Татьяна Краснова - Конкурс песочных фигур Страница 25

Все это может покатиться, как снежный ком: сначала человек заявляет на тебя права, потом присваивает окончательно, потом начинает эти права качать – а потом ты уже в клинике неврозов и только думаешь, как ноги унести. Нет, если посещение волшебных полян грозит такими неприятностями – лучше не надо волшебных полян! Неужели эти колючие глаза – те самые, которые полчаса назад смотрели на нее с такой…

– Вов, я все свои проблемы решаю напрямую со специалистами, – как можно мягче сказала она, – и стараюсь как можно меньше беспокоить своих близких – в том числе тебя.

– А почему бы меня не побеспокоить? – продолжал напирать Володя. – Думаешь, я не мог бы помочь? А Павлик – единственный юрист на свете? Близких как раз беспокоят и не стесняются! – Он уже почти кричал.

– Ничего подобного! – начала терять терпение Карина. – Я даже маме с папой всегда старалась ничего не говорить, чтобы не огорчать! Только бессовестные с каждым чихом бегут советоваться и отнимать время!

– Так я не мама с папой и не бабушка с дедушкой, чтобы меня оберегать!

Теперь он кричал по-настоящему. Все. Идиллия в очередной раз рухнула. Уюта нет, покоя нет. Карина поняла, что пора спасаться. Кто хочет ссоры, тот поссорится.

А разборки со взаимными обидами вообще приводили ее в ужас – еще с тех времен, когда родители вечерами кричали на кухне, а она страдала, делая вид, что спит. Если бы знать тогда, что родители орут на кухне практически у всех и что это вообще разновидность супружеской жизни, страданий было бы меньше – а возможно, ничего и не изменилось бы. Семейные сцены были привычным явлением, но Карина к ним не привыкла и как можно скорее вышла замуж, наивно думая, что навсегда от них избавилась.

Бывший муж любил выяснять отношения пафосно, сценично, поглядывая на свое отражение то в серванте, то в зеркале…

Одним словом, бежать! Как еще справиться с ситуацией, когда человек невменяем и слышит только себя?

Карина, выслушивая, что мог бы сделать для нее Володя, заталкивала в пакет полотенце и мокрую пляжную одежду, кидала в сумку расческу, заколки, зеркальце. А перед отступлением попыталась еще раз пойти на мировую и вернуться к простоте их отношений, которые не стоит усложнять:

– Ну, Вовка, ну не надо обиды придумывать! Никто не хотел тебя обижать. Мы же с самого начала договорились не говорить о работе, о делах – и о проблемах, значит, тоже, и о неприятностях. И я не хотела ничего портить! Ты для меня – мой праздник, мой выходной день!

Вместо того чтобы все понять и успокоиться, Володя даже дар речи потерял.

– Так вот я кто, – наконец выговорил он не без иронии. – Вариант выходного дня!

Карина увидела, что все испортила и что тем более надо спасаться как можно скорее. Хватит объясняться и оправдываться – результат прямо противоположный. Несчастный день какой-то! Хорошо хоть, это последний выходной, и можно, не заезжая к тете, удрать в Москву, в зону недосягаемости.

В окно веранды постучали.

Карина и Володя, не обращая внимания, стояли друг против друга, смотрели исподлобья и молча договаривали каждый свое.

Теперь звонили и одновременно стучали в дверь.

– Надо открыть, – сказала Карина.

– Сейчас открою, – сказал Володя.

За дверью стояла Света и протягивала зонт:

– Передай Кариночке, большое ей спасибо! Так выручила! Такая гроза! Мы так бежали с детишками! Представляешь, прогноз слышали, а зонтик взяли, как дураки, один на всех.

Володя растерянно вертел в руках зонт – его возвращение странным образом обессмыслило все его прозрения, превратив их в нелепую сцену.

Карина просочилась в прихожую, осторожно вытянула зонтик у него из рук:

– Что, гроза уже кончилась? Не льет? Свет, а ты не мимо станции едешь? Подвезешь, да? Сейчас как раз электричка должна быть…

Толкуя о магазине, в который собиралась Света, женщины направились к калитке.

Володя не был потом уверен, что ему кивнули на прощание, и все пытался вспомнить, оглянулась Карина или нет. Ведь это важно!

Он вернулся в комнату, достал мобильник. Повертел и сунул назад в карман. Наверное, сегодня и так слишком много наговорено.

На платформе снова заморосило, и пришлось доставать зонт.

У Карины был любимый зонтик-«зигзаг», она еще забыла его в кинотеатре «Пушкинский» – и, обнаружив это, чуть не разревелась, и настроение было испорчено, она все время говорила невпопад и даже не пыталась улыбаться – и Володя потащил ее в какой-то магазин и купил такой же точно зонтик – тот самый, что сейчас у нее в руках.

НЕУТЕШНОЕ ГОРЕ

Всю неделю Карина сбрасывала Володины звонки. Сначала было совершенно ясно, на что она сердится – на испорченный выходной. Неплохо бы, когда сердитость выветрится, подемонстрировать ее еще немного – с воспитательной целью! Но, странное дело, она не выветривалась. Причем природа ее то ли видоизменилась, то ли, наоборот, проступила отчетливее. К выходным Карина сердилась уже на то, что испорчены не только прошлые выходные, а, похоже, вся отлаженная система, которая работала без сбоев столько времени. Что, кто-то даст гарантию, что опять не произойдет нелепой сцены? А в самом начале она была стопроцентной – встретились, поужинали, посмотрели что-нибудь, распрощались. Почему бы не заморозить отношения на этом удобном градусе? Почему они непременно должны накаляться?

То, что Володя вызывает столько эмоций, пусть отрицательных, да еще так долго, – очень скверный показатель, поняла Карина. С тем, кто тебе безразличен, не будешь сцепляться из-за пустяка и выяснять отношения. Будь это и правда вариант выходного дня – практичнее было бы поменять его сейчас на какой-нибудь новый, без сожалений и побыстрее, пока не прибавилось новых обид. Или просто отсечь. Но ведь она, если не спит и не работает, думает о Володе – как будто это тоже ее работа! И не просто не отвечает на звонки, а ждет, когда же он еще позвонит, чтобы не ответить! А он педантично звонит и звонит – автопрозвон, должно быть, включил. А сообщения никогда писать не любил – действительно, ничего тут не попишешь. Она даже поймала себя на том, что выглядывает из окна – нет ли во дворе Володиной машины. А что, он же часто приезжает в Москву среди недели…

Похоже, они прицепились-таки друг к другу, как два репья! И как теперь отступить на прежние позиции, непонятно. После всех электрических искр от ладоней и взглядов, после вот этой сегодняшней осознанной пустоты, когда уже ясно, что она скучает не по выходу в свет, не по шикарному букету и не по домашнему уюту в чужом доме, а по своему скучному Володе, который не умеет развлекать дам, не знает ни одного анекдота, не пляшет и не поет. Которого, конечно, убить мало за то, что все перевернулось вверх тормашками – несмотря на рациональные установки и благие намерения.