Маргарита Полякова - Декамертон Страница 25

А кто же?

Твое отражение? Твоя тень?

Но у них нет памяти и нет души.

Поэтому они могут расставаться спокойно.

А я не могу.

Слишком много было доверия и тепла.

Слишком дорого обходятся собственные ошибки.

Я смотрю в окно.

Там нет ничего, кроме душной темноты, но это неважно.

Я все равно вижу тебя.

Со спины.

Ты уходишь.

Что-то внутри меня взрывается и разлетается в клочья.

Бьется, как стая птиц, но я крепче сжимаю зубы, чтобы не выпустить ни одну. Птицы бьют крыльями, когтями и клювами, а я молча смотрю тебе вслед.

Ты уходишь.

Часть птиц хочет лететь за тобой. Встряхнуть тебя, растормошить, заставить остановиться, обернуться; вдолбить тебе осознание того, что ты натворил и творишь. Может быть, даже, простить тебя.

Часть птиц хочет выкопать у тебя на пути яму, бросить тебе в спину кирпич, настучать тебе по голове чем-нибудь тяжелым и причинить боль.

Еще часть хочет твоей боли внутри. Хочет разодрать твою душу в клочья, оборвать сердце, заставить его биться в горле и болеть… Хотя бы на одну десятую того, как болею я.

Правда, часть птиц с горечью хлопает дверью и молчит. Она твердо знает, что все, что могло быть порвано в твоей душе, уже давно висит клочьями. И никому никогда не добраться до твоего сердца. Нельзя найти то, чего нет.

И только одна, самая маленькая часть птиц, остается на месте. Она не хочет тебе мстить, не хочет тебя останавливать и даже не верит в то, что у тебя нет сердца. Она просто не может простить тебе того, что ты сделал. Наверное потому, что оставшаяся часть птиц – это я. Я сама".

Шло лето. Сначала июль, а потом август. Я психовала и злилась из-за Лешкиного предательства и из-за собственной глупости. Меня бесило наплевательство на доверие, а в ушах звучали попытки Леши хоть как-то оправдаться: это было давно. Он был пьян. И он же сделал все, чтобы я об этом не узнала? За последней фразой даже последовал мой смешок.

Мы расстались ни на чем. Не простившись и не простив. Я злорадно думала о том времени, когда Лешка по привычке станет ждать от меня письма, которое не будет написано. Я знала, что не увижу его первого сентября, и понимала, что могу вообще с ним не встретиться. Я даже знала, что он не сможет меня забыть. Общие интересы к книгам, музыке и даже фильмам напомнят ему обо мне еще через много лет. Лешка не написал, не позвонил, не пришел и даже не попытался вернуть былое. Я не знаю, захотела ли я бы его прощать. Но я очень хотела, чтобы он попросил прощения.

Ольга закрыла опус и задумалась. В их отношениях с Лешкой было слишком много посторонних людей. Ее друзей, его подруг. Наверное, ей стоило быть другой. Не отталкивать Лешку своей стервозностью. Ольга помнила, как первое время после их расставания ей его не хватало, и какая тоска съедала ее при этих воспоминаниях. Так много было. И так мало осталось. Пара писем и позаимствованный у Лешки жест нервного потирания переносицы. Как Ольге иногда хотелось убить его за тот дурацкий поступок! Время идет, но тоска не проходит. И не все воспоминания стираются. Ольга не видела Лешку почти два года. А потом, совершенно случайно, из окошка автобуса, она увидела его на остановке. Ольга вылетела из автобуса пулей. Как она к нему рванулась! Как она неслась, желая его увидеть! Как она хотела повеситься ему на шею и забыть обо всем! Но она не успела. Лешка уехал. Наверное, это была судьба. А вся нереализованная буря чувств выплеснулась в несколько строчек.

Мы стали осмотрительней и старше,

и не ведем со временем мы спор.

За что же память души рвет все так же,

и почему ж так больно до сих пор?

Забыть о прошлом жалкие потуги

сквозь расстоянья смеют нас держать.

И истекаем кровью мы друг к другу.

Ты не умеешь верить. Я прощать.

И липкий страх пред встречею случайной

снимает маски с безразличных лиц.

Жжет губы обязательность молчанья.

Мы больше чем расстались. Отреклись.

Ольга задумалась. Да, она определенно радовалась той первой за два (!) года встрече с Лешкой. При второй встрече радости уже не возникло. Может потому, что времени между первой и второй встречей прошло не так уж много? Или потому, что Леша был не один? Ольга хмыкнула. Она слишком хорошо знала себя, бесцеремонную, чтобы всерьез полагать, что всплеску ее чувств помешало присутствие какой-то девицы. (Какие бы чувства сам Леша к ней не испытывал). Да если б ей только пришло в голову порадоваться Леше по полной программе – никто бы ее не остановил. Но Ольге это в голову не пришло. Мало того, ей даже не захотелось с ним общаться. У Ольги просто-напросто пропал интерес. Да и о чем было говорить посреди шумной улицы и толпы народа двум людям, давно уже ставшим друг другу посторонними? О прошлом? Оно того не стоило. О будущем? Оно того не стоило тем более. При встрече Ольга поздоровалась с Лешкой, прошла мимо и даже не оглянулась. Ни разу.

Время, где же твое забвенье,

Пусть неискренне и нервозно?

Но осыпалось воскресенье

В мои взгляды метелью звездной.

Где сейчас мы? А кто же знает?

Не хотим ни разлук, ни встречи,

Не прощаем, не забываем…

Время, что же ты нас не лечишь?

И не знаешь о том, что проще

Порасти сентябрю травою.

Оставляя на прошлом росчерк,

Время, где же твои герои?

Где безумные краски неба,

Очарованные цветами?

Если это -мираж нелепый,

Время, где же тогда мы сами?

Ольга резко захлопнула тетрадь и отодвинула ее на край стола. Хватит загоняться! Она сумеет выкинуть из головы Лешку так же, как в свое время сумела Толика. А сейчас ей надо было просто от него отвлечься. Например – открыть следующую тетрадь. Что Ольга и сделала. И не пожалела. Это была легкая история. Без особых влюбленностей и страданий. Если б Леша о ней узнал – он часа два читал бы морали. Ольга хмыкнула и поудобнее расположилась в кресле.

Шестая.

И меркнет свет,

и молкнут звуки,

и новой муки ищут руки.

Но если боль твоя стихает,

то завтра будет новая беда.

"Воскресенье"

Я ведаю, что боги превращали

людей в предметы,

не убив сознанья.

Чтоб вечно жили

дивные печали,

ты превращен

в мое воспоминанье.

А. Ахматова.

Иногда в жизни случаются вещи, которые тебя пугают. А иногда ты пугаешься себя. Потому что именно себя сложнее всего предсказать. Именно от себя никогда не знаешь – чего можно ожидать. К тому же – никто и никогда не будет тебе так интересен, как ты сам.