Сьюзен Филлипс - Великий побег Страница 24

– Извини, ошиблась.

Он стрельнул в нее враждебным взглядом и удалился из комнаты, прежде чем Люси сообразила, как выспросить у него, не знает ли он, случаем, настоящее имя Панды. К тому времени, как она пришла в кухню, малец уже исчез.

В спальнях наверху были косые потолки, плохо сочетающаяся мебель и разномастные шторы. Во всю ширину дома простиралась общая спальня, в пыльные окна продирался солнечный свет, являя четыре обшарпанных двухъярусных кровати с тонкими полосатыми матрасами, свернутыми в валики в ногах. В щелях в полу все еще лежал песок с какого-то далекого лета, и Люси представляла мокрые купальники, с которых упали песчинки. Казалось, дом ждал, как возвратятся Ремингтоны из своей жизни на Гранд Рапидс или в Чикаго, или еще откуда там они. Что владело Пандой, когда он купил такое место? И что овладело ей, что она захотела тут остаться?

Она приготовила кофе на отличном кофейном аппарате и прихватила с собой на задний двор. Утро было солнечным, небо ясным. Свежий воздух напомнил ей о давних утрах в Кэмп–Дэвиде, когда сестренки гонялись друг за другом вокруг бетонного ограждения у Аспен–Лодж, а родители отбывали на длительную прогулку только вдвоем. Здесь старый дуб давал тень над потрескавшимся столиком для пикника, а металлический штырь ждал игроков в подковы. Люси обхватила пальцами кружку с кофе и вдохнула свежий озерный воздух.

Дом стоял на утесе с длинным пролетом шатких ступеней, ведущих вниз к лодочному сараю и причалу – море и непогода окрасили дерево в серый цвет. Люси не видела никаких других пристаней, выдававшихся от скалистой, поросшей лесом береговой линии или проступающие в листве соседские крыши. Казалось, дом Ремингтонов был единственным в Гусиной бухте.

Вода в бухте, словно на палитре художника, меняла цвет от темно–синего в центре до серо–голубого по краям со светло-коричневыми отметиной береговой линии и верхушки отмели. Там, где бухта сливалась с озером Мичиган, на поверхность, покрытую рябью, утреннее солнце бросало серебристые блестки.

Каких-то два парусника напомнили ей о дедушке, любившем парусный спорт, от чего ей стало не по себе. Она понимала, что откладывать дольше нельзя. Потому отставила кружку, достала сотовый телефон и наконец позвонила деду.

Еще не услышав патрицианский голос Джеймса Литчфилда, она точно знала, что скажет бывший вице–президент Соединенных Штатов:

– Люсиль, я не одобряю то, чем ты занимаешься. Совсем не одобряю.

– Какой сюрприз.

– Ты же знаешь, что я не выношу сарказм.

Она потянула за оранжевую косичку, болтавшуюся около уха.

– Это было ужасно?

– Не особо приятно, но Мэт, кажется, взял под узду прессу. – Тон его стал еще холоднее. – И я полагаю, что ты звонишь мне, потому что хочешь, чтобы я оказал какое-то пособничество и подстрекательство.

– Готова поспорить, что ты так бы и сделал, попроси я тебя.

В глазах защипало.

– Ты так похожа на свою мать.

Он не сказал это в качестве комплимента, но она ему была тем не менее благодарна. А потом, прежде чем он смог наброситься на нее, Люси указала на то, что они оба знали:

– Побег помог Нили стать настоящей личностью. Я уверена, что со мной будет то же самое.

– Вряд ли ты в этом уверена, – возразил дед. – Просто ты не представляешь, что делать дальше, и не хочешь встать лицом к лицу с последствиями того, что натворила.

– И это тоже. – Она призналась ему в том, о чем не смогла сказать родителям: – Я бросила идеального мужчину и даже точно не знаю почему.

– Я уверен, на все есть причины. Но я желал бы, чтобы ты покончила с ними до того, как я вынужден был лететь в Техас. Ты знаешь, что я терпеть не могу этот штат.

– Только потому, что ты там не прошел. Выборы случились почти тридцать лет назад. Может, тебе уже следует забыть?

Он фыркнул и спросил:

– Ну и насколько ты собираешься протянуть этот свой отпуск?

– Понятия не имею. Неделю? Может больше.

– И конечно же, не сообщишь где ты.

– Если бы я сказала, тебе пришлось бы лгать. Не то чтобы ты в этом не преуспел, но зачем ставить немолодого человека в такое положение?

– Ты самый непочтительныйребенок.

Она улыбнулась.

– Я знаю. Я тебя тоже люблю, Ворчун. – Он терпеть не мог, когда она звала его Ворчуном, но это была ответная месть за «Люсиль». – Я остановилась в доме у друзей на Великих Озерах, – призналась она. – Но ты, наверное, об этом уже знаешь.

А если не знал, то в скором будущем будет в курсе, поскольку за арендованную машину она платила по кредитной карте, и ее любящие родители почти наверняка следят за ней.

– Так какова цель твоего звонка?

– Чтобы сказать тебе… прости, что разочаровала тебя. И попросить, чтобы ты был поласковей с мамой. Ей и так трудно.

– Мне не нужно напоминание от внучки, как мне обращаться с моей дочерью.

– Правда, но не совсем.

Далее последовала полная колкостей лекция об уважении, честности и ответственности тех, кому столько много дано. Вместо того чтобы слушать, она поймала себя на том, что прокручивает состоявшийся несколько месяцев назад разговор с матерью.

– Знаешь, я ревную тебя к вашим отношениям с дедом, – призналась тогда Нили.

Люси отняла взгляд от куска торта с кокосовым заварным кремом, который они ели в любимом ресторане в Джорджтауне:

– Он был тебе отвратительным отцом.

– И вряд ли лучший в мире дед. Кроме как тебе, разумеется.

Так и было, сказать по правде. Сестры и брат Люси избегали его всеми силами, но дед с Люси с самого начала нашли общий язык, хотя при первой встрече она вела себя грубо и огрызалась. Может, именно поэтому.

– Он любит меня, – сказала Люси. – И тебя тоже любит.

– Я знаю, – ответила Нили. – Но с ним у нас никогда не было таких, как у тебя,  доверительных отношений.

– Тебя в самом деле так сильно заботит?

Она вспомнила, как Нили улыбнулась и сказала:

– Нет, ничуть. Старый ворчун точно также нуждается в тебе, как и ты в нем.

Люси все еще не была уверена, что та имела в виду.

Когда дед наконец закончил лекцию, она сказала, что любит его, напомнила о правильном питании и попросила не сильно рычать на Трейси.

Он в ответ сказал, что ей лучше заняться своими делами.

Завершив разговор, Люси выплеснула остатки кофе в кусты и встала. Но только повернулась к дому, как услышала странный шум. Шум производил человек. Словно кто-то споткнулся и пытался удержаться на ногах. Шум исходил от рощицы, отмечавшей северную границу газона, где начинался лес. Повернувшись, Люси уловила мелькнувшую и исчезнувшую среди деревьев ярко–желтую футболку.