Горькая правда (СИ) - "Ann Li" Страница 25

Мать говорит с гордостью в голосе, а я ощущаю лишь горечь. Подонком, я стал подонком.

— Это какой-то сюр! — говорю я, опуская голову на ладони.

— Сыночек… — пытается обнять меня мама, но я не реагирую.

— Сколько вы ей заплатили?

— Пять миллионов, — отвечает отец.

— А остальные деньги? — смотрю пустым взглядом на отца.

— Два адвокату, миллион — оперативнику, который отозвал заявление, остальное положили на счет в банке, — отвечает отец.

— Почему не купили квартиру поменьше? — пытаюсь совладать с эмоциями, не кричать, но получается плохо. Хочу разобраться во всем окончательно.

— Как и сказала твоя мама, ты взялся за голову. В том числе чувствуя свою вину за то, что мы лишились квартиры, ты был мотивирован. Мы решили дать тебе время все исправить. Позже квартиру мы все же купили, но не посвящали тебя в это, ради твоего же блага!

— Семь лет?!

— Потом было уже бессмысленно признаваться, — ответила мама.

Я встал и выбежал из дома родителей, не желая их больше видеть! Выйдя на улицу, я не удержался, и несколько раз ударил кулаками в дерево, размазывая костяшки рук в крови. Семь лет, семь гребаных лет обмана! Что творится в моей душе — не описать никакими словами. Боль, обида, гнев, ярость, непонимание — всё смешалось в один комок чувств. В огромную колючку, которая тычет тысячами иголок в мою душу. Я лечу в пропасть отчаяния. Вот она — моя горькая правда.

Теперь я знаю только одно: мне нужно срочно найти Юлю…Мою синичку!

Глава 21

Глава 21

Юля

Неделя шла долго, очень долго. Время тянулось невыносимо медленно. Я загрузила себя работой с утра и до позднего вечера, не давая бередящим душу мыслям проникать в мою голову. Работа всегда хорошо меня отвлекала. Ей я пыталась заполнить пустоту. Мне кажется, я стала просто невыносимым начальником для моих помощников: Киры и Кирилла (я не специально подбирала их имена, честное слово!). Я требовала, уточняла, указывала, просила постоянно. Все же я понимала, если бы я находилась там, всем руководить было бы проще. Но у меня была еще неделя согласованной удаленной работы, и я не собиралась возвращаться раньше. Я не готова. Пока еще не готова.

Артур писал почти каждый день, предлагая погулять, я сначала отказывалась, ссылаясь на занятость. Просто не хотелось отказывать хорошему человеку. Но в итоге сдалась, и почти каждый вечер проводила с ним. Он не приставал, не переходил черту дружбы. Как и обещал, наше общение было приятельским. За это я была ему благодарна. Он кидал мне песни, которые я слушала, но не знала порой, что ему ответить. Поэтому онлайн-общение сводилось к минимуму. Мне хватало личных встреч. Да и их было много, даже слишком. Если честно, они мне нужны были только для того, чтобы не думать о Стасе.

— Я завтра уезжаю, моя командировка закончилась, — сообщил мне Артур.

— Жаль, — ответила я искренне, потому что благодарна ему я за то, что не ушла в депрессию.

Лия писала каждый день и звонила, но с ней мне пока не хотелось общаться. Я не обижалась, но и к разговорам готова не была. Игнорировать, конечно, я не могла ее, поэтому отвечала сухо и односложно. Лия вздыхала и прощалась, не докучая мне. Марат же, на удивление, не спросил меня ни разу, почему я так резко сбежала с работы, звонил только по работе, как и я ему. А Стас… Наверное, Стас просто жил своей жизнью, позабыв обо всем. Ни разу мне не позвонил. Сегодня я с легкой совестью его номер закинула в «чёрный список».

Я не плакала, не закатывала истерик, не била посуду. Просто онемела. Как будто с меня вытряхнули, выпотрошили все эмоции. Осталась пустота. Боль, конечно, тоже была, но она притупилась. Я не давала ей разрастись в моей душе и подавить меня. Я нацепляла маску приветливости и продолжала жить. Пыталась жить, как раньше. Лишь ночами вспоминала Стаса, оправдывала его, затем проклинала. Любила, и тихо ненавидела. Не понимала, но пыталась. Снова плакала, и снова запрещала себе это делать.

— Доброе утро! — сказала весело мама, войдя на кухню.

— Доброе! — слабо улыбнулась я.

— Юлечка, давно хочу спросить, что с тобой происходит? Ты сама не своя, как приехала сюда, — спросила в лоб моя мама.

Рассказывать ей я ничего не собиралась. Не те у нас отношения. Но кое-что всё-таки спросить я хотела уже давно, еще в первый день, как переступила порог родного дома. Только боялась услышать ответ.

— Мам, скажи мне, откуда наследство от бабушки? — резко спросила я, застав маму врасплох. Она потупила взгляд, но ответила уверенно.

— С пенсии откладывала. Ты же знаешь, какая она была экономная! — слишком наиграно ответила она.

— Знаю, знаю, — задумчиво ответила я, понимая, что это не правда, — только она любила дорогое вино и красивые платья. Так что, с ее тратами, ей копить лет сто надо было бы, — не унималась я.

— Не знаю, что ты хочешь услышать, — раздраженно ответила мама.

— Может, правду? Вы забрали мое заявление на Стаса в обмен на деньги?

Мама в эту же секунду выронила чашку из рук, чем и подтвердила мои слова. Мне стало так больно от этого, что впервые за всю неделю брызнули слезы из глаз при маме, которые я пыталась проглотить.

— Почему? — спросила шепотом я, утирая текущие капли из глаз.

Не в силах стоять, я присела на стул. Мама же села напротив меня. На осколки от чашки мы обе не обращали внимания. Я вдруг подумала, что именно так себя и чувствую — пустая разбитая чашка.

— Потому что его бы оправдали. Его адвокат показал распечатки с телефона, где было указано слово в слово, как и где вы встретитесь. Твой рассказ был подтвержден, но получалось все по-другому.

— Ты действительно думаешь, что я сама к нему пришла?! — я не выдержала и перешла на крик.

— А разве нет? — услышала голос отца, а от его вопроса мое сердце сжалось, готовое взорваться.

— Нет! — возразила я, убегая в свою комнату, хватая все вещи в подряд, скидывая в чемодан. Больше ни секунды не желаю находиться в этом доме!

— Доченька! Куда ты собралась? — прибежала мама за мной.

— Домой, мама, домой! — горько ответила я, закидывая рюкзак на себя.

— Но твой родной дом тут, — пыталась возразить мать.

— Разве дом может быть там, где собственную дочь считают проституткой? — выплюнула в ответ.

Мама что-то еще говорила мне вслед, но мой затуманенный обидой мозг ничего не слышал. В этот момент позвонил Артур.

— Да? — ответила раздраженно, выталкивая из подъезда чемодан.

На удивление, ни мать, ни отец за мной не побежали, чтобы остановить. Видимо мой разъяренный вид показал им, что этого делать не стоит.

— Я уезжаю, хотел попрощаться.

— Я, видимо, тоже уезжаю, — ответила я.

— Тебя подвезти? Я на машине.

— Да!

— Заеду через пять минут, — ответил Артур и отключился.

Артур не обманул, забрал меня на белом лэнд ровере. Я юркнула на переднее сидение, поблагодарив, и прикрыла глаза. В моей голове все еще продолжали звучать слова отца. Отца, который вот уже семь лет считает свою дочь проституткой. Какая занимательная реальность! Шок! Изо дня в день все лучше и лучше!

Артур ничего не спрашивал, лишь включил какую-то классическую музыку, вместо привычного радио, болтающего фоном.

— Это не помогает, — сказала я удрученно, спустя минут пять, указывая на магнитолу.

Музыка только раздражала.

— Поделишься? — спросил с улыбкой Артур.

Я отрицательно покачала головой, пытаясь переключить внимание на что-нибудь другое. Стала тыкать кнопки, чтобы включить радио.

— Откуда у тебя машина?

— Она сломалась по дороге сюда, поэтому пришлось идти пешком до остановки и доехать на автобусе. Вчера только починили, — ответил Артур.

— Понятно.

— Хочешь чего-нибудь?

— Мороженого! — ответила я, решив, что, может, оно охладит мой пыл.

— Окей, — сказал Артур и завернул к супермаркету.

Я осталась сидеть в машине, а Артур сбегал в магазин, купив мне шесть видов мороженого! Я смогла осилить только два, еще два съел Артур, а остальное мороженое быстро растаяло, и его пришлось выкинуть. Может на каплю, но мне стало легче. Или хотелось, чтобы стало легче.