Его сладкая девочка - Аля Драгам Страница 26

Истерика прекращается также резко, как и началась. Перед самим собой стыдно за слабость. Не сдержался, не смог.

Растираю ладонями лицо. Надо приходить в себя. Получится ли жить дальше, не знаю. Но существовать пока как-то придется.

Сзади слышится пронзительный крик. Поворачиваюсь. Тишина. Показалось? Всё может быть, учитывая, как меня сейчас крыло.

Сердце заходится в безумном ритме. И если крик привиделся, то паникой накрывает настоящей.

Так, наверное, и сходят с ума. В пустом поле, прооравшись, разговаривают с пустотой. Я знаю эти ощущения. Нет, сам не испытывал до сегодняшнего дня. Дейв. В его жизни было то, о чем не знают другие. Я тоже знаю лишь малую часть. Но то, как его штормило, он рассказал. Однажды. И только мне.

Глубокий вдох и попытка сосредоточиться не дают результата. Сердце грохочет в висках, а остатки внутренностей сжимает металлическим кулаком. Прикус металла и во рту. Сам не заметил, как прокусил губу. Поистине эта ночь будет из тех, которые я хочу поскорее забыть. Только утром станет хуже. Почему-то я это знаю.

На автомате подхожу к машине и разворачиваюсь в сторону коттеджей. Не знаю, зачем туда еду. Не могу объяснить. Какая-то неведомая сила гонит, а я выжимаю из машины максимум. Чем ближе дома, тем сильнее ощущение непоправимого.

Вбегаю в дом, как сумасшедший. В этот момент я уже осознаю, что пришла беда. Не просто интуиция орет, а мозг подает сигналы опасности. Артур перехватывает меня у самого входа.

— Кто?

— Сам. Второй этаж. Увидишь.

Перед рывком нужно сделать вдох, но сил нет. Еще до того, как нога перешагнула ступеньку, я знал ответ.

Яркий свет ударил в глаза, заставив зажмуриться.

Она. Ксюша.

***

Длинный коридор мерзкого розового цвета. Почему кто-то решил, что белый слишком угнетает психику, а розовый отвлечет пациентов? Больница есть больница. В какой цвет не выкраси, а запахи и витающее в воздухе страдание ничем не вытравишь.

— Кем Вы приходитесь Романовой Оксане Игоревне?

Останавливаюсь, не сразу соображая, что обращаются ко мне. Оксане. Ксюше.

— Да, извините. — Отвечаю невпопад, потому что собрать мозги в кучу никак не получается. — Муж. Я ее муж.

— В паспорте нет отметок о регистрации брака.

Надо же, какая подозрительная. Интересно, когда оплачивать придет время, тоже проявят принципиальность или не на все распространяется?

— Мы ещё не успели узаконить.

— Пройдемте в палату, муж.

Шагаю за женщиной в халате. Кто она? Медсестра, врач? Возможно, она представлялась, но я был так занят, пытаясь собрать полную картинку произошедшего, что мог пропустить.

— Присаживайтесь, муж.

Мне предлагают занять стул в кабинете. Хмурюсь. Вроде бы в палату же шли.

— Сейчас пройдете к супруге. Хотела посмотреть на Вас. Что же Вы, взрослый человек, а допустили подобное состояние у мамочки? Я понимаю, вчерашние школьники не видят берегов. Но такой солидный молодой человек…

Врачиха снимает очки, продолжая говорить и говорить… слов не разбираю…

Сердце стучит в горле.

Мамочки? Она сказала «мамочки»?

— Подождите. Подождите, пожалуйста. Вы сказали… Ксюша, она… ?

— В положении? Вы не знали?

Я физически чувствую, как от лица отлила кровь. Походу, это не образное выражение.

— Но как? Как это возможно?

— Молодой человек, мне кажется, в Вашем возрасте этот вопрос задавать как минимум неприлично. Процесс довольно приятен, знаете ли. — Какая же ехидная баба. Хочется вскочить и придушить.

Но разве возможна беременность после первого раза?! Напряженно пытаюсь вспомнить, чем у нас закончилось. Я был в Оксане довольно долгое время. Неужели контроль дал сбой? Не может быть.

Не обращая внимание на возмущающуюся моим поведением женщину, достаю телефон и вбиваю свой запрос в поисковую строку.

Попавшая во влагалище мужская смазка увеличивает риск непрошенной беременности после незащищенного секса.

Черт! Как так-то?

— Простите, что Вы сейчас сказали?

— Я говорю, муж, что у девушки пока сохраняется угроза выкидыша. Срок небольшой, три-четыре недели.

— Беременна? Ксюша беременна?

Я, наверное, со стороны выгляжу, как тупой дятел. Но самая важная информация не может усвоиться. Слова понимаю, даже вон вопросы задаю. А принять… словно битой по затылку приложили…

— Оксана Игоревна беременна. Вы не знали?

— Я… я нет…

Кажется, мне в палату на соседнюю койку надо. Ксюша беременна… у нас будет… ребенок? У нас?

Как же туго доходит-то. Врач пристально смотрит, словно чего-то ждет. Наверное, я должен ответить, да?

— Я… я рад. Правда рад. Это так всё неожиданно…

Ну вот, разговор не мужчины, а мальчика. Первый уровень, не иначе. Хорошо еще смог связать слова по смыслу.

Ребенок. Мой и Ксюшин сын.

А если? Да нет. Не могла она. Антон признался, что не тронул ее. Она бы не…

— Молодой человек, как Вас…?

— А? А. Егор Александрович.

— Егор Александрович, езжайте-ка домой. Поспите, придите в себя и завтра поговорим.

Врач мягко улыбается, намекая на мою невменяемость. Но я же нормальный. Обалдевший от свалившихся новостей, но нормальный.

— В какой палате Оксана? Можно устроить ее в самую комфортную? Чтобы…

— У нас все палаты лучшие, Егор Александрович. Не переживайте. Мы обеспечим круглосуточный уход. А Вы приезжайте завтра. Не надо здесь оставаться в таком состоянии.

— К ней можно? Заглянуть?

— Пять минут. Она спит, ей капают поддерживающие препараты.

Маленькая. По сравнению с огромной палатой незаметная. Только светлая макушка торчит на подушке.

Подхожу ближе, провожу пальцем по руке. Любимая моя девочка…

Снова охватывает чувство стыда. Не накрой меня, ничего бы могло не быть. Проявил слабость, когда ушел. Не досмотрел, не был рядом с самого начала. Если она когда-нибудь сможет простить, то я себе нет. Не смогу забыть низкого поступка.

— Егор?

Ресницы дрогнули. Спит? Опять говорит во сне?

— Егор, это ты?

Наклоняюсь, чтобы Ксюша могла видеть меня. Смотрю в сонные глаза. Как в дымке. Ресницы смыкаются, словно ей тяжело держать глаза открытыми.

— Это я, Ксюш. Я. — Прикасаюсь к сухим губам. — И я… я люблю тебя.

Слушаю размеренное дыхание и выхожу, тихо прикрыв дверь.

Глава 18

Ксюша.

Тупая боль простреливает внутри, заставляя открыть глаза. Вижу мутно. Все плывет и только холодная вода немного притупляет то, что разрывает изнутри. Ужас и страх