Кэтрин Полански - Стиль жизни Страница 26

Такого Саманта не ожидала. Конечно, она не верила всерьез, что Ралф собственноручно прикончил Соню, но Кэролайн с ее обвинениями была так убедительна… Вот что значит хороший адвокат: убедит кого угодно и в чем угодно.

– Прости, что думала о тебе плохо.

– Бывает, – без улыбки ответил Ралф. – Людям свойственно заблуждаться. И я не исключение.

– Это останется между нами.

– То, что я могу заблуждаться? – Он наконец улыбнулся. – О да, пожалуйста. Окружающие должны думать, что я безупречен.

16

В ресторане они просидели долго. После того как Ралф рассказал историю с Соней, у Саманты словно камень с души свалился. Она чувствовала, что он говорит правду, хотя раньше внутренне усмехалась, когда подружки произносили фразы вроде этой.

– Я чувствую, что он мне не врет! – иногда пылко восклицала Памела, и Саманта улыбалась, молчала и пила коктейль.

Она не верила, что, когда мужчина рассказывает о чем-то важном, можно понять сразу, врет он или говорит правду. Саманта полагала, что, если дело серьезное, мужчина может соврать и глазом не моргнет. Но вот напротив сидит Ралф, который ей нравится и которому нравится она, и говорит, а она ему верит. Почему? Он может легко солгать. А Саманта откуда-то знает, что все рассказанное им правда…

Ралф немного неловко предложил поехать к нему, и им обоим было все понятно, и от этого неловкость еще усиливалась. Все-таки они не настолько хорошо знали друг друга, только чувствовали. Чувствовали, что им обоим этого хочется, что это сродни жажде: так нужно выпить прохладной воды – и тогда будет стократ лучше. Саманта не знала, о чем думал в этот момент Ралф, но совершенно точно знала, как ему хочется, чтобы она не отказалась.

Она и не отказалась, конечно.

Ралф Дормер не похож на ее зимних мужчин, он вообще ни на кого не похож, и до недавнего времени Саманта была уверена, что он ее страшно раздражает. Чего только не случается в жизни…

Квартира Ралфа оказалась просторной, стильной и по-мужски немного неуютной, как всякое жилище холостяка. Саманта с любопытством прошлась по ней, отмечая следы женского наемного труда – ковры чистые, пепельницы вымыты, цветы политы и на столе ни крошки – и еле заметно улыбаясь. Ралф наблюдал за вторжением на его суверенную территорию немного настороженно, как будто Саманта была кошкой, которая может начать драть дорогую обивку диванов или нагадит посреди коридора из чувства протеста. Гостья не стала совершать шокирующих действий, скромно уселась в кресло и согласилась на белое вино.

Ей нравилось, что здесь нет никаких иных женских следов, кроме следов усилий приходящей домработницы, что мебель здесь удобная и функциональная и так хорошо сидеть в кресле, вытянув ноги, что Ралф снял пиджак, аккуратно повесил его на плечики (прелесть какая!) и после этого полез в бар за вином. Саманта смотрела на его крепкую спину под белой рубашкой и испытывала неведомое доселе чувство.

Он может принадлежать ей. Навсегда. Она будет просыпаться рядом с ним, лениво потягиваться и осознавать, что впереди длинный чудесный день, полный простых и непростых дел, отдыха, работы, повседневных забот и планов, и что все это теперь навеки неотделимо от Ралфа. Даже находясь за тысячу километров от него, Саманта сможет чувствовать его поддержку и… что? Любовь? Ей стало холодно, когда она произнесла про себя это слово.

Все эти дни она с маниакальным упорством размышляла, что любовь не для нее. Что она не может позволить себе прыгнуть. Что крыльев нет и она непременно разобьется. Она думала эти и еще другие вещи и покрывалась мурашками при мысли о том, чего не может быть.

Любовь не вписывалась в ее стиль жизни, в раз и навсегда выбранную роль, в повседневные дела, о которых она только что подумала с удовольствием. Да Ралф ничего и не сказал ей о любви! Она ему нравится – и все. Он позволил себе быть с нею откровенным. Но все это может завершиться в один миг – в тот, когда кто-нибудь из них другому надоест. И так как в себе Саманта была уверена (Ралф не надоест ей никогда!), то в нем – ни капли. А если однажды утром он поймает ее в ловушку, сказав «Сэм, я думаю, нам пора расстаться», что тогда она будет делать?

– Сэм? – негромко сказал Ралф.

Оказывается, он стоял рядом и протягивал ей бокал. Белое вино в невесомой прозрачности бокала было красивого желтоватого цвета, и Саманта вдруг рассердилась – на вино и на себя. Называют его белым, но на самом деле оно желтое. Она называет свои чувства к Ралфу влюбленностью, а окажется, что это всего лишь страсть. Упрощения – парадокс! – делают жизнь сложнее.

– Все в порядке, – сказала она, так как Ралф смотрел на нее вопросительно. – Я просто задумалась.

Она взяла бокал, пригубила вино и неожиданно развеселилась. Какая разница, что будет потом и что ей скажет или не скажет Ралф? Этот момент полностью принадлежит ей и ему. Им обоим.

Ралф пил виски. Саманта представила, какие сейчас на вкус должны быть его губы, и, решительно поставив бокал, встала. К черту глупые размышления! Она, как Скарлетт О'Хара, подумает об этом завтра. Сейчас надо действовать. Но не напрямик же! Не скажешь же вот так – я хочу заняться сексом! Хотя раньше Саманта прямо так и говорила, и ее это ничуть не смущало. Но с Ралфом это казалось слишком… топорным.

Он сам все понял без слов, наверное потому, что хотел этого не меньше нее. Стукнуло о столешницу донышко стакана с виски – и через мгновение Саманта оказалась в объятиях Ралфа.

Сразу потеряли значение все сомнения и все слова, которые она могла и не хотела ему сказать. Осталась лишь темнота, внезапно наступившая в ярко освещенной комнате, – темнота и жар чувств, захлестнувших их обоих. Окружающий мир мог благополучно катиться в бездну, ни Саманта, ни Ралф этого не заметили бы. Их мир сжался до них двоих, и никого и ничего больше в этом мире не осталось. Одежда в данном случае явно оказалась лишней. Поэтому от нее избавились быстро и незаметно. Во всяком случае, Саманта не осознавала, как так получилось, что она только что была в офисном костюме и неожиданно оказалась в одних чулках.

Чулки, впрочем, тоже продержались недолго. Как Саманта раздела Ралфа, она тоже не помнила, но вдруг выяснилось, что его кожа гладкая и горячая, что у него в меру волосатая грудь и такие крепкие плечи. В голове стало гулко и просторно, как будто оттуда вылетели все мысли и сомнения и осталось место… для чего? Сэм еще не знала, но чувствовала, что сейчас придет громадная океанская волна и накроет ее с головой. В волне будут все богатства мира, и, чтобы не оказаться задавленной ими, Саманта вдруг попыталась вырваться, но Ралф ее не пустил.

– Я боюсь, – прошептала она. – Я боюсь…

– Сэм… – выдохнул он ей в ухо и тут же это ухо поцеловал. – Не бойся…

Вряд ли он понимал, что ей говорят и как говорит, но звук его голоса успокоил Саманту. Все будет хорошо, поняла она с отчетливой ясностью. Все будет просто прекрасно. Мы созданы друг для друга, эта волна – она для нас двоих, а вдвоем мы обязательно выплывем и сокровища мира нас не задавят, потому что главное сокровище уже у нас.

И ей так захотелось немедленно, сию секунду получить Ралфа всего, что она даже зарычала, вцепилась в него, боясь упасть и оказаться одной, но падать, как выяснилось, было некуда, потому что под спиной давно был пушистый ковер, и ей показалось, что это не ковер, а облака. Дурацкая мысль, почему-то принесшая успокоение. Ралф был рядом. Ралф был с ней, в ней, и в какой-то момент он стал ею, а она стала им, и вот тут-то и пришла волна.

Вода оказалась теплой и цветной, со всеми красками мира, и выяснилось, что в ней можно жить. Наверное, они с Ралфом стали рыбами. Рыбами для этого океана. Они могли жить в нем сколько угодно, иногда выпрыгивать на поверхность, сверкая разноцветными хвостами, и снова нырять туда, в восхитительную, пахнущую солнцем и солью глубину.

Потом волна отхлынула, а краски мира остались.

– Мы даже до дивана не дошли, – с удовольствием сказал Ралф.

– А надо было? – лениво спросила Саманта и приткнула нос ему за ухо.

Это было щекотно и очень приятно.

– Цивилизованные люди делают все по правилам, – наставительно сказал Ралф. – Занимаются любовью на кровати, предварительно подготовившись и аккуратно раздевшись.

– По расписанию и в темноте, – фыркнула Саманта и перекатилась на живот, выставив для обозрения совершенную длинную спину.

Ралф засмеялся. У них все получилось не по правилам. В комнате вовсю светили лампы, ковер на полу заменил благопристойное ложе любви, а одежда непостижимым образом оказалась в разных углах гостиной. И, закончив заниматься сексом, они не заснули каждый на своей стороне кровати, как благопристойные любовники, а продолжили валяться на многострадальном ковре. Это было правильно. Такое ощущение, что это было всегда.