Донна Клейтон - Лучшая подруга Страница 25

Она прислонилась к спинке сиденья и запрокинула голову, пока Слоан целовал ее шею. Ее глаза были закрыты.

Время теперь летело. Она даже не заметила, когда он расстегнул пуговицы ее блузки. Его пальцы прикоснулись к ложбинке между грудей, одновременно пытаясь справиться с застежкой ее бюстгальтера.

Слоан остановился, словно прося помочь ему.

Рэйчел разжала объятия и взялась за застежку.

Она не решалась открыть глаза, ей не хотелось выходить из чувственного дурманящего состояния. Кровь бешено пульсировала в теле, окрашивая щеки румянцем, молчаливое согласие позволяло ему жадно ласкать и целовать ее.

Ее готовность превосходила все его ожидания, и он был счастлив. Рэйчел тоже была счастлива: его ласки – это все, о чем она когда-либо мечтала.

Внезапно она заметила, что Слоан смотрит не на нее, а куда-то сквозь стекло машины.

– Что такое? – спросила она с тревогой. – Там кто-то есть?

– Нет, – он быстро успокоил ее, – никого, но.. – Но что?

Его взгляд, тревожный и темный, замер, казалось – навсегда.

– Ничего, – произнес он глухим, отрешенным тоном.

– Не правда, что-то не так. – Она резко выпрямилась и застегнула блузку. – Что случилось?

– Последнее время, – начал Слоан, – я думал о том, что рядом с вами чувствую себя счастливым. Очень счастливым.

– Разве в этом есть что-то дурное? – спросила она, помолчав немного.

– Нет, напротив, – признался он и добавил очень тихо:

– Так и должно быть.

Что-то в его голосе успокаивало Рэйчел, заставляло ее отбросить все сомнения. Она снова расстегнула блузку дрожащими пальцами и откинула назад вьющиеся волосы. Слоан был погружен в размышления. Он даже не замечал, что она делает.

– Я не думаю, что могу позволить себе быть счастливым, – сказал он. – Я причинил ей столько страданий. Слишком много. Я не имею права на счастье.

Ей не нужно было объяснять, о ком идет речь.

Между ними стояла стена, нет, не стена, а могильная плита, на которой было начертано имя умершей.

– Он так и сказал? – спросила Диана. – Что он не имеет права быть счастливым?

Рэйчел кивнула.

– Я не в первый раз от него слышу подобные заявления.

– Вы должны были сказать ему. – Джейн была очень удивлена тем, что она узнала.

Посмотрев на Диану, Рэйчел немного успокоилась.

– Как я могу сказать ему? – возразила Рэйчел. Оливия – мать его детей, он прожил с ней много лет. Он считает ее чистой и невинной женщиной.

Как я могу разрушить его представление? Я отравлю его воспоминания о ней. Дети должны помнить свою мать и любить ее. Их воспоминания тоже ничем нельзя омрачать., Рэйчел словно попала в тупик, из которого нет выхода, как будто целая скала давила на нее с огромной силой. Она просто не могла себе представить, как поступить в такой ситуации, где найти силы рассказать правду об Оливии и каковы могут быть последствия ее откровений.

– Я согласна, – сказала Диана, – с тем, что память девочек о матери нельзя омрачать. Но им-то вы не собираетесь ничего рассказывать.

– Вот именно, – присоединилась Джейн, – все останется между вами и Слоаном, только между вами. А его дочери никогда не узнают правды.

Рэйчел перевела взгляд с одной приятельницы на другую. Они были правы. Другого выхода у нее нет – она должна рассказать Слоану всю правду – Действительно, – попыталась объяснить она, с трудом подбирая слова, – я чувствую себя ужасно, вспоминая о поступке Оливии. Но рассказать о нем было бы жестоко, ведь она умерла.

Она особенно подчеркнула последнее слово, так, словно оно было исчерпывающим аргументом и оправданием ее скрытности.

– Но не обязательно рассказывать от своего имени, можно, например, преподнести как слух, посоветовала Джейн. – Или как-нибудь еще. Так, как будто вы слышали о таком факте ее жизни. И можете быть уверены, это совсем не жестоко с вашей стороны. – Она так спешила высказаться, словно боялась, что потеряет нить размышлений, и под конец повторила:

– Нет, не будет.

Выслушивая ее доводы, Рэйчел понимала, что и сама Джейн не может найти оправдания поступку Оливии.

Рэйчел знала, что тайна беременности Оливии была камнем преткновения в отношении Слоана к жене. Следует ли еще и ей в это вмешиваться?

Диана протянула руку и коснулась плеча Рэйчел.

– Раскрывая правду, вы вовсе не собираетесь причинить вред Оливии; как вы сами сказали, она умерла и для нее ничего уже не имеет значения.

Рэйчел испытывала удивительное доверие к этой индианке, всегда такой спокойной и выдержанной.

– И вы сами знаете, Рэйчел, что, какова бы ни была правда, только она и может исцелить нас от боли переживаний за тех, кого уже нет с нами.

Двое друзей ожидали Слоана в зале заседаний.

– Так мы договорились? – Трэвис внимательно посмотрел на Грега, сидевшего за столом напротив.

Грег кивнул.

– Попробуем прочистить ему мозги.

– С ним необходимо поговорить, – сказал Трэвис. – Он слишком долго держал все в себе.

– Ты знаешь столько же, сколько и я, – пробормотал Грег, – но я не уверен, что он станет нас слушать.

– Но мы же слушали его советы в подобной ситуации.

– Мы – да, – усмехнулся Грег, – но как он будет реагировать?

– Посмотрим, – Трэвис едва заметно улыбнулся, а затем снова стал серьезен, – но никого упоминать не будем.

– Не будем. И как мы поступим? Мы должны ему помочь. Теперь как раз тот случай, когда друзья оказываются нужнее всего.

– Мы должны начать разговор невзначай, сначала о наших собственных делах, затем… – сказал Трэвис.

– Можешь на меня положиться…

Дверь открылась, и вошел Слоан, услышав лишь последние слова, сказанные Грегом так тихо, что их едва можно было различить. Однако Слоан расслышал.

– Трэвис, если бы я был тобой, и тогда я бы не доверял тебе больше, чем доверяю, – заявил он.

Кажется, у него было неплохое настроение.

Друзья облегченно вздохнули.

– Тебе не следует опаздывать, – прокомментировал весело Грег его появление.

Глаза Трэвиса озорно блеснули.

– Ты ведь самый старший из нас.

– Я бы с удовольствием поменялся с кем-нибудь местами, – ответил Слоан. – Но только не на работе, а в какой-нибудь другой области.

Грег пробурчал:

– Меня уволь.

Трэвис только рассмеялся.

Слоан, покачав головой, опустился в кресло и положил на стол папки с историями болезни двух пациентов.

– Вы что-то замышляли против меня?

– Замышляли? – переспросил Грег в изумлении. – Как мы можем против тебя что-то замышлять?

Подняв руки, Слоан ответил:

– Я просто пошутил.

– Разумеется, пошутил. – Трэвис, прищурившись, взглянул на Грега.