Что будет дальше (СИ) - "Lidia Step" Страница 25

— Я это вижу! Но ты на меня так сильно давишь. — я не могу чётко понять, почему у меня сильное внутреннее сопротивление. — Я тоже хочу строить свою будущую жизнь в союзе с тобой, иначе мы не были бы вместе. Но мне сейчас и так трудно, я не готова оставить свою работу, чтобы в любой незначительной ссоре остаться ни с чем.

— И когда же ты будешь готова? — снова быть морально зависящей от жизни другого человека? Никогда!

— Давай сначала попробуем научиться избежать вот таких вот безбашенных всплесков, купим венчик и фильтр для воды. Будем больше обсуждать друг с другом, чем умалчивать обиды. — я кладу его руки к себе на колени и сжимаю обеими ладонями.

— Знаешь что, Агата.

— Что? — серьезность в его голосе даёт мне понять, что он не принимает моё предложение. Остатки сил меня окончательно покидают, и я понимаю, что не готова выдержать ещё хотя бы один малейший скандал.

— Я всё равно тебя очень люблю, хоть ты и такая дурная иногда. — он наклоняется и целует меня в лоб.

— Не целуй меня усталую — смерть придёт поцеловать.15— он уже привык к моим ответам фразами из стихотворений.

— Рано ещё до неё. — а ощущение, что нет, будто бы она уже стучится. Нет, в самом деле что-то стучит.

— Что это за звук? — чёрный лес и кромешная тьма заставляют моё воображение выйти в соло.

— Кажется, двигатель начинает опять сдавать. Сейчас приедем — посмотрю.

Мы приезжаем в дом родителей, и я слышу сладкий детский крик радости. Малышка Мари! Как я соскучилась по этой удивительной девочке. Она прыгает мне в объятия, и я всё сердце оставляю внутри наших замкнутых рук, и мне не хочется её отпускать. Детская любовь такая чистая, как небо. А я обожаю чистоту. От неё всё еще пахнет детством.

— Смотри, у меня новый блеск для губ! Мама купила!

— Тебе очень идёт, малышка! Накрасишь меня тоже? — она улыбается и с восторгом соглашается.

Мы приехали где-то в полночь, и я удивилась, что Мари ещё не спит. Замечаю, что у родителей Тёмы гости, но из-за темноты не могу разглядеть их лиц, различаю фигуры мужчины и женщины. Дмитрий Александрович впервые подходит ко мне первый, чтобы приобнять. Говорит о том, как давно не виделись, и он соскучился по мне. Удивительно признать это, но я тоже. Я вежливо всех приветствую и сажусь на свободный стул — запах жареных сосисок заставляет мой живот издавать, соответствующие голоду, крики о помощи, но я предпочитаю дождаться Артёма.

— Мне кажется, мы с вами знакомы. — Господи Иисусе!

— Надежда Сергеевна, вот это сюрприз! — Нежданова! Если мир тесен, то, вероятно, он представляет из себя шар, размером не больше, чем клубок ниток. За этим столом я никак не представляла встретить женщину одного из самого обсуждаемого конфликта в офисе моей прошлой работы, это практически невозможно. Я больше не уверена, что хочу здесь оставаться.

— Вы знакомы? — Елена Николаевна точно не в курсе всей истории нашего знакомства.

— Да, Агата и Слава учились в одной школе все одиннадцать лет. — Слава— это сын Нежданной, и мой одноклассник. Она намерено отвечает на этот вопрос сама, давая мне понять, что мы не будем поднимать сейчас тему работы.

— Да вы что!! И куда же он смотрел, Надя? — явный комплимент от Елены Николаевны. Я не знала, что она так ценит меня. Кажется, она сегодня уже достаточно выпила. Ищу по сторонам следы, дающие понять количество алкоголя в крови, и нахожу глазами целый пустой картонный пак. Да, неплохо.

— Сама сейчас задаюсь этим вопросом. — Нежданова отпивает глоток из пол-литровой бутылки с алкогольными пузырьками и улыбается.

— Но уже всё, в нашу сторону ни глазком! Готова поспорить, что эти двое по итогу поженятся.

— Да вы что! Вот это новость. — даже для меня… Не говоря уже о посторонних людях. Нежданова с серьезным видом смотрит прямо мне в глаза, и я не понимаю, что она хочет мне этим сказать.

— Да это я тебе говорю! — любимый аргумент Елены Николаевны, с которым никто не осмеливается поспорить.

Я слышу какие-то неадекватные стуки машины. Отсутствие Артёма затянулось на целую вечность, и я решаю проверить, что там происходит. Отхожу к нему и вижу, как он копается в капоте машины. Только не говори мне, что..

— Машина сломалась. — чертова развалюха! Сколько ещё неудач сегодня упадёт на мою голову? — Милая, поешь. Иначе ещё одного апокалипсиса мне не выдержать сегодня. — я разворачиваюсь в противоположную сторону и иду за сосиской. Мне всё равно, что там Нежданова, потому что если я сейчас же не съем свою сосиску, то я ещё раз всем покажу, почему я была уволена. Слушаю разговоры, и молча ем, заедая спелым домашним помидором, с уходящего жаркого лета. Я не представляю мясо, котлеты и сосиски без помидора. Моим вкусовым рецепторам кажется невозможным есть мясо без помидора — это идеальнее сочетание суховатого мясного вкуса с мокрым помидором. Однажды дома, когда к мясу не было томата, я не поленилась и сходила в магазин, потому что для меня это правда важно. Еда должна приносить удовольствие — это моё твёрдое убеждение.

— Агата, мы не сможем сегодня вернуться в город. Я не смогу сам починить двигатель, а сервисный центр уже закрыт.

— Оставайтесь! Я постелю вам наверху! — Елена Николаевна рада тому, что мы можем сегодня остаться. В этот же момент она настояла на том, чтобы сделать семейное фото мгновенной печати и достала из шкафа большой полароид. На фото: Артём, Мари, я, Елена Николаевна и Дмитрий Александрович. Она держит фотокарточку так аккуратно, что я понимаю, как бы она иногда не была резка к Артёму, она любит его. И меня, как оказалось, тоже.

На улице становится прохладно и усталость практически сбивает меня с ног. Вспоминаю, что Артём так ничего и не поел. Отправлю его мыть руки после грязной машины, и собираю ему тарелку с сосисками, овощами и картошкой в печёной кожуре, несколько кусочков хлеба и лимонад. Подумав несколько секунд, оставляю лимонад себе, а ему открываю бутылку с запахом, который всегда казался мне противным. Артём вернулся, я отдала ему тарелку и поцеловала в губы. В душе теплится нежность, которая хочет напомнить о своём существовании.

— Беги в дом, Агги. Сейчас поем и тоже приду. — в любых сложных ситуациях, он всегда отвечает мне взаимной лаской.

Захожу в дом и сразу поднимаюсь наверх. Меня впечатляет аккуратная расправленная кровать — почерк Артёма. Видимо, он расстелил её для меня, когда ходил мыть руки. То, что мне сейчас нужно — раствориться в прохладе невесомых одеял. Как мне близок каждый уголок этого дома. Но сегодня он был какой-то другой, даже доски на потолке сегодня с томлением пощёлкивали от ветра. Вспоминаю, что в моей сумочке лежит книга, и этот вечер кажется уже не таким уж и плохим. Пишу маме сообщение и рассказываю обо всём, что произошло, и в эту же секунду мне становится гораздо легче от слов её поддержки. Направляюсь в сторону своего шкафчика, из которого Артём еще не перевёз мои старые вещи и вижу… разрезанные на кусочки, пижамы из шёлка. Что случилось с моими пижамами?

— Мария! Поднимись наверх! — маленькие ножки быстро топают со звуком настоящего тяжеловеса.

— Что такое?

— Это твоих рук дело? — я показываю ей на свои изрезанные пижамы, и она отводит глаза в сторону за пухленькую ручку. Она делает это очень мило, но я знаю все эти штучки. Объясняю ей, что взрослые девушки, которые уже пользуются помадой так не делают. Беру Тёмину футболку, вместо своей пижамы и спускаюсь в ванную. Смотрю на свое отражение в зеркало над раковиной, и вижу большие синяки под глазами. Моё лицо кажется мне слишком измученным, и я решаю, что мне нужно больше отдыхать. Но сейчас будет «Европейский» с Виктором, а он требует большой сосредоточенности, ещё нужно помочь Артёму. Ловлю себя на мысль, что даже под струей воды в душе опять начинаю думать о работе, и перевожу мысли на что-то более приятное. Беру свой шампунь, точнее наш с Артёмом. И баночка оказывается пустой. Малышка Мари огромная проказница! Начиню на неё злиться! Я знаю, как она любит выливать в тазик с водой гели и шампуни, делает из них руками пену, и запускает туда всех своих кукол. Даже в самом милом ангеле живёт маленький дьяволёнок. Слышу тихонький стук в дверь, накидываю полотенце. Открываю и вижу слёзные глазки Марии.