Керстин Гир - Непристойное предложение Страница 25

— Уже лучше, — поддержала я его. — Пожалуйста, пожалуйста, заводись. Я уже достаточно натерпелась сегодня утром и совсем не хочу подниматься в квартиру и просить Оливера о помощи. Я уже сыта по горло тем, что произошло сегодня утром. Я вообще не думала, что у этого мужчины есть некоторые части тела.

«Ситроен» еще раз недоверчиво чихнул.

— Да, я знаю, это звучит странно. Но я была совершенно сбита с толку. В шоке, можно сказать. Может быть, он этого не заметил. Иначе он начнет считать меня совершенно закомплексованной.

На этот раз чиханье мотора переросло в болезненное тарахтение — машина, очевидно, проявила ко мне сочувствие, и мы наконец тронулись.

— Боже, ты выглядишь ужасно, — сказала Петра, когда через полчаса я вошла в двери нашего магазинчика.

Ах, как я любила эти моменты: приходить на работу и нос к носу сталкиваться с Петрой. Сегодня она заколола волосы множеством розовых заколок и надела подходящий по цвету свободный топ разносчика спагетти и узкие пестрые брючки.[17] Работай мы в каком-нибудь портовом ресторанчике, я была бы очень довольна ее формой одежды.

— И ты довольно поздно, — строго взглянув на меня, добавила она.

— Да, я знаю, — сконфуженно ответила я. — Прошу меня простить. — Но затем я вспомнила, что сказал мне сегодня утром Оливер, и довольно твердо добавила: — К счастью, начальник здесь пока я.

— И это уже хорошо, — ответила Петра. Похоже, правда, что часть фразы про начальника она пропустила мимо ушей. — Эта раскрашенная коза уже снова побывала здесь. И хотела, между прочим, знать, где ты. Пришлось ответить ей, что я не справочное бюро.

— Какая коза? — спросила я, наполняясь страхом.

Придется, видимо, просить эту особу учиться соблюдать правила приличия. Иначе она распугает всех наших клиентов. Во всяком случае, женского пола.

— Откуда же я знаю, как ее зовут? — заносчиво ответила Петра.

Я собрала в кулак всю силу воли.

— Послушай, Петра, не могла бы ты заставить себя быть по отношению к клиентам чуть вежливее?

И по отношению ко мне тоже, хотела добавить я, но мое сердце уже и без того билось как бешеное. Я, видимо, не была рождена для всякого рода пикировок. Ситуации даже вроде этой приводили меня в такое волнение, что ладони мгновенно становились мокрыми от пота.

— Если человек орет, словно в лесу, то о какой вежливости может идти речь? — ничуть не смутившись, ответила Петра. — Ах, вот она снова идет!

Вышеназванной козой оказалась Эвелин. Было почти радостно снова видеть ее.

— Доброе утро, — сказала я.

— Ну наконец, — ответила Эвелин. — Машина не заводилась?

— Откуда ты знаешь?

Эвелин кивнула:

— Это происходит каждое утро. И с этим определенно ничего не поделаешь. Как ты думаешь, почему я так люблю «Z4»?

— Гм-гм. — Петра вся превратилась во внимание и слух.

— Ах да, — сказала я. — Я так и не успела вас познакомить. Эвелин, это Петра Шмидтке, наша продавщица. Эвелин Гертнер — моя невестка.

— А что ей здесь надо? — весьма невежливо осведомилась Петра.

— Она, э… — Я запнулась.

Да, действительно, что ей здесь надо? Она теперь будет толкаться в оранжерее целыми днями?

— С сегодняшнего дня я здесь работаю, — произнесла Эвелин. — Естественно, не продавщицей. Я не так взыскательна.

— Нет? — еле промолвила я.

— Нет, — твердо сказала Эвелин. — Мы со Штефаном сошлись во мнении, что я сама лучше определю для себя поле деятельности. Вчера за бокалом вина мы оговорили эту возможность очень подробно.

Ага, точно так, как я и думала. Я пристально посмотрела на Эвелин. Но никаких признаков смущения не обнаружила.

— В конце концов, я же смогу где-нибудь быть полезна? — сказала она. — У меня уже есть кое-какие мысли.

— В самом деле? — с тревогой спросила я.

Я думаю, Эвелин могла бы стать превосходным экскурсоводом по магазинам верхней женской одежды, но в озеленении и растениях она понимала еще меньше, чем Петра. Вполне возможно, намного меньше.

— У тебя что же, нет нормальной работы? — осведомилась Петра.

— Я не могу постоянно вам напоминать о том, что на ты мы не переходили, — холодно возразила Эвелин. У нее определенно не было бы никаких проблем с персоналом, стань она какой-нибудь шефиней. В данном контексте случай Петры даже не рассматривался бы. — Кстати, в настоящее время у меня нет нормальной работы. У меня как раз наступил шаббат.[18]

Петра выпучила глаза. Держу пари, она не знала, что такое шаббат, и хотела сказать что-то умное. К счастью, в этот момент в магазин вошел покупатель, и, к счастью, это был мужчина, так что Петра с любезной улыбкой направилась ему навстречу, повиливая задом.

— Я уже еле сдерживаю кулаки, — шепнула мне Эвелин. — Но было бы очень неплохо, если бы ты провела меня по всему хозяйству и кое-что мне объяснила. Штефан считает, что знает все не так хорошо, как ты.

Это было в общем и целом верно. В отношении производства и выращивания растений Штефан был куда менее подготовлен, нежели в экономическом плане.

— Мы выйдем, работай, — сказала я Петре. — Да-да.

Я взяла Эвелин под руку и повела прочь из магазина. Было очень мило с ее стороны, что она интересуется моими растениями. Впрочем, забыть обо всем остальном я была пока не в силах.

— И как прошла твоя первая ночь в нашем доме? — спросила я намного веселее, чем могла себе представить.

— Не спрашивай, — довольно недружелюбно ответила Эвелин. — Иначе я поинтересуюсь, откуда та жуткая вонь, что царит в вашей гостевой комнате.

— Зато ваш гостевой диван очень удобен, — сказала я несколько тише, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь меня не услышал.

— Я это прекрасно знаю, — резко сказала Эвелин.

Я предпочла закрыть щекотливую тему и сконцентрироваться на обязанностях экскурсовода. Мне нравилось водить людей по своему хозяйству. Я мало в чем сумела проявить себя в жизни, но за свои растения всегда испытывала гордость.

Для полноты картины я сразу начала с показа площадки великолепных душистых бегоний, газонных трав, петуний в оранжерее.

— Этому великолепию мы обязаны тем, что в апреле снова были в прибыли. Четыре евро семьдесят центов дохода.

— За каждый цветок? — респектабельно спросила Эвелин.

— За месяц, — ответила я. — Если верить расчетам Штефана, то нам следует заполнить этим материалом все оранжереи. Он тут намедни кое-что посчитал, где-то четырнадцать центов чистой прибыли с растения… если тебе это интересно, расспроси его сама.

— Четыре евро семьдесят. Ничего себе хлебушек, — пробормотала Эвелин и бросила долгий пренебрежительный взгляд на бегонии.