонью. Ему же больно! Пусть колени и перетянуты