Мери Каммингс - Край земли у моря Страница 26

Они привезли с собой большую подборку материалов по терактам, произведенным этой исламской организацией — как по тем, за которые она взяла ответственность, так и по тем, которые ей только приписывались. Сухие строчки протоколов, копии и переводы газетных статей, донесения агентов, результаты прослушиваний и фотографии. Смерть, кровь, разрушение — десятки жертв. Им было все равно, кого убивать, главное — уничтожать «неверных». В списках пострадавших попадались и дети, совсем маленькие...

Пожалуй, именно в тот день Делу впервые ста-то по-настоящему страшно. Значит, все-таки он был прав, и их мишень — люди... И вдруг представилось: поселок, ровненький ряд аккуратных коттеджей, цветы в палисадниках, прохожие... те самые люди, с которыми он работал, ходил на вечеринки, встречался в спортзале — и взрыв, который может оставить от всего этого тихого и мирного места руины и кровавые ошметки человеческих тел...

Линк позвонил только через несколько дней. Узнав, что Рики в спортзале и опять «принимает участие» в занятиях, Дел быстро собрался и вышел в приемную. Было уже почти шесть часов, но Кэти не преминула поджать губы — как же так, в последние дни они засиживались до семи, а то и больше.

На мгновение он почувствовал себя школьником, сбегающим с уроков, и, пытаясь подавить злорадные нотки в голосе, разрешил:

— А вы, мисс Виллифранко, можете поработать еще, только не забудьте запереть помещение — что-то у вас с памятью в последнее время... проблемы.

В спортзал он прибыл вовремя, Рики как раз расправлялся с очередной жертвой. Исход был предрешен: кроме всего прочего, его соперник — один из охранников — был ниже итальянца почти на голову и легче фунтов на тридцать. Примерно как и сам Дел.

Закончив избиение, Рики подошел к нему и, поигрывая мышцами, спросил:

— Ну, может, попробуем? — обернулся к Линку. — Или, может, ты хочешь?

Линк шевельнулся — и тут же, поймав предостерегающий взгляд своего начальника, замер на месте.

— Я даже и не знаю... — начал Дел неуверенным тоном, — ну, давай — на время или кто первый сдастся?

— Кто первый сдастся! — презрительно бросил Рики.

Ну что ж... Теперь его надо было немного подогреть. Направляясь к мату, Дел как бы невзначай спросил:

— Ты как, в порядке? Нога не беспокоит? — и выразительно покосился на засохшую царапину на тыльной стороне кисти итальянца. Рики зло зыркнул глазами, но сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

Все это несколько напоминало сцену, как-то виденную Делом по телевизору — кольцо, образованное стаей волков с оскаленными пастями и горящими глазами. И двое, сцепившиеся в центре кольца — два зверя, дерущиеся из-за самки.

Только Линк, пожалуй, понимал, что тут происходит, да и то не до конца. Другие видели лишь приемы — им трудно было с первого взгляда оценить потенциал противника.

Рики был силен — и быстр, очень быстр. Чувствовалось, что он много и давно тренировался, возможно, даже участвовал в каких-то спортивных соревнованиях. Прекрасная техника, желание победить — и злость, абсолютно лишняя и неуместная.

Когда-то, много лет назад, Дела обучали не для побед в спортзалах. Машина для убийства — отлаженная, действующая на уровне рефлексов. Не думать — поражать цель, не побеждать — убивать. Он почти никогда не тренировался теперь — равных противников было не найти, а с более слабыми приходилось постоянно думать о том, чтобы их не покалечить. Подобные тренировки привели бы к обратному результату — он мог привыкнуть сдерживаться и утратить умение действовать инстинктивно. Но сейчас Дел именно сдерживался, ловя нужный момент.

Со стороны все выглядело очень эффектно — только сам Рики постепенно начал понимать, что резкие короткие удары по нервным окончаниям, пронизывающие все тело как ударами тока — это отнюдь не случайность. Они явно были рассчитаны на то, чтобы причинить боль, хотя любой из таких ударов, будь он хоть чуточку сильнее, мог парализовать конечность на несколько часов. В то же время его противник не пропустил ни одного сколько-нибудь стоящего удара и с легкостью вывертывался из захватов, не давая провести болевой прием — то есть применить излюбленный метод итальянца.

Наконец осознав, что с ним просто играют, что этот тощий мозгляк не первой молодости может разделаться с ним в любой момент, но по непонятной причине не делает этого, Рики занервничал — и, занервничав, допустил промах. В попытке захватить предплечье противника его рука прошла вперед на какой-то дюйм дальше, чем следовало — и через секунду он оказался на мате в на редкость неприятном положении.

Он лежал лицом вниз с рукой, завернутой за спину и выкрученной так, что любое, самое слабое движение причиняло невыносимую боль — Рики прекрасно знал этот прием и сам нередко применял его. Его противник — тот самый тощий мозгляк! — лежал на нем сверху, прихватив его за шею жесткими, как стальные прутья, пальцами. Встать из этого положения было невозможно, тем более что вторая рука внезапно отказалась подчиняться. Попытка лягнуть соперника ногой не увенчалась успехом, но руке сразу стало так больно, что Рики со свистом втянул в себя воздух.

Теперь Дел мог начинать разговор, будучи уверенным, что его собеседник внимательно все выслушает и прочувствует каждое слово — даже если эти слова сказаны ему на ухо шепотом. Беседа была короткой, но содержательной:

— К моей жене больше близко не подходить, ясно? Итальянец молчал, не шевелясь — лишь лицо его медленно багровело. Промедление стоило ему еще одного приступа боли в руке. Одновременно Дел слегка, но чувствительно ткнул его носом в мат, как провинившегося щенка.

— Ясно?

Рики по-прежнему молчал и Дел еще чуть-чуть усилил нажим — он знал, что итальянцу сейчас кажется, будто у него медленно выламывают локтевой сустав.

— А... — это было сказано сипло, еле слышно, сквозь зубы. — Ясно...

— Хорошо, — похвалил Дел и, чтобы поощрить, немножко ослабил нажим. — Бабьи сплетни по поселку не разносить, ясно?

— Ясно, — на этот раз Рики не стал ждать стимуляции и отозвался сразу.

— Все понял?

— Все.

— Сдаешься? — громче, чтобы могли слышать и окружающие.

Опять молчание — очевидно, именно это слово Рики было труднее всего произнести. Медленный и неумолимый нажим на руку — и сказать все-таки пришлось:

— Сдаюсь...

— Громче!

— Сдаюсь!

Вот и все — одним движением Дел оказался на ногах, футах в пяти от лежавшего ничком итальянца. Тот медленно пошевелился и встал.

Взгляд, полный ненависти, был настолько коротким, что Дел едва заметил его — в следующий миг на лице Рики появилось обычное дружелюбно-снисходительное выражение. Подойдя к Делу, он почти весело усмехнулся.