Сандра Браун - Падение Адама Страница 25

— Еще труднее? Что может быть труднее, чем час за часом выносить твои придирки и требования того, что я не в силах выполнить.

— Я и не говорила, что до сих пор мы в бирюльки играли.

— Все, хватит! — заорал он. — Это невозможно.

— Я сыта твоим хныканьем. Пора начинать, — сказала она тоном, не терпящим возражения.

Утренние занятия стали истинным наказанием. Она заставляла его проделывать такие упражнения, которые возвращали к жизни его бездействующие мускулы, но он работал без всякого энтузиазма. После того как она упрекнула его в лени, Адам приложил все усилия, и дело закончилось судорогами. Во время массажа он проклинал ее заодно со своей болью. Она повезла его в кровать отдохнуть, держась от коляски на расстоянии вытянутой руки, за что выслушала дополнительные проклятия.

Последнее время Лайла довольно часто подолгу задерживалась у него после занятий. Они смотрели по телевизору спортивные передачи, мыльные оперы, слушали музыку, играли в настольные игры и карты, просто болтали. Сегодня же до дневных занятий к нему она не заглядывала.

Они начались еще хуже, чем утренние. Она дошла до предела сразу же, как только услышала:

— Никогда больше не смей убирать от меня кресло.

И окончательно ее добило то, что он попросту отказался от упражнения, которое разрабатывало колено, заявив:

— Я не собираюсь его больше делать.

— Ну и чудно. — Лайла убрала руку, и его нога с глухим стуком упала на мат. — Раз ты так ведешь себя, я ловлю тебя на слове и устраиваю себе выходной, который ты предлагал сегодня утром. Ты напомнил мне, что у меня не было ни одного выходного с тех пор, как я сюда приехала.

Часом позже она вышла из своей спальни, за ней шлейфом тянулся аромат духов. Открытое красное платье из хлопка обнажало загорелые плечи и манило глубоким вырезом. Узкая юбка с запахом при каждом шаге расходилась, являя взору длинные, красивые ноги на высоких каблуках. Волосы были зачесаны на сторону, и большая, сверкающая заколка придавала определенный шарм ее прическе. Шею украшал его венок.

На минуту появившись в кухне, она ослепила обоих мужчин.

— Не жди меня, Пит. Я, вероятно, вернусь очень поздно.

Адам за кухонным столом в своем кресле поглощал холодный ужин, приготовленный Питом. Она вела себя так, будто его здесь вовсе не было. Весело помахав слуге рукой, девушка выплыла из комнаты.

Спускаясь вниз по извилистой горной дорожке, Лайла задумалась, а не хватила ли она лишку.

Нет. Адам не воспринял всерьез ее слова о том, что не будет повторения вчерашней ночи. Она собирается поставить его на ноги, и он должен относиться к ней только как к своему врачу. Не более. Да, эксплуататор. Да, инструктор и тренер. Нечего превращать ее в свою подружку и объект любви. Легкий флирт — прекрасно. Это поддерживает его тонус. Подтрунивание только способствует хорошему настроению. Но вчерашнее… Нет, вчерашнее ни в коей мере не похоже на легкий флирт.

Лайла в одиночестве пообедала в изысканном восточном ресторане, перепробовав чуть ли не все меню, чтобы как можно дольше растянуть удовольствие. На улице к ней пристали два матроса, предлагая деньги и ночь удовольствий весьма сомнительного свойства. Купив билет на два сеанса в кинотеатр с несколькими залами, она просмотрела первый фильм и отправилась на второй. Первый был так себе, на втором она чуть не заснула.

Решив, что прошло уже достаточно времени, она поехала домой. Тихонько открыла дверь, сразу же у порога сняла туфли и направилась к лестнице.

Адам в своем кресле вылетел из гостиной, едва не сбив ее с ног. Она вскрикнула от испуга.

— Неужели нельзя поаккуратней с этой чертовой штукой? — огрызнулась Лайла. — Чуть не наехал мне на ногу.

— Хорошо провела время?

— Шикарно.

— И где же ты была?

— Ездила в Лаайну.

— В Лаайну? Сама вела машину до самой Лаайны?

— Адам, я с шестнадцати лет за рулем. В основном езжу без шофера.

— Не сердись.

— А ты не строй из себя собственника. Да, я ездила в Лаайну, потому что никогда не бывала там. Это прекрасное место, которое стоит посетить, и прочее, и прочее. Посмотрела несколько прелестных представлений, вкусно пообедала, чудно повеселилась. Это как раз то, что мне было необходимо. Но я устала и потому иду спать. Покойной ночи.

— Погоди минуту. Где ты была?

— Я же сказала тебе.

— Я имею в виду, где это ты так «чудно повеселилась»?

— Не помню. — Черта с два она ему расскажет, что провела целый вечер одна в кинотеатре.

— Выпивка или наркотики отшибли память?

— Интересно, и кто это сердится? Ну, не помню, как называется. Какое это имеет значение? По-моему, там была крыша из пальмовых листьев. — Лайла попыталась вспомнить название клуба на окраине туристского городка, мимо которого она проезжала. — Кажется, какая-то хижина.

— «Сахарная хижина»? Ты одна пошла в «Сахарную хижину»?

— Ну все та же песня. Часть вторая.

— Это самое злачное место на острове. Там есть все, что пожелаешь, начиная с кокаина и кончая венерической болезнью.

— Это мнение знатока?

Его глаза зло сверкали из темноты.

— Ты прекрасно себя чувствовала среди этого разгула, да? Ты даже оделась как девица в поисках приключений. Ты чудно вписываешься в эту толпу, где все чего-то ищут, творят все, что угодно, и чихать хотели на все остальное.

Она слегка наклонила голову и произнесла с некоторым кокетством:

— Пусть будет так, папочка. Я слегка повеселилась, но не встретила никого, с кем хотелось бы продолжить знакомство.

— Ты с кем-то трахалась?

Лайла вскипела, вначале от замешательства, которое затем переросло в ярость. Она так разозлилась, что не могла вымолвить ни слова. Адам же решил еще сильнее разбередить себе рану, которая все еще не зажила.

— Так ты за этим и ездила? — Он подъехал ближе и прикоснулся к ее бедрам. — Чтобы кто-то другой погасил тот огонь, который я вчера зажег?

Не сводя с него взгляда, она отступила назад, чтобы он не смог дотянуться, сорвала с себя венок и швырнула ему на колени. И только сейчас заметила бокал в его руке.

— Ты просто пьян. И я не собираюсь выслушивать твои допросы и оскорбления. Но да будет тебе известно, что, если бы я и впрямь отправилась, как ты мерзко выразился, трахаться, то тебя это вовсе не касается. — И уже с последней ступеньки лестницы она нанесла ему последний удар: — Дай Бог тебе доброго утра с похмелья.

Бог не внял.

На следующее утро, когда она появилась, он не смог оторвать головы от подушки. Лежал с зеленым лицом, выражавшим одно желание — умереть.