Мередит Рич - Грешки Страница 26

– Что случилось, Тони? У тебя такой серьезный вид.

Он улыбнулся, карие глаза ласково смотрели на нее.

– Извини. На меня сегодня обрушилась масса дел.

Ты же знаешь, завтра нам нужно быть в Амстердаме. Я поговорил с Лео. Он поработает там с нами, а потом мы с ним расстанемся. Я, черт возьми, сыт по горло его «загулами». На него нельзя положиться.

– А как же ты обойдешься без него? – Джуно допила кофе и приободрилась.

– Вот об этом-то нам и следует потолковать. – Тони сел на кровать, откинулся на подушку и погладил Джуно по щеке. – Благодаря тебе я за последние несколько дней снова стал самим собой. Ты и не представляешь себе, каково так долго находиться в пути, к тому же среди чужих людей. С ними приходится есть, пить, спать, общаться. При этом их интересует лишь то, чем я занимаюсь, – я сам им безразличен. Приспосабливаясь к ним, чувствуешь себя хамелеоном. Однако с тех пор как я пришел сюда, все изменилось. Даже Париж кажется мне другим. Я очень привязался к тебе, Джуно, и не хочу, чтобы у нас все кончилось.

– О, Тони, я замечательно провела с тобой время и сейчас совсем не хочу возвращаться в Йель.

Он нежно поцеловал ее.

– Я рад этому, потому что у меня есть к тебе предложение.

– Ты однажды уже предложил мне кое-что, Тони, – лукаво заметила Джуно, – и, как я помню, все кончилось весьма успешно.

– Тогда, надеюсь, мне снова повезет. После Амстердама мы посетим Копенгаген, Стокгольм, Хельсинки, Вену, Гамбург, Мюнхен… – Тони загибал пальцы. – Черт побери, не помню, какие еще города. Я мог бы получить для тебя карточку члена союза и найти помощника. Поедешь с нами в турне? Если бы ты занялась освещением, нам не пришлось бы разлучаться.

– Ух ты! – Джуно закрыла глаза. – Знаешь, больше всего на свете мне хотелось бы согласиться.

– В чем же дело?

– Я не могу бросить колледж. Всю жизнь мне казалось, что важнее всего получить образование. Если бы я… нет, это убьет моих родителей.

– Дорогая, – прервал ее Тони, – я обсудил это с Лидией. Она взяла академический отпуск на год. Почему тебе не поступить так же? Возьми отпуск для приобретения профессионального опыта. Работа в реальной группе за реальные деньги даст тебе гораздо больше, чем обсуждение теоретических аспектов сценического освещения с каким-нибудь старым профессором. Поедем со мной. А потом я сам доставлю тебя в Йель. Пожалуйста, не отказывайся! Подумай, ведь ты будешь зарабатывать собственным трудом!

Джуно покачала головой:

– Это безумная идея. Я не могу.

– Но ведь тебе хочется?

– О да!.. Хочется.

– Не противься своему желанию, и все.

– И все? – Джуно рассмеялась, ощущая необычайную легкость.

– Увидишь, как просто жить, когда делаешь то, что хочешь, – сказал Тони.

На следующий день Джуно упаковала вещи, позвонила родителям, дала телеграмму в Йель, пригласила Лидию на прощальный ленч и поспешила в аэропорт, откуда улетала в Амстердам с Тони и «Скрэп метал».

Йельский университет авось не пропадет и без нее.

Глава 9

Солнце клонилось к горизонту и освещало покачивающуюся на волнах в бухте рыболовецкую флотилию.

Красноватые лучи почти горизонтально падали на тетрадь, лежавшую на коленях Алекса. Он сидел на балкончике отеля «Финикия», расположенного у въезда в Валлетту, и созерцал великолепный вид на гавань Слима и сверкающие лазурные воды. Снизу доносились оживленные голоса мальтийских рыбаков. Чуть ближе слышалось позвякивание бокалов и приглушенные голоса постояльцев отеля, зашедших выпить вечерний коктейль на террасе.

Потягивая джин с тоником, Алекс пытался сосредоточиться. Он живо представлял себе эту сцену, но она словно не желала ложиться на бумагу.

Говард сидит за кухонным столом, на котором разложены детали радиоприемника, Говард орудует отверткой, придерживая деталь пинцетом. За окном валит снег и дует сильный ветер.

ГОВАРД. Черт возьми!

Дверь из гостиной открывается, входит Джанет и направляется к холодильнику. Дверь покачивается на петлях. Джанет достает бутылку минеральной воды «Доктор Пеппер».

ДЖАНЕТ. Бросил бы ты эту затею, Говард.

ГОВАРД (раздраженно). Бросить? О чем ты? Только проклятый транзистор связывает нас с внешним миром.

ДЖАНЕТ (открывая бутылку). Какая связь, если он разбит вдребезги? (Уходит в гостиную.).

ГОВАРД (говорит сам с собой). Да, черт побери. Связь с внешним миром. Надо послушать сводку погоды. Телефон не работает. Телевизор тоже. Мы отрезаны от всего, сидим, как пингвины на плавучей льдине…

Из гостиной доносятся звуки концерта Шопена, исполняемого на спинете[9]. Говард снова принимается за работу, и тут раздается громкий электрический разряд.

ГОЛОС ДИКТОРА, ..воспользовавшись снежной бурей, преступницы совершили дерзкий побег из спрингфилдской женской тюрьмы. Лайонс, член женской террористической организации, отбывающая срок…

Распахивается входная дверь, и Говард от неожиданности роняет приемник.

ГОВАРД. Проклятие!

Когда он опускается на колени, чтобы поднять приемник, в комнату быстро входит молодая белокурая женщина в мешковатых серых брюках и куртке.

Едва она успевает спрятаться в буфетной, появляется Джанет. Увидев, что дверь распахнута, она закрывает ее.

ДЖАНЕТ. Боже мой, Говард!

Алекс почесал подбородок кончиком ручки. «Боже мой, Говард»… и что дальше? Надо чем-нибудь оживить реплику. Добавить что-нибудь смешное и подчеркнуть, как одержим Говард восстановлением связи с внешним миром. Ведь у него клаустрофобия… Необходимо также показать, насколько опасна ситуация, в которой оказались эти люди. Они не подозревают об опасности, а между тем рядом с ними, в буфетной, прячется сбежавшая из тюрьмы террористка.

Реплика начала оформляться.

ДЖАНЕТ. Боже мой, Говард! Разве мало того, что снегопад снаружи? Ты распахнул дверь, чтобы и здесь было по колено снегу? К тому времени как ты…

С кровати из-под полога раздался сонный глуховатый голосок Лорен Жильбер:

– Алекс, дорогой… иди сюда. Вернись в постельку, – Гм-м… одну минуту.

– О-о, нет! Ты всегда работаешь. А я хочу наслаждаться твоим прекрасным телом, ощущать тебя… внутри… Сейчас!

Алекс усмехнулся:

– Иду. Позволь мне только дописать строчку.

Лорен поднялась и обнаженная направилась к балкону. Полные загорелые груди слегка покачивались.

Склонясь над Алексом, она потерлась золотистыми волосами на лобке о его руку и запустила пальцы ему в пах, под тетрадку.