Диана Чемберлен - Папаша напрокат Страница 25

Лаура ехала из Мидоувуд-Виллидж домой на озеро Эштон, но мыслями она оставалась в перевернутом вагоне злополучного поезда. Сара была прирожденной рассказчицей. Она описывала происшествие так живо, что Лаура как будто видела все своими глазами.

На краю леса, окружающего Эштон, Лаура остановилась у ряда почтовых ящиков, чтобы забрать почту. Конвертов оказалось немного. Лаура села в машину и открыла тот из них, в котором определенно не могло быть счетов. Длинный белый конверт, ее фамилия напечатана на машинке. Внутри оказался листок бумаги с единственной строчкой: «Оставьте Сару Толли в покое».

Лаура перевернула листок, но другая сторона оказалась чистой. Не нашла она и обратного адреса на конверте. Чернел только почтовый штемпель Филадельфии. Холодок пробежал у нее по спине. Кто послал ей письмо? И зачем?

Она, нахмурившись, смотрела на записку. Сумасшествие какое-то. Раздраженная Лаура бросила конверт на сиденье и поехала через лес к дому. Тому, кто послал письмо, не повезло. Они опоздали. Она уже успела почувствовать искреннюю привязанность к пожилой женщине и не собиралась снова оставлять ее в одиночестве.

ГЛАВА 15

Ему следовало бы просто выкинуть фотографию в мусорный бак в ту самую минуту, как Бетани принесла ее в дом. Но Дилан почему-то вел себя ужасно глупо. Всякий раз, когда он проходил через кухню и видел фото на рабочем столе, он тотчас отводил глаза. Дилан не выбросил снимок, но и не стал его разглядывать. Он словно понимал, что достаточно будет взглянуть на него хотя бы один раз, и весь его пофигистский стиль жизни изменится. Он боялся того, что мог увидеть на фотографии.

Как-то среди дня Дилан готовил для себя сандвич с индейкой. Неожиданно он отложил нож в сторону и взял в руки снимок, действуя как будто автоматически. Это была студийная фотография девочки, красивой девочки. И она была его дочерью. Он долго рассматривал изображение на глянцевой бумаге, хотя ему этого и не требовалось. Дилан знал, что он ее отец. Девочка была очень похожа на его младшую сестру в детстве. Те же самые темные волосы. Левая бровь чуть выше правой. Губы бантиком. Яркие синие глаза, отличительная черта его семьи. Точно такие же Дилан увидел бы в зеркале.

Он так и не закончил делать себе сандвич, сунул карточку в нагрудный карман рубашки, вышел на веранду и улегся в гамак. Ветви деревьев чуть раскачивал теплый бриз.

Хорошо. Он это сделал. Посмотрел. Все понял. И что дальше?

Он не солгал Лауре Брендон, когда сказал, что не помнит ее. Но он не забыл вечеринку и снежную бурю. Они отмечали переезд Ронды в ее новый дом, в котором с легкостью разместились бы пять-шесть таких лачуг, как у него. Огромные размеры особняка не выветрились из его памяти, но больше никаких подробностей он не помнил. Как выразилась Бетани, это было его плохое время.

Дилан никогда много не пил, но в те месяцы он словно принялся наверстывать упущенное. Он не мог смириться с гибелью в авиакатастрофе своих друзей и в том числе Кэти, женщины, с которой он жил. В те месяцы он существовал только на алкоголе, сигаретах и сексе. Все, что угодно, только бы забыть о боли.

Дилан вытащил снимок из кармана и снова посмотрел на него. Улыбка Гиров. Никакой ошибки. Итак, она его ребенок. Но это вовсе не значило, что он должен что-то предпринимать. Судя по всему, у этой Лауры достаточно денег, чтобы растить девочку. Дилан никогда не хотел иметь детей, во всяком случае, после смерти Кэти это желание у него не появлялось. Он не хотел нести за них ответственность, не хотел испытывать боль и ужас потери. Но эта девочка уже была, смотрела на него с фотографии, и ее глаза сказали ему все, что он хотел знать.

Следующие несколько дней Дилан пробовал забыться в работе. Но что бы он ни делал, он ловил себя на том, что время от времени достает из кармана фотографию, назойливо напоминая себе, что у него есть дочь.

Как-то дождливым днем он шел из амбара в дом, чтобы набрать воды во флягу. И какая-то часть его существа уже знала, что сейчас он позвонит Лауре. Он даже не остановился у раковины, сразу подошел к телефону, достал из кармана фотографию и посмотрел на цифры, написанные на обороте.

Дилан немедленно узнал голос Лауры Брендон, как только женщина произнесла «алло», и тут же испытал прилив неприязни к ней, вызванный воспоминаниями о том, как она пыталась им манипулировать.

— Это Дилан Гир, — представился он.

— Дилан! — воскликнула Лаура. — Простите меня, я вела себя как идиотка.

Он рассмеялся:

— Не стану спорить с вами. Но полагаю, что я был ничем не лучше.

— Мне следовало бы написать вам письмо, а не набрасываться на вас на высоте в сотни футов над землей.

— Что ж, теперь это не имеет значения, — ответил Дилан, переворачивая фотографию так, чтобы видеть лицо девочки. — Дело в том, что я все-таки посмотрел на снимок и понял, что вы, весьма вероятно, говорите правду. У нее… В общем, эти волосы, глаза, брови, все… Я старался изо всех сил выбросить все это из головы, но не смог. Я не знаю, что вам от меня нужно, чем я вам обязан, но полагаю, что мы должны поговорить об этом. — Холодок ужаса пробежал у него по спине, когда он произнес эти слова.

Лаура вздохнула.

— Я рада это слышать, — призналась она. — Как я вам уже говорила, материальная помощь мне не нужна. Я просто хотела узнать, может быть, вы захотите стать частью ее жизни. Но сейчас это очень сложно. — Она грустно рассмеялась.

Дилан по ее голосу понял, что она нервничает, и почувствовал к ней симпатию, чего сам не ожидал.

— Я пойму, если вам не захочется, — продолжала Лаура. — Я надеюсь, что вы не обидитесь, если я решу, что сейчас ей это не нужно. Но давайте действительно хотя бы поговорим об этом.

— Отлично. Вы хотите приехать сюда, ко мне? Или мы можем где-нибудь встретиться.

— Я думаю, что самым лучшим вариантом будет наша встреча с ее психотерапевтом. Она может помочь нам справиться с ситуацией.

— Она… Как, вы сказали, ее имя?

— Эмма.

— Эмма бывает у психотерапевта?

— Да. Я говорила вам об этом, но не думаю, что вы меня внимательно слушали. — В голосе Лауры не было упрека. — Ее отец… То есть ее приемный отец, мой муж, умер в январе…

— Вы говорили мне об этом, я помню, — прервал ее Дилан. Он сам вырос без отца. Именно это и заставило его позвонить.

— Эмма с тех пор не разговаривает, — сказала Лаура.

— То есть как?

— Эмма ничего не говорит, ни слова. Она объясняется жестами, просто кивает или качает головой.

— И это длится несколько месяцев? — Да.

— А она была нормальной… до его смерти? Лаура рассмеялась.

— Если можно назвать непрерывную болтовню нормальным.