Ах, уехал мой любимый - Тата Кит Страница 25

- Не идеализируй, Козырский. Мы не в рекламе майонеза, - всё-таки, избавилась от его горячих рук и открыла заднюю дверцу, где Ваня уже был готов спрыгнуть с подножки. – Ваня, здесь высоко.

- Тогда ловите! – почти с боевым кличем сказал сынок, и я опешила, выронив сумку, чтобы было чем его ловить.

Но вместо того, чтобы прыгать в мои распахнутые объятия, Ваня прыгнул прямо в руки Козырскому, который ловко его подхватил и даже еще подкинул над своей головой, вызвав звонкий смех сына.

Что ж… Со стороны выглядит даже круче рекламы майонеза.

Матвей, к счастью, поймал Ваню и аккуратно поставил рядом со мной, не забыв стукнутся на прощание кулаком о детский, протянутый ему кулачок.

- До встречи, старичок, - подмигнул ему мужчина.

- А вечером ты тоже меня покатаешь?

- Если мама разрешит, - свалил на меня всю ответственность Козырский.

Сощурила на него глаза, но предпочла промолчать. Потом выскажусь.

- Ну, всё, идём, Ванюш, - торопливо взяла сына за руку, заметив, как на нас пялилась «тётя лошадь», которая любила встречать всех припозднившихся родителей и их детей у ворот садика. Так ей было удобнее источать укоризну, когда к ней, сбивая ноги и запинаясь, бежали воспитанники.

- Здравствуйте! – первым с ней поздоровался Ваня.

- Здравствуй, - ответила она, скользнув небрежным взглядом по его макушке и снова вернула внимание Козырскому и его машине за нашими спинами. – Опаздываете, Анна Витальевна.

Таким голосом стоит выносить смертные приговоры, а не встречать детишек в садике.

- Да, простите. Будильник не сработал, - ответила ей, желая как можно скорее обойти ее стороной и сдать сына в руки милейших воспитателей.

- Ну, да, - хмыкнула она, продолжая пялиться на черный танк, нас привезший. – Будильник…

Оставила ее шпильку без внимания. Молча завела сына в группу, помогла переодеться, проследила за тем, как он вбежал в игровую и сразу влился в какую-ту местную движуху. Почти бегом выскочила в весеннюю прохладу и ждущему меня у своей машины Козырскому.

- Что за Шапокляк вас встречает? – почти смеялся он.

- Это тётя лошадь, - пробурчала себе под нос, попутно норовя самостоятельно запрыгнуть в салон в узком платье. – Прости, что наглею, но можешь меня и до школы подвезти?

- Без проблем, - легко подхватил меня за талию и усадил на сиденье. – С тебя безудержный поцелуй на задних сиденьях.

- Я лучше пешком дойду, - сделала вид, что намерена выпрыгнуть из машины.

- Шучу, - поспешил Матвей закрыть перед моим носом дверь и с хитрыми искорками в темных глаза добавил. – Меня и на переднем кресле можно целовать.

Закатила глаза и пока Козырский обходил машину и устраивался за рулём, пристегнулась ремнем безопасности и вытряхнула сумочку, в которой должен быть стратегический запас косметики, на колени.

Тушь, тоналка и помада. Сойдёт.

- Зачем это? – спросил мой стихийный водитель, выруливая с парковки.

- Нужно нарисовать лицо, чтобы не напугать своих учеников.

- Брось, - пикап влился в поток машин. Матвей чуть сощурился от яркого утреннего солнца и взглянул на меня с лёгкой улыбкой. – В наше время о такой учительнице можно было только мечтать.

Опа! А вот и румяна.

Глава 22

В машине Матвея освоилась как у себя дома, но, кажется, он и не был против. Пользовалась зеркальцем под козырьком, разложила часть косметики и даже стопку тетрадей на приборной панели, пока мой водитель вёз нас, сокращая дорогу до школы через дворы. Навела относительно приличную прическу, пользуясь только расческой и небольшой заколкой. В какой-то момент настолько сильно расслабилась в пикапе Козырского, что едва не поправила чулки, для чего уже начала задирать платье. Но вовремя одёрнула себя, что, к сожалению, не осталось без внимания глаз цвета темного шоколада.

- И чего ты лыбишься? – спросила, чинно сложив руки на коленях.

Хорошо, что не трусы приспичило поправить.

- Ничего, - ответил он загадочно, улыбаясь уголком губ.

Ох, уж это «ничего». Почти всегда в нём намешано столько всего, что можно потеряться в догадках и прийти к самым неожиданным выводам, имея определенный контекст. И бы пофантазировала, поковыряла с особым усердием это его небреженое «ничего» и, возможно, нашла бы для себя кое-что интересное, но, к счастью, сейчас мне этим заниматься некогда, ибо мы уже подъехали к главному крыльцу школы, как раз в тот момент, когда из её окон послышался звонок на первый урок.

- Школа совсем не изменилась, - хмыкнул Козырский, тоже отстегивая ремень безопасности.

- Более того, в ней даже учителя всё те же. Двенадцать лет для постоянства – не такой уж и большой срок. Всё те же, всё там же.

Открыла дверцу и обреченно вздохнула. Спрыгнуть с этого танка и сломать себе ноги у порога школы – не то, с чего хотелось бы начинать и сразу заканчивать трудовую неделю. Поэтому осталась сидеть в кресле и ждать, когда Матвей обойдёт машину и поможет мне спуститься на землю родную, ну, или на асфальт учениками изрисованный.

«Выпуск 2015! Школа не вечна. Ура!»

Позитив да и только.

- Не можешь без меня, да? – ехидно ухмыльнулся Козырский, протягивая ко мне руки.

- Спуститься с твоего танка, не разбившись? Не могу, да. Но могу позвать кого-нибудь другого, чтобы он мне помог, пока ты выпендриваешься.

- И кого ты позовёшь? Никого уже нет.

Посмотрела на площадку перед главным крыльцом школы и убедилась в том, что она уже пуста. Все разбежались по кабинетам, одна я кукую в пикапе, боясь с него спрыгнуть.

- Опаздываете, Анна Витальевна! – из-за цветущей черемухи показался физрук, фирменной фишкой которого всегда считалось опоздание на первый урок. И это при том, что жил он рядом со школой. Но вовремя пришедшим его еще никто не видел, даже в те времена, когда я была школьницей.

Но этот маленький недостаток ему прощался. Сложно держать зло на человека и отчитывать его, когда он такой добродушный и больше напоминает плюшевого усатого медвежонка, нежели злобного заядлого опоздуна.

- Дурной пример заразителен, Иван Степанович, - хохотнула я и ухватилась за широкие плечи, подхватившего меня Козырского.

- Ничего, - махнул рукой физрук, подходя ближе. – Если ты всю ночь женихалась, то тебе простительно. Молодость всё прощает.

- Не женихалась я! – встрепенулась, едва туфли коснулись