Пенни Джордан - Закон притяжения Страница 26

Дай Бог, чтобы с ее вещами когда-нибудь обращались с такой же любовью. К горлу у Шарлотты подкатил ком.

Вдруг Дэниел замер с пачкой писем в руках, и лицо его было очень грустным.

— Что случилось?.. Что это? — спросила Шарлотта.

Он покачал головой.

— Письма Лидии. Это ее почерк. Странно, как совсем по-другому мы смотрим на любовь того, кого знаем и любим.

Логика и опыт работы подсказывают мне, что эти письма нужно в крайнем случае сохранить, если не прочитать, и все же инстинкт и чувство говорят мне, что это слишком личное… что это предназначалось только для глаз одного человека и что никто, кроме этого человека, не должен их видеть.

Ты знаешь, отец хотел, чтобы я стал барристером, — продолжал рассказывать он. — Но Лидия отсоветовала. Отец даже с ней поругался из-за этого. Он думал, что она отговаривает меня только потому, чтобы и я, теперь уже третье поколение, продолжал начатую ею практику. Но дело было в другом. Она считала, что у меня не тот характер, что я не обладаю непредвзятостью мышления, столь необходимой для хорошего барристера. Она знала меня лучше, чем я сам.

Он посмотрел на пачку писем в руках, и Шарлотта, вдруг почувствовав, что он сейчас сделает, с волнением сказала, повинуясь скорее инстинкту, нежели логике:

— Сохрани их. Может, ты слишком привязан к ней, чтобы прочитать их, но вспомни о будущих поколениях. Они ведь не знали ее лично. Вспомни о своих детях, внуках… Подумай о том, чего ты их лишаешь, уничтожая эти письма.

Он помолчал и поднял на нее глаза.

— Дети? — Голос его звучал горько, почти сердито. — Я как-то не подумал… — Он замолчал и опять посмотрел на письма, а затем, к ее ужасу, вдруг протянул их ей и сказал:

— Хорошо, тогда ты решай.

Он бросил ей письма, и она неуклюже подхватила пачку.

— Но я не могу… Я не… — заикаясь, начала она. — Это ведь не мое…

— Ты женщина, — сказал он. — Да к тому же адвокат. Будь ты Лидией, чего бы ты хотела?

Он отвернулся и стал просматривать другие бумаги.

Здесь что-то не так, засомневалась Шарлотта. С какой стати он доверяет ей такое?

Она знала, как много значила для него двоюродная бабка. Как сильно он был к ней привязан. И вдруг он предоставляет ей, человеку, которому не доверяет как адвокату и которого не уважает как женщину, право принимать подобные решения… Она посмотрела на Дэниела. Но он все еще стоял к ней спиной.

Надо возражать, Лидия ведь была его бабкой, но, заметив, как дрожит бумага в его руке, она почувствовала нежность и любовь.

Она сунула пачку писем в сумку, висевшую у нее на плече, и выпила чай, дав Дэниелу время взять себя в руки.

Он заговорил минут через тридцать.

— Думаю, все, — сказал он. — О похоронах позаботится сам дом.

Он не притронулся к чаю, но Шарлотта не стала ему напоминать и спрашивать, зачем ему понадобилась ее помощь, — ведь она просто была с ним.

Они молча отправились к машине, а когда она уже отпирала дверцу, Дэниел грубовато сказал:

— Спасибо.

За что? — чуть не спросила она, но слова замерли у нее в горле, когда она увидела его таким, каким никогда не помышляла увидеть: ранимым и подавленным.

— Боюсь, придется просить тебя подбросить меня до дому, — сказал он, когда она отперла машину.

— Хорошо, — согласилась Шарлотта. — Но я не знаю, где ты живешь.

Выражение его лица озадачило Шарлотту. Откуда столько горечи и боли? Что такого она сказала? Скорее всего, он просто так сильно переживает за Джона и Лидию.

— Действительно, откуда тебе знать? — вдруг сказал он без всякого выражения, и она поняла, что дело не в Лидии и Джоне. Поворачивая ключ в замке зажигания, она все думала и думала, почему ее столь невинное замечание причинило ему такую боль.

Дэниел показывал дорогу ясно и точно, ехать было легко: Он жил в другом конце города, совсем не респектабельном, с удивлением отметила она про себя. Довольно далеко от центра, за цепочкой деревушек, окружавших город.

— Извини, что заставляю тебя тащиться в такую даль, — сказал он, когда они миновали маленькую деревушку. — Надеюсь, я не нарушаю твоих планов на вечер?

Шарлотта покачала головой.

— Здесь налево, — Дэниел указал на узкую дорогу.

Дорога была неровной, словно ею пользовались только местные фермеры.

Шарлотта уже и не знала, чего ожидать: стилизованного городского домика или комфортабельного коттеджа в викторианском стиле посреди лугов, того самого уютного семейного домика, о которых пишут в объявлениях.

Но то, что она увидела, поразило ее: обновленный и расширенный амбар.

— Я купил его в одну минуту, по велению сердца, — пояснил Дэниел, словно прочитав ее мысли. — Я увидел его три года назад и сразу влюбился в него. Его новые владельцы, купившие его, чтобы полностью переделать, вдруг надумали уехать за границу. Отсюда он не представляет собой ничего особенного, но если посмотреть на него с другой стороны… Сплошная стеклянная стена. Там южная сторона, и виды оттуда потрясающие. Здесь даже свет какой-то необычный. А летом здесь как в сказке, благодаря сочетанию солнечного света и старинного леса.

Фасад с маленькими затемненными окнами был выстроен из мягкого, теплых цветов кирпича. К дому вела мощенная булыжником подъездная дорожка; они обогнули дом, и поверх ухоженной живой изгороди ей открылся вид на живописный, в деревенском стиле садик с газоном и отцветающими клумбами, которые летом, видимо, благоухали старомодными вечнозелеными растениями.

Она остановила машину и сидела, дожидаясь, когда Дэниел выйдет, но он вдруг повернулся к ней и срывающимся от волнения голосом предложил:

— Давай поужинаем вместе, Шарлотта.

Поужинать вместе?

Это предложение застало ее врасплох, и сердце у нее начало бешено колотиться, а чувства рванулись к нему навстречу.

Она ощущала тепло его тела и какой-то особый мужской запах; она чувствовала его усталость, а по глазам и сжатым губам поняла, сколько страданий ему принес сегодняшний день.

Ему не хочется оставаться одному.

Она чуть не выпалила, что она не успокаивающее лекарство для расходившихся нервов, но здравый смысл удержал ее.

Пальцы ее, словно обладая собственной волей, отстегнули ремень безопасности, выключили зажигание и открыли дверцу; а ноги, столь же независимые, как и руки, вдруг вынесли ее на дорожку около машины. Не понимая, что с ней происходит, она заперла машину.

— Сюда, — указал Дэниел на вымощенную булыжником дорожку, и они подошли к дому с другой стороны.

Дневной свет начал тускнеть, но его было еще достаточно, чтобы она смогла в полной мере оценить то, о чем говорил ей Дэниел, и у нее даже перехватило дыхание.