Нельзя (не) любить - Елена Гром Страница 25

– Конечно опасно! Все думают, что она учится на финансовом, а там мы ее под фамилией матери записали.

– Миры?

– Да не, – отмахивается Борис. – Нины конечно. Пермякова она там.

Я замечаю на себе внимательный взгляд Ярослава и откашливаюсь.

– Ну может она еще достигнет тех высот, что вы ждете.

– Я уже ничего не жду, пусть пацана еще одного родит от этого Жени, он вроде смышленый.

– Мне он не нравится. – довольно прямо заявил Ярослав. Он даже не сопротивлялся, когда ты ему ключи от новенького сервиса вручал.

– Был бы дураком. Какой простой парень от этого откажется. Да и он еще успеет набрать у тебя балов, когда дедом сделает.

– Вот уж радость, – смеется Ярослав. – Они кстати вместе не живут.

– Вот и зря! Я им присмотрел отличную квартирку в центре. Он мне меня в молодости напоминает.

– Это не ты ли женился на моей предполагаемой матери, дочери последнего директора завода? – поднимает брови Ярослав, а Борис губы поджимает.

– Это не то.

– Ну конечно.

– И она сама на меня вешалась.

– А где она теперь живет, – влезаю в разговор, а отец с сыном переглядываются. Мутная семейка, что еще сказать.

Значит, Пермякова. Надо завтра узнать расписание ее пар. Просто увидеть перед отъездом, посмотреть, что в ней нет ничего особенного и не более того.

* * *

Николас.

Вернувшись из сауны, я наткнулся на Ингрид, которая смотрела на меня так, как будто мы уже женаты. Она словно обнюхивала меня, потом конечно проверила карманы и воротник рубашки. Хотя, если бы я занимался сексом и хотел это скрыть, в сауне это сделать было бы проще всего.

– Как повеселились?

– Да мы больше дела обсуждали.

– Какие у тебя могут быть с ними дела? – усмехается она, помогая мне снять пиджак. – Неужели в этой стране задумались о нормальных дорогах.

– Типа того, только платных, – не снимая полностью рубашки, падаю на кровать, закрывая глаза. В таком же состоянии ногами снимаю ботинки и подползаю на подушку. Завтра я увижу Настю. Посмотрим, как она на меня отреагирует и так ли она занята своим женихом.

– А что, только Распутин младший был, – интересуется Ингрид, хоть я и слышу ее сквозь морок, приятный такой, с предвкушением.

– Все трое были. Только близнецов не хватало…

Тут в дверь стучат и поднимаю голову.

– Гони все, спать хочу.

– Да это номером ошиблись. Сейчас спущусь и пожалуюсь.

– Да, Да. Спустись, пожалуйста, – засыпаю я с улыбкой, пока дверь где-то там хлопает, а я уже чувствую в своих руках Настю. Пусть пока только призрачную.

Глава 21. Платон

– С ума сошел мальчишка! – ругается эта строгая мадам, но я-то вижу, как горят глаза, когда она меня видит. Я еще тогда на свадьбе приметил ее сиськи. Крупные, как показывают в немецкой рекламе пива. Да и имя подстать. Ингрид. Ну чем не телка из порнухи. А сколько в ней гонора. Сколько в ней агрессии. Будет еще приятнее натянуть ее на свой член и видеть какая она может стать покорной.

– Ну ты же вышла в коридор, – нависаю над ней, смотря как дрожат сиськи в вырезе шелкового халата.

– Как ты вообще узнал, где я.

– ну как это. Ты же как собачонка за этим своим бегаешь.

– Ах ты мелкий паршивец. – замахивается она и бьет меня по щеке, а я только улыбаюсь, чувствуя, как кожу покалывать начинает. И если член в штанах недавно только трепыхался, то теперь он восстал и готов наказывать.

– Так и знал, что ты любишь пожёстче, – рукой сминаю ее темные локоны и сжимаю затылок, приближая лицо к себе.

– Отпусти меня, убери руки! Я тебе в матери гожусь!

– Ну скорее в очень сексапильные тетушки. Но согласись, что сегодня этот франт тебя не трахнет. Он же до сих пор по моей сеструхе сохнет.

– не смей, не смей так говорить о нем. Он мой жених.

– Да хоть муж, мне плевать. Пусть он будет женихом, а я любовником. – вжимаюсь в ее лоб и членом в бедро трусь, чтобы ощутила силу русскую. – Сделаю для тебя, много, много приятного.

– Отпусти, – задыхается она, руками в плечи надавливая, но не отталкивая. Скорее сомневаясь, что же делать дальше. Но у меня есть прекрасное средство от всех сомнений. Поцелуй. И я не отказываю себе в удовольствии смять эти полные губы, сжать второй рукой шикарную грудь. И я чувствую, как Ингрид, дрожит, как стонет и уже обнимает меня.

– Стой, нельзя… давай потом, здесь слишком многолюдно, – задыхается она, произнося каждое губительное слово. Каждое да, которое я слышу в ее заикании.

– Ты права, здесь слишком многолюдно. – разворачиваю ее к себе, спиной прижимаясь к стене, и снова разворот. Пока не оказываемся у другой двери. Которую я тут же открываю, затаскиваю свою жертву внутрь. А одна мысль, что за стенкой будет ее предполагаемый жених, просто сносит крышу.

– Ты и номер снял. Это же насколько надо быть в себе уверенным? – усмехается она, пока я сжимаю ее зад и на руки поднимаю. Несу к кровати. Такие титьки надо трахать только на кровати.

– Я же Распутин. У нас иначе не бывает, – медленно, словно с конфеты вкусной снимаю обёртку, развязываю ее халатик. Под ним шикарное бежевое белье, по краям которого я провожу пальцами. Фигура у нее отпад. И даже небольшой животик не мешает восхищаться этим произведением эротического искусства.

– Ты просто бомба… – только и остаётся произнести, сдергивая с себя футболку.

– Толстая?

– Взрывоопасная. – подхожу ближе, раздвигая коленом ее ноги, замечая, каким голодным волком она смотрит на мой пресс, ниже, туда, где выпирают джинсы. – В этом магазине мадам, можно не только смотреть.

Она закатывает глаза, но снимает халат с руки и садится, пальцами вынимая пряжку из петель, сдёргивая ремень и принимаясь за ширинку. О, да. Чувствуется недюжинный опыт. И я сжимаю челюсти, когда она смело стягивает с меня трусы и облизывает губы при виде члена.

Она даже трогает меня пальчиком, словно сомневается, настоящий ли он.

– Одна подружка говорила, что у русских мужчин маленькие члены.

Я хмыкаю и за волосы Ингрид дергаю, чтобы прекратила говорить и занялась делом.

– Ну в таком случае, у тебя есть прекрасная возможность рассказать ей правду, – нажимаю на щеки, и она не сопротивляясь обхватывает ствол губами, буквально погружая меня в смесь похоти и голодного желания.

Глава 22. Платон

Да уж, может не миф это по немецких телочек? А иначе как объяснить, что Ингрид сосет