Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй Страница 25

Вот. Он смотрит на меня. Я знаю, что смотрит.

Я отвожу взгляд на экран, стараясь изо всех сил доказывать, что я очень заинтересована фильмом. Сент-Клер напрягается, но ноги не убирает. Он задержал дыхание? Кажется, да. Я тоже задержала. Я выдыхаю и съеживаюсь — звук получился таким громким и неестественным.

Снова. Ещё один взгляд. На этот раз я поворачиваюсь, автоматически, а он отворачивается. Это танец, и в воздухе витает ощущение, что кто-то из нас должен начать разговор. Сконцентрируйся, Анна. Сконцентрируйся.

— Тебе нравится? — шепчу я.

Он выдерживает паузу.

— Фильм?

Я благодарна, что тени скрывают мой румянец.

— Очень, — отвечает он.

Я рискую повернуться и встречаю взгляд Сент-Клера. Пронзающий до глубины души. Он так на меня прежде никогда не смотрел. Я отворачиваюсь первой и чувствую, что он отворачивается через несколько секунд.

Я знаю, он улыбается, и мое сердце колотится как сумасшедшее.

Глава 12.

Кому: Анна Олифант < [email protected]>

От кого: Джеймс Эшли < [email protected]>

Тема: Тонкий намёк

Привет, милая. Столько воды утекло с нашей последней встречи. Ты проверяла голосовую почту? Я звонил несколько раз, но, видимо, ты занята, исследуя Париж. Ну, это просто тонкий намёк позвонить дорогому старику-отцу и поведать, как там твоё обучение. Уже овладела французским? Попробовала фуа-гра? Какие вдохновляющие музеи посетила? Говоря о вдохновляющем, уверен, ты слышала хорошие новости. «Инцидент» дебютировал на первой строчке рейтинга «Нью-Йорк Таймс»! Похоже, я всё ещё любимчик фортуны. На следующей неделе я уезжаю в юго-восточное турне, так что скоро увижу твоего брата и передам ему от тебя наилучшие пожелания. Сфокусируйся на школе, и УВИДИМСЯ на Рождество.

Джош прислоняется к моему плечу и смотрит в ноутбук.

— Мне кажется, или «УВИДИМСЯ» звучит как угроза?

— Нет. Это просто «увидимся», — отвечаю я.

— Я думал, твой папа — писатель. Что это за «сфокусируйся» и «тонкий намёк»?

— Мой отец говорит клише. Очевидно, ты никогда не читал ни один из его романов. — Я делаю паузу. — Поверить не могу, что ему хватило наглости заявить, что он передаст Шонни мои наилучшие пожелания.

Джош в отвращении качает головой. Мы с друзьями проводим выходные в холле, потому что на улице снова дождь. Никто никогда так не заявлял, но, кажется, в Париже дождливо как в Лондоне. По словам Сент-Клера, нашего единственного отсутствующего товарища, так оно и есть. Он отправился на какую-то фотовыставку в университете Элли. Хотя должен был уже вернуться.

Видимо, задерживается. Как всегда.

Свернувшись на диванчике, Мер и Рашми читают заданную по литературе «Бальзак и портниха-китаяночка1». Я возвращаюсь к папиному письму.

Тонкий намёк... твоя жизнь — отстой.

Воспоминание этой недели — я сижу рядом с Сент-Клером в тёмном кинотеатре, его нога касается моей, взгляд, что пробегает между нами — вновь нахлынули на меня, вызывая стыд. Чем больше я вспоминаю произошедшее, тем больше убеждаюсь, что ничего не было.

Поскольку НИЧЕГО И НЕ БЫЛО.

Когда мы вышли из кино, Рашми объявила:

— Фильм обрывается слишком резко. Мы так и не увидели хороших моментов.

К тому времени, как я заканчиваю защищать фильм, мы уже вернулись в общежитие. Я хотела поговорить с Сент-Клером, получить знак, что между нами что-то изменилось, но вмешалась Мер, чтобы обнять его перед сном. И так как я сама не могла обнять Сент-Клера, не выдав глухой стук сердце, то мне осталось лишь топтаться позади.

А затем мы неуклюже помахали друг другу на прощание.

А затем, смущённая как никогда, я легла спать.

Что произошло? Каким бы волнующим не показался бы тот момент, я, должно быть, преувеличила сцену в уме, потому что на следующий день, за завтраком, Сент-Клер вёл себя как обычно. И как обычно мы дружески поболтали. Кроме того, у него есть Элли. Он не нуждается во мне. Могу лишь предположить, что я спроектировала свои разбитые чувства к Тофу на Сен-Клера.

Джош внимательно меня изучает. Я решаю задать ему вопрос прежде, чем он успеет задать свой.

— Как продвигается домашка?

Моя команда по Ла Ви победила (нет, не благодаря мне), так что нам с Рашми не нужно было идти на урок в пятницу, а Джош прогулял занятие, чтобы провести освободившейся час с нами. В результате его оставили после уроков и наказали несколькими страницами дополнительной домашней работы.

— А-а-а, это… — Он опускается на стул около меня и поднимает свой альбом. — У меня есть занятие получше.

— Но... разве проблем не станет больше?

Я никогда не пропускала занятий. Не понимаю, как он может вот так просто наплевать на учёбу.

— Наверное.

Джош сгибает руку и морщится.

Я хмурю брови.

— В чём дело?

— Кисть затекла, — объясняет он. — Из-за рисования. Всё нормально, такое часто бывает.

Странно. Я никогда раньше не задумывалась о муках художников.

— Ты очень талантлив. Ты этим хочешь заниматься? Будешь зарабатывать на жизнь рисованием?

— Я работаю над графическим романом.

— Правда? Здорово. — Я отодвигаю ноутбук. — О чём он?

Уголок его рта изгибается в хитрой улыбке.

— О парне, которому пришлось учиться со снобами в школе-интернате, потому что его родители не хотят его больше видеть.

Я фыркаю.

— Доводилось слышать. Кстати, кем работают твои родители?

— Мой папа политик. Сейчас занят кампанией переизбрания. Я не общался с «сенатором Уассирштейном» с начала учебного года.

— Сенатором? Настоящим?

— Более чем. К сожалению.

Ну, вот опять. О чём думал мой папа? Оправил меня в школу с детьми американских СЕНАТОРОВ?

— Здесь у всех ужасные отцы? — спрашиваю я. — Это что ли обязательное требование для обучения?

Джош кивает на Рашми и Мер.

— У них нормальные. Но папа Сент-Клера — особый случай.