Мэг Кэбот - Принцесса в центре внимания Страница 25

Так вот, тогда Хэнк был маленький, тощий и бледный, и у него была аллергия на молоко. Теперь он стал побольше, не такой худой, но все равно ужасно похож на глисту…

– В жизни бы не поехали в этот дорогущий Нью-Йорк, если бы не звонок этой французской женщины. – Бабуля стояла посреди кухни руки в боки. – Она сказала, что за все заплатит.

Наконец я поняла, что именно беспокоило бабулю.

– Бабуля, – сказала я, – да ведь мой папа и заплатит за все, честное слово.

– А, это меняет дело, – воскликнула бабуля, – идем!

Я подумала, что мне лучше будет поехать с ними. Как только мы сели в лимузин, Хэнк забыл про голод и начал нажимать все кнопки подряд. Наконец он открыл люк, высунулся в него чуть ли не по пояс и торчал там какое-то время. Потом он раскинул руки и заорал:

– Я – король Вселенной!

К счастью, окна лимузина тонированы, так что никто из школы не мог меня случайно увидеть. Но я все равно чувствовала себя полной идиоткой.

И вот после всего этого, когда я выдержала эту поездку, зарегистрировала их в отеле, проводила в комнаты, бабуля выкинула еще один номер. Она предложила мне взять с собой Хэнка завтра в школу. Я чуть не умерла прямо на месте.

– Хэнк, ты же не хочешь идти со мной завтра в школу, – крикнула я, – у тебя же каникулы. Придумай себе что-нибудь интересное. – Я судорожно соображала, что может быть интересно Хэнку. – Ну, можешь пойти в кафе «Харлей-Дэвидсон».

– Ну уж нет, – отозвался Хэнк, – я хочу пойти с тобой в школу, Миа. Всегда хотел посмотреть на настоящую нью-йоркскую школу. – Он понизил голос, чтобы бабушка с дедушкой не услышали: – Я слышал, что у всех девчонок в Нью-Йорке в пупках сережки.

Хэнка ждет жестокое разочарование. В нашей школе девчонки носят форму. Нам нельзя даже завязывать узелком полы рубашек «а-ля Бритни Спирс». Я так и не смогла отвертеться от него на завтра. Да и бабушка всю печень проела мне разговорами о том, что принцессы должны быть вежливыми. Хорошо, воспримем это как очередное задание.

– Ладно уж, – сказала я.

Это прозвучало невежливо, но что еще мне оставалось?

Когда они уже провожали меня к выходу, бабуля удивила меня еще раз: обхватила и крепко сжала в объятиях. Не знаю, почему мне это было так странно. Бабушкам вообще-то свойственно обнимать своих внучек, и это совершенно нормально. Но так как по большей части я общаюсь с представительницей королевской семьи, то не ожидаю от бабушек нормального человеческого поведения.

– Кожа да кости, – посетовала бабуля.

Спасибо, бабуля. Без тебя знаю. Не обязательно же орать об этом на весь холл отеля «Сохо Гранд».

– И когда ж ты перестанешь расти? Право слово, ты уже выше, чем Хэнк.

И то верно.

Затем бабуля велела и дедуле обнять меня. Бабуля на ощупь мягкая, а дедуля, наоборот, жутко костлявый. Мне трудно поверить, что эти люди сумели довести мою волевую, свободомыслящую мать до такого нечеловеческого к ним отношения. Бабушка из Дженовии, например, в свое время запирала моего папу, когда он был маленьким, в дворцовом подвале, но он не обижен на нее так, как моя мама на своих родителей.

С другой стороны, мой отец не умеет сказать «нет». По крайней мере, так утверждает Лилли.

Когда я вернулась домой, мама уже вышла из шкафа и теперь сидела в кровати, накрывшись одеялом, с каталогами «Секрет Виктории» и «Джей Кру». Я думаю, так она пыталась успокоиться. Заказывать вещи по каталогу – ее любимое занятие.

Я бросила:

– Привет, мам.

Она выглянула из-за журнала с весенней коллекцией купальников. Лицо ее опухло и покрылось пятнами. Слава богу, мистера Джанини не было дома. А то вдруг бы он передумал жениться.

– О, Миа, – обрадовалась она, увидев меня, – подойди, дай мне тебя обнять. Это был кошмар, да? Мне так жаль, я ужасная мать. И ужасная дочь.

Я села на кровать рядом с ней.

– Ты вовсе не ужасная мать. Ты прекрасная мать. Но сейчас ты не очень хорошо себя чувствуешь.

– Нет, – возразила мама. Она шмыгала носом, и теперь стало понятно, почему она так плохо выглядела: мама плакала. – Я ужасный человек. Я чудовище. Мои родители проделали такой длиннющий путь из самой Индианы, чтобы повидаться со мной, а я выслала их в гостиницу.

По-моему, у мамы нарушился гормональный баланс и она не в себе. Если бы она была «в себе», то ни на минуту бы не задумалась, отправлять ли родителей в отель. Она никогда не простит им три вещи:

а) они не одобряли ее решение родить меня;

б) они не одобряют того, как она меня воспитывает;

в) на выборах они голосовали за Джорджа Буша-старшего, впрочем, как и за его сына.

Нарушился там этот самый гормональный баланс или нет, но маме нельзя больше подвергаться таким стрессам. Сейчас она должна быть абсолютно счастлива. Во всех журналах и статьях про беременность, которые я прочитала, говорится, что время подготовки к родам должно быть радостным и безоблачным.

Так бы все и было, если бы бабушки не вмешивались в нашу жизнь и не совали бы носы не в свое дело. Особенно это касается бабули из Дженовии.

Ее нужно остановить.

И я так думаю не только потому, что страшно хочу в пятницу пойти с Майклом на Шоу Ужасов.

28 октября, вторник, 23.00

Еще одно письмо от Джоса Ирокса!

Вот что там было.

Джос Ирокс:

Дорогая Миа,

Я пишу тебе, чтобы сказать, что видел тебя вчера по телевизору. Ты прекрасно выглядела, как, впрочем, и всегда. Я знаю, некоторые люди в школе достают тебя и мешают тебе жить. Не позволяй им расстраивать тебя. Большинство из нас считает, что ты еще потрясешь мир.

Твой Друг.

Разве это не мило? Вот что я ему ответила:

ТлстЛуи:

Дорогой Друг,

Большое тебе спасибо. ПОЖАЛУЙСТА, скажи, кто ты? Я клянусь, я никому не расскажу!!!!!!!!

Миа.

Он пока не ответил, но я думаю, моя искренность не оставляет сомнений, особенно если обратить внимание на восклицательные знаки.

Медленно, но верно.

Я достану его, уверена.

АНГЛИЙСКИЙ ЖУРНАЛ

По-моему, самое яркое событие было…

АНГЛИЙСКИЙ ЖУРНАЛ

Будь самим собой, так как все, что существует на свете, – это ты.

Ральф Уалъдо Эмерсон

Я думаю, мистер Эмерсон хотел этой фразой сказать, что жизнь дается нам только один раз, поэтому надо использовать ее на полную катушку. Эта же мысль была развита в фильме, который я смотрела по телевизору, когда болела. Фильм назывался «Кто такая Джулия?». Джулию в нем играет Мари Уиннингем. Она приходит в себя после автомобильной аварии и узнает, что ее тело получило смертельные травмы, уцелел только мозг. Этот мозг трансплантировали в тело другой женщины, которое было вполне жизнеспособно, а мозг как раз невозможно было спасти. Раньше Джулия была топ-моделью, но теперь ее мозг оказался в теле домохозяйки, так что у нее началась глубокая депрессия. От отчаяния она билась головой о стены, рыдала и вообще жутко расстраивалась. И все это из-за того, что ее волосы были другого цвета, рост – пять футов десять дюймов, и весила она сто десять фунтов.