Наталья Калинина - Полуночное танго Страница 25

— Зато видели Арсена. Теперь, когда Камышевский умер, твоему возлюбленному будет трудно доказать, что это не он убил Жанку.

— Ошибаешься. — Марго легла, накрылась простыней и вытянула ноги. — Здесь куда прохладней, чем в больнице. К тому же я там последние ночи глаз сомкнуть не могла — все боялась, что Камышевский меня добьет. Ведь ты рассказала мне о случившемся уже перед самой выпиской.

— Мы не хотели тебя расстраивать.

— Скажите, какая чуткость. Спорю, это ты не хотела меня расстраивать. Я угадала, Пупсик?

Я промолчала. Я слышала, как Марго вертится, устраиваясь поудобней в кровати.

— Ну вот, теперь совсем хорошо. — Она сняла с головы косынку и аккуратно расправила ее у себя на груди. — Продолжаю. Камышевский еще долго слонялся возле Жанкиного дома, разумеется, прячась за кустами и заборами. Он видел, как вернулся Арсен. Он тоже влез через окно. Пробыл в Жанкиной комнате минут пять и вышел через дверь. Возле молокозавода околачивались какие-то ребята. Они набросились на Арсена и стали выкручивать ему руки. Он вырвался и убежал. Тут Камышевский вспомнил, что где-то у Жанки валяется его гениальное произведение — набитые сеном колготки в кружевных трусиках, и хотел было их незаметно забрать. Вдруг он увидел, что к дому подкатил парень на мотоцикле. Он постучал в Жанкину дверь, потом приоткрыл ее и вошел в комнату. Через полминуты он выскочил оттуда как ошпаренный, сел на мотоцикл и рванул на полной скорости.

— Это был Славка. — Я горестно вздохнула.

— Думаю, ты права. Но не спеши вздыхать. Послушай свою старую побитую тетку. Камышевский так и не забрал эти колготки — возле дома все время кто-то болтался. Он так и ушел… Потом позвонил Женьке и пригласил ее в кино.

— Арсен считает, он был шизиком, этот ваш горе-любовник, — сказала я.

— Возможно… Весь день Камышевский чувствовал себя как на раскаленной сковородке. Он дико боялся, что милиция обнаружит его гениальное изобретение и ниточка потянется к нему — ведь кое-кто знал о его чудачествах. После кино они с Женькой гуляли по Бродвею, естественно, встречали кое-кого из знакомых. Про убийство Жанки еще не знала ни одна живая душа. И тогда Камышевский решил еще раз посетить ее квартиру, но уже под покровом ночи.

Я услыхала, как скрипнули пружины кровати, — Марго поменяла позу.

— Только он собрался влезть в окно, как увидел возле кровати какого-то мужчину. Камышевский не разглядел его лица. Мужчина стоял на коленях и гладил Жанкину руку. Камышевского он не заметил.

— Это был Арсен?

— Не думаю. Камышевский решил выждать — ему не давала покоя мысль о колготках. К тому же он вспомнил, что не так давно писал Жанке записку, в которой умолял сделать аборт и обещал дать ей на это деньги. Мужчина все не выходил. Стало светать. Камышевский отважился заглянуть в окно. Мужчина сидел на полу и снимал с колготок трусики. Потом поднялся, положил их в карман и направился к окну. Камышевский едва успел спрятаться в кустах. Мужчина, не оглядываясь, пошел в сторону ликероводочного. Мужчина был немолодой — он здорово горбил спину и волочил ноги. К тому же у него были седые волосы.

— Не может быть! — Мне пришла в голову совершенно абсурдная мысль. Я вдруг вспомнила дедушку Егора в белой кепке и с бидоном в руке. Вряд ли он оказался возле Жанкиного дома случайно.

— Что ты сказала, Пупсик?

— Ничего. Рассказывай дальше.

— Камышевский влез в окно. Уже почти совсем рассвело. Зрелище было отвратительное, и его вывернуло наизнанку. Он испугался: еще улика!.. В помрачении сознания он схватил нож, распорол Жанке живот, вытащил кишки. Он возбудился, увидев ее внутренности, почувствовал, как по его ноге потекло семя. Прости меня за такие подробности, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Он впал в настоящий экстаз и не помнил себя. Очнулся уже на улице с колготками под мышкой. Он кинул их в какую-то яму. Вспомнил про нож, на котором остались отпечатки его пальцев, но побоялся за ним вернуться, потому что к тому времени окончательно рассвело. В тот вечер они ходили с Женькой в ресторан, и Камышевский сделал ей предложение. Надо отдать должное твоей маме — она не приняла его с ходу. Она сказала: я подумаю. И еще что-то в этом духе.

— Когда он рассказал тебе все это, ты поняла, что он собирается…

— Когда он мне рассказал, я поняла, что мне нужно линять, иначе меня ждет участь Жанки. — Марго невесело усмехнулась. — Но ты, Пупсик, не можешь себе представить, как был красив Камышевский в своем возбуждении. Он бросился на меня, мы загремели на камни. Я ударилась головой и потеряла сознание. Когда пришла в себя, уже было светло. Я попыталась встать, но снова закружилась голова. Остальное тебе известно. Пупсик, мне ужасно хочется спать. Спокойной ночи.

Я поняла интуитивно, что Марго рассказала мне отнюдь не все. Но я прекрасно знала, что силой из нее словечка не вытащить.

Я вздохнула и отвернулась к стенке.

— Я сказала следователю, что меня не было дома, когда это случилось. Меня на самом деле не было дома. Дело в том, что между нами произошел окончательный разрыв, и я больше не желала видеть этого человека. Я же не знала, что он настолько психически неуравновешен.

— Ты ни в чем не виновата. Выкинь все из головы.

— Он ужасно расстроился из-за этих фотографий, хотя они на меня особого впечатления не произвели. Я давно поняла, что плоть приносит нам одни страдания и разочарования. Если хочешь жить в гармонии с собственной душой, нужно подчинить плоть разуму, то есть здравому смыслу. Недаром ведь отшельники уединялись от мира и умертвляли свою плоть.

— Женька, ты все-таки порядочная зануда. — Марго беззлобно рассмеялась. — Если следовать твоей теории, то по-настоящему счастливыми могут быть только скопцы и монашки.

— У меня нет никакой теории. Оба мои экскурса в так называемую страну плотской любви принесли мне, мягко выражаясь, массу разочарований.

— Бог любит троицу.

— Нет уж. С меня хватит. Это у тебя еще все…

Я дремала под их разговор. Самолет шел на посадку. Мне не терпелось попасть домой. Все предыдущие годы я плакала, расставаясь с морем.

Славка сидел в плетеном кресле на нашей веранде. Рядом стояли костыли.

— Я узнал, прекрасная сеньорита, что вы прибываете сегодня из Акапулько. Мне не терпелось вас увидеть. Вы уж простите, если я некстати. — Он протянул мне большой букет махровых георгин, который прятал за спиной. — Мне очень жаль, но орхидеи доставить не успели. Говорят, во Флориде туман, самолет не смог вылететь по расписанию.

Я наклонилась, чмокнула Славку в щеку. И поспешила отвернуться, чтоб он не заметил моих слез.