Фабио Воло - Импровизация на тему любви Страница 26

— Желаю тебе удачного медового месяца и побольше страстных объятий.

— С кем, с женой?

— Of course[3]!

— Ты рехнулся?! Лучше и не говори об этом…

Мой отель находился в северной части Манхэттена. В магазине рядом с отелем я купил вещи, без которых невозможно обойтись, пока не найдется чемодан: пара трусов, футболка, носки и дезодорант. Пока я ходил по магазину, я непрерывно думал, как бы мне узнать номер домашнего телефона Сильвии или, еще лучше, номер ее мобильника. Я надеялся, что она сохранила адрес Микелы. Я уже говорил, что с запоминанием номеров у меня плохо. На ум пришел только домашний номер бабушки, которая, разумеется, не могла знать телефонов моих знакомых. К тому же бабушка была не в форме и к телефону практически не подходила. Раньше, когда она была в лучшем состоянии, я безуспешно пытался научить ее пользоваться сотовым телефоном. Моего терпения хватило ненадолго, бабушка все время держала телефон включенным (кнопку «Выключить» она почему-то игнорировала), а потом забывала зарядить аккумулятор. Но прежде всего ей было трудно прочесть команды, она говорила, что не может их разглядеть. Услышав от меня слою «меню», она сказала: «А… здесь даже еда есть, совсем как в ресторане». Я счел это за милую шутку. Бабушка не знала, как пользоваться функцией «SМS-сообщения», и ее телефон без конца забивался спамом. Иногда трубка валялась на диване. Не заметив ее, бабушка садилась и случайно включала номер последнего вызова. Почти всегда это был мой номер. Когда такое случалось, я кричал ей: «Бабушка, бабушка!» — но при всем моем старании она не могла услышать эти истошные вопли. Бабушка была почти глухая, а поскольку она сидела на телефоне, то вообще ничего не могла разобрать.

Однажды я собрался поехать в горы и забыл у нее дома вязаную шапку. Я кричал ей с улицы: «Бабушка, кинь мне, шапку». Она ушла в комнату и через несколько секунд бросила мне из окна мою папку с бумагами. «Шапку, а не папку… Шапку!»

Вскоре ее сотовый телефон оказался в ящике комода. Он был выключен навсегда.

Одним словом, бабушка ничем не могла мне помочь.

Я решил подняться в свой номер и принять душ, мне хотелось смыть усталость после длительного перелета. Отдохнув немного после душа, я быстрее догадаюсь, что делать дальше. Всему свое время. К тому же адрес Микелы, если и обнаружится, в субботу мне не понадобится, ведь это был адрес офиса. Но все-таки было любопытно сходить и посмотреть, где, он находится.

Я вошел в свой номер и стал заниматься тем, что всегда делаю в гостиницах.

Вначале я снимаю покрывало с постели. Для каждого нового постояльца покрывало не меняют, поэтому мне противно сидеть, а тем более лежать на нем. Я сбрасываю покрывало на пол или убираю его в шкаф, потом вытаскиваю из-под матраса загнутые углы верхней простыни. Я не могу спать в конверте, я чувствую себя весенним рулетом, упакованным в тесный целлофан. Иногда я забываю сделать это заранее и начинаю дергать ногами уже лежа в постели. Как правило, все заканчивается тем, что вместе с верхней я сдираю и нижнюю простыню, а утром обнаруживаю, что всю ночь проспал на голом матрасе. В таком случае можно было и покрывало не снимать. В некоторых гостиницах мне не нравятся сами простыни. Они какие-то странные, скользкие. И не такие мягкие, как дома. Полотенца тоже часто бывают не на высоте. Когда ими вытираешься, возникает ощущение, что они покрыты невидимой пленкой. Еще мне противно брать в руки телевизионный пульт. Я почему-то представляю голых мужчин и женщин, которые лежат в постели и нажимают пальцами на кнопки.

После душа я вышел из гостиницы прогуляться. С собой я взял плеер. Для первой прогулки по Нью-Йорку я врубил песню LiveWire группы АС/DС. Потом поставил более спокойную музыку: BackinYourArms Уилсона Пиккета, TiredofBeingAlone Эл Грина, Use Me Билла Уитерса…

На углу улицы, недалеко от входа в отель, я познакомился с бомжом Альфредом. На его картонке было написано: «Один доллар за анекдот». Я ему дал доллар, он рассказал мне анекдот, но я его не понял.

В восемь вечера, смертельно усталый, я снова был в гостинице. Восемь вечера — это два часа ночи в Италии. Я так и не решил, как мне разыскать телефонные номера моих знакомых.

Пока я пытался заснуть, мое подсознание продолжало работать. Далекий голос в моем мозгу принадлежал Данте. Он спрашивал у меня: «Ты не заметил ничего необычного в моем номере? Это палиндром… все очень просто». Я открыл глаза и понял, что я вслух повторяю номер его телефона. Осталось встать и записать комбинацию цифр.

Черт… подумал я, вот где мое спасение. Выбора нет, придется обратиться к нему за помощью, иначе я не найду Микелу. Зануданте будет как рекламный ролик к фильму, записанному на DVD. Хочешь не хочешь, а приходится смотреть всю эту предваряющую ерунду.

Из-за разницы во времени я не мог позвонить ему сразу. Сначала это меня огорчило, а потом даже обрадовало. Гораздо проще отправить эсэмэску, в которой попросить найти Сильвию и передать ей, чтобы она дозвонилась до меня. Но у Сильвии не было телефона гостиницы, поэтому я вынужден был вписать свой номер, и Данте не преминул им воспользоваться.

В десять утра в воскресенье, время итальянское, зазвонил телефон. В Америке было четыре часа ночи.

Я попытался объяснить ему, что у нас глубокая ночь, но он невозмутимо продолжал говорить. Я узнал, что до шести вечера он будет занят с сыном, а потом начнет искать Сильвию.

— Ну, что в Нью-Йорке? Ты там надолго? Если задержишься, я, пожалуй, тоже возьму отпуск на неделю и приеду к тебе… Ты как, не возражаешь?

— Мы об этом поговорим вечером. Спасибо за звонок. Пока, пока.

После его звонка я так и не смог заснуть. Я лежал в постели и думал о Микеле. В шесть часов утра я уже был на ногах и решил прогуляться. Нет ничего лучше, чем бродить ранним утром по городским улицам. На 7-й авеню я зашел перекусить в кафе, а потом отправился в Центральный парк.

Около десяти утра я вернулся в отель и, обнаружив, что завтрак еще не закончился, направился в ресторан.

Там я взял ветчину, сыр и сделал себе бутерброд. Я много ходил и успел проголодаться. Еще я взял себе дыню. Но в ресторане не оказалось сыровяленой ветчины. Очень жаль. Когда я ем сыровяленую ветчину с дыней, я всегда задаю себе вопрос кто придумал такое сочетаний. Я попробовал есть их вместе, потому что видел, как это делают другие, и мне понравилось. Но я совсем не уверен, что сам догадался бы положить эти продукты на одну тарелку, будь в моем холодильнике ветчина и дыня. Вот так!

Народу было мало: пара парней из Южной Америки, говоривших на испанском, мужчина в пиджаке и галстуке и за соседним столиком женщина лет примерно сорока. Официант, убиравший посуду в центре зала, уронил на пол стеклянный кувшин с соком. Мы с женщиной переглянулись и беззвучно посмеялись над его неловкостью. К концу завтрака я поднялся взять кофе, пока его не унесли обратно на кухню. Остановившись у ее столика, я спросил, не хочет ли и она выпить чашку кофе. Она ответила, что с удовольствием, и предложила мне пересесть к ней. Как выяснилось, она была американкой, но не из Нью-Йорка, а сюда приехала вместе с мужем, он здесь по делам. Звали ее Дина.