Темная история в третьем роддоме (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" Страница 26

— Ой-й-й! — взвыла пациентка. — Ты там поосторожнее своими лапищами! Не на колхозной грядке!

— Да, да, конечно, — пробормотала Таня: — Я сейчас.

Она вышла из бокса и, нервно притоптывая ногой, набрала Фриду Марковну.

— У нас, похоже, переднее лицевое, — неуверенно произнесла Зуева.

— «Похоже» или «переднее лицевое»? — прогремел сочный голос наставницы.

— С вероятностью девяносто процентов по признакам, — отчиталась Татьяна. — Но я вживую с таким еще не сталкивалась, поэтому не уверена.

— Хорошо, сейчас Станислав Борисович спустится, — вынесла приговор Мама Фрида.

Таня съежилась, как заяц в сорокоградусный мороз. Зубы слегка постукивали. А если она ошиблась? Как смачно она сядет в лужу перед «Стасом»!

Заведующий сбежал по ступеням. Таня из коридора слышала легкую дробь его шагов.

— Ну, что у нас тут? — бодро поинтересовался Дежнев, приобнимая Таню за плечи и излучая позитив, убивающий сомнения, как кварцевая лампа.

— Подозрение на переднее лицевое предлежание. Безводный период… — Зуева отчитывалась, как у доски, пока Станислав Борисович натягивал перчатки.

— Я не хочу, чтобы меня осматривал мужчина! — в очередной раз возмутилась пациентка, но Таня ничего другого и не ожидала.

— Очень жаль, но вас осматривает не мужчина, а заведующий отделения патологии беременности, — ровно поправил ее Дежнев, приступая к осмотру. — Расслабьтесь, пожалуйста.

— У меня нет никакой патологии! — дернулась дама.

— Прошу вас, успокойтесь, — голос Станислава Борисовича звучал, как снотворное. Особенно для Тани с ее хроническим недосыпом. — Татьяна Егоровна предполагает, что у вас может быть проблемное предлежание, при котором естественные роды очень травматичны и для ребенка, и для матери.

— Моя гинеколог сказала, что ребенок лежит правильно, головкой вперед! — продолжала бухтеть пациентка.

— Не просто головкой, а лицом, — вроде и не спорил с ней заведующий. — А это гораздо хуже, чем ножками или ягодицами.

Он оставил промежность дамы в покое и начал осторожно ощупывать живот. Послушал стетоскопом.

— И вы знаете, — сказал он, став сразу строже. — Она права. Татьяна Егоровна, пригласите анестезиолога, и мне нужна кровь для определения группы.

— У меня вторая группа, — заявила пациентка.

— Как вас зовут? — спросил Дежнев, обращаясь к ней.

— Ольга Михайловна, — официально представилась та, хотя на вид ей было немногим за тридцать.

— Ольга Михайловна, таковы правила. Перед операцией врач обязан самолично проверить группу крови.

— И что с нею может случиться? — скептически поинтересовалась пациентка и согнулась, засипев, от схватки.

— Формально — ничего. Генетически группа не меняется. Но из-за некоторых заболеваний или во время беременности, когда крови вырабатывается очень много, она может временно давать аномальную реакцию. А нам это…

Таня не дослушала познавательную лекцию доктора Дежнева. Она поскакала в приемник за комплектом для забора крови и сообщить про анестезиолога. Потом в боксе стало тесно. Дежнев осматривал и опрашивал пациентку, дополняя историю. Потом подошел молодой красавчик-анестезист, примерно ровесник пациентки. Ольга Михайловна сразу превратилась в Олю и отвечала на вопросы нового персонажа уже с большей охотой, чем воспользовался Дежнев и таки беспроблемно произвел внутренний осмотр. Таня решила, что дальше не нужна, и собиралась выходить, как ее остановили слова заведующего:

— Татьяна Егоровна, готовьтесь ассистировать.

Глава 28

«Ассистировать» — это Станислав Борисович ей польстил. Видимо, чтобы не опускать перед вредной пациенткой. Какая из нее ассистентка? И специализации операционной медсестры у Татьяны не было. Так что, какая от нее польза? В крайнем случае — подай-принеси. Но опыт полезный. Да и вообще приятно, что Дежнев обратил на нее внимание. Как на будущего специалиста, хотя бы. Красавчик-анестизист тоже обратил на Таню внимание и подмигнул, пока никто не видел. Татьяна смутилась и сбежала готовиться. К тому времени, когда заведующий подошел, Таня была уже в полном операционном облачении. Самой себе он напоминала Гюльчитай из гарема. Из-под бесформенного халата виднелся фартук, лицо надежно скрывала маска, — волосы — шапочка. И это хорошо.

— Татьяна Егоровна, помогите мне, пожалуйста, — попросил Станислав Борисович, неся перед собой вымытые руки, словно собирался обратиться к Аллаху.

Он мотнул головой в сторону хирургической маски. Такой же, как та, которой Таня закрывала ему глаза. В глазах Дежнева, как Татьяне показалось, мелькнул хитрый огонек. Он просто проверяет. Наверняка не знает, вот и пытается поймать. Таня взяла маску подошла к Станиславу Борисовичу и потянулась, чтобы ее надеть. И неосторожно подняла глаза. И сразу опустила. Взгляд Дежнева был как… скальпель из бикса: чистый и острый, режущий сердце на куски. Хорошо, что лицо у нее тоже скрыто!

— А теперь халат! — велел заведующий.

Самое обычное действие превратилось в настоящую муку. Зуева развернула безразмерный одноразовый халат, как положено, осторожно расправила его за края ворота и на вытянутых руках поднесла заведующему. Станислав Борисович вдел руки в рукава, почти обняв, и Таня, привстав на носочки, натянула стерильную одежду до шеи, почти обнимая в ответ. Не поднимая взгляд. И не дыша. И не двигаясь, похоже, потому что из этого состояния ее вывел голос Дежнева:

— Татьяна Егоровна, завяжите, пожалуйста.

Чуть насмешливый и чуть хрипловатый.

Сзади это было не так страшно. Таня быстро затянула завязки сверху, а потом зафиксировала пояс.

— Татьяна Егоровна, и мне, — раздался за спиной голос красавчика-анестезиста.

— Вы, Алексей Витальевич, на чужой каравай рот-то не разевайте, — вывели Татьяну из сомнамбулического состояния слова заведующего. — У вас своя медсестра есть.

— Ваша симпатичнее, — возразил красавчик Алексей Витальевич.

— Я же не спорю, — ответил Дежнев.

Тут Таня окончательно засмущалась, но на сцене появились новые действующие лица: Альбина Матвеевна, настоящая операционная медсестра и ее возрастная коллега, помощница анестезиолога. Потом появилась пациентка, уже менее разговорчивая, и скорее испуганная, чем недовольная. Впрочем, возможно, и раньше в ней говорил испуг. Просто очень грубо говорил. Начались уколы, установка катетеров, негромкие объяснения. Тане даже доверили обработку операционного поля, хотя она была уверена, что одеванием ее участие и ограничится.

— Что-нибудь чувствуете? — спрашивает Дежнев у пациентки, касаясь скальпелем живота.