Жиль Мартен-Шоффье - Однажды в Париже Страница 25

— Да, это мыльная опера, — кивнул он. — Но сериал можно представить и как сатиру на мыльные оперы. Или, если хочешь, как отклонение. Это немного слезливо, но все равно очень интересно. Я буду играть звезду, карьера которой подходит к концу и которая готова на любые низости, чтобы вновь вернуться на передний план. Следовательно, это черная комедия. С элементами мыльной оперы, но также со сценами очищения. В некотором роде они хотят снять «Гражданин Кейн»[57] среди мыльных опер…

Вот это да! Словосочетание «мыльная опера» упоминалось каждые две минуты. Только оно и имело значение. Сам по себе фильм не так много значил. Когда я спросила Брюса, что он думает о сценарии, тот признал, что прочел только свою роль. Какое это имело значение? Он обращался ко всем за советом. И все говорили ему одно и то же. Коко Дансени: «Мыльная опера — это значит посредственные декорации, посредственная режиссура, посредственные актеры». Лис-Ренар: «Я уже заранее вижу: это будет мелодрама, заранее предсказуемая и слезливая». Мадонна, его лучшая подруга: «Ты подписываешь это, и ты официально становишься бывшим». Только агент Брюса цеплялся за пять миллионов долларов.

— Очнись, Брюс, — взывал он. — Телевидение — это всеобщая слава. Ты сохраняешь своих поклонников, подростков и любителей музыки, и ты приобретаешь всех остальных. Вспомни прошлогоднее мероприятие в Бостоне в поддержку людей, страдающих болезнью Альцгеймера: стол с твоим именем собрал 35 000 долларов, а стол во главе с Боно[58] — 95 000 долларов. Ты должен бороться, чтобы входить в лидирующую группу. Если ты сохранишь эти свои небрежные манеры, тебя больше не будут приглашать на такие рауты. Тебе останется только подписывать автографы.

И так беспрерывно в течение семидесяти двух часов. В конце концов Брюс отказался. Лучше было пропустить поезд, чем попасть в поезд, который сойдет с рельсов. Я никогда не видела, чтобы люди так долго колебались перед чеком на такую большую сумму. Я стала понимать, что вступила в новый для меня мир, где люди были способны отказаться от Эльдорадо.

Глава 6

Жан-Пьер Ренар, генеральный директор компании.

Эта женщина мне сразу понравилась и заинтриговала меня. В мире рок-музыки редко встречаются приличные буржуазки. Почему она подпала под очарование этого безграмотного и фальшивого насквозь педика, которого интересуют только его вес, его круги под глазами и его патлы? Как она его подцепила? С тех пор, как я стал часто иметь с Брюсом дело, я знаю, что он хлюпик-эгоист; для него все люди злые и опасные, лучше не иметь с ними никаких отношений. Хорошо представляю, что контакты у него бывают краткие и анонимные: где-нибудь в сауне, в задней комнате, с незнакомыми людьми, которых он остерегается приводить к себе. Обнаружив Аньес в роли его спутницы, я сразу же нашел ее обольстительной. Ее отношение ко мне, неприязненное, но игривое, окончательно сделало ее притягательной для меня. Поскольку я почти так же богат, как Брюс, я знал, что шансы у меня есть. Как и я, она ждала случая. Я не заставил ее ждать.

Через день после нашего ужина я встретил ее утром около бассейна. Мокасины «Тодд», водолазка из белого кашемира, бежевый брючный костюм — она успешно поддерживала имидж женщины, слишком изящной и шикарной, чтобы обременять себя драгоценностями. Она смотрела, как я подходил к ней, с легкой ироничной улыбкой. Заинтригованный, немного возбужденный, предвкушая заранее новые колкости, которые Аньес найдет для меня, я спросил ее, что Брюс говорил ей обо мне. Верная себе, она вновь показала свои коготки.

— Ничего, — ответила она. — Он ничего мне не сказал и насчет вашего разговора в тот вечер. Не думаю, что ваши предложения увлекли его. Не знаю даже, есть ли у него какое-либо мнение о вас. В тот день, когда вы появились у бассейна и он спрятался за своей газетой, я спросила его, кто вы. Он ответил одним словом: «Никто».

— Ну что ж, хоть один раз он был искренним. Для него все другие просто не существуют. Кажется, кроме вас.

Аньес подняла глаза к небу и легко вздохнула. Она не могла быть уверенной в чувствах Брюса. Однако лишаться из-за этого сна — вот уж нет. Она предпочитала шутить над странностями характера своего любовника:

— Если он испытывает какие-то особые чувства ко мне, то он мне в этом полностью не признавался. Этот милый Брюс немного тяжел на подъем. Что касается любви, ему, возможно, следовало бы вживить один или два моторчика, для поддержки. Несомненно, поэтому он меня и покорил. Мне не слишком нравится, когда меня начинают ласкать ногой уже во время первого совместного ужина. Я предпочитаю заслужить свою награду, приблизительно как другие ждут Рождества. Вы, например, в этом отношении чересчур быстрый, как я нахожу. Вы видите плод, который вас соблазняет, вы хватаете его из корзины соседа, а потом выбрасываете косточку куда подальше.

Какие представления возникают у людей! Ну вот, Аньес считала меня донжуаном. Знала бы она! Да, имел я профсоюзных деятелей. Советы директоров тоже. Даже звезд — в приложениях к контрактам, которые давал им подписывать. Но это почти что и все. Говорят, что я только и делаю, что всем женщинам задираю юбки. К сожалению, это далеко от истины. У меня было совсем немного женщин, и мое обаяние тут ни при чем. Моих партнерш никогда не соблазняла моя медвежья наружность. Все они видели во мне только кошелек с деньгами. Вместо того чтобы вызвать у меня раздражение, реакция Аньес мне польстила. Осмелев, я взял ее за руку на пять секунд. Мне это время показалось долгим и столь многообещающим, что я начал строить планы, когда она попросила меня убрать мои лапы. Я запротестовал. Аньес не преминула зло пошутить:

— Извините меня. Не обижайтесь, но, поскольку я абсолютно ничего не чувствовала, я подумала, что у вас руки в перчатках. То есть не надо продолжать. У меня нет эрогенных зон на ладонях. К тому же я не желаю ущемлять интересы Дженнифер.

Какое разочарование! Она так и останется пришитой к этому евнуху Брюсу. Тем хуже для меня. И жаль, для нее: я не давал бы этой маленькой воображале спать до мая. Ее подбородок юной девочки, которая никогда не пила ни капли алкоголя, ее шея, как у птицы, ее волосы, блестящие, как у китаянок-наложниц, заставили бы меня на стенку лезть. Но бесполезно об этом мечтать, она предпочитала изображать злючку. Это меня не так уж и смущало. Я тоже могу показать свои когти. С улыбкой я попросил Аньес не беспокоиться о том, что Дженнифер, возможно, станет ревновать меня:

— Она вас находит симпатичной. Ваш вид произвел на нее впечатление. За ужином ей очень понравились ваши брюки из черного атласа. Она считает, что на изящной девушке, скажем такой, как она, эти брючки очень хорошо бы смотрелись.