Вера Колочкова - Партия для ловеласа Страница 26

Глава 9

Стас пропал как-то совсем уж нелепо, совершенно для всех неожиданно. Утром, как и обещал с вечера, приготовил горячий и сытный завтрак, первым суетливо выскочил из квартиры, чтоб успеть прогреть стоящую во дворе машину. Вероника в то утро снова проснулась больной и разбитой — «проклятый стрессюга», как выражалась Катька, совсем, видно, в ней разбушевался, невероятную силу обрел и диктовал здоровому, в общем, организму свои жестокие условия. И даже привычный горячий душ и обещанный с вечера сваренный Стасом крепкий кофе ее не спасли — голова болела просто нестерпимо, будто переливалась в ней стылая какая-то жизненная безысходность, оттого, что неизбежно наступит конец рабочего дня и снова надо будет отправляться туда, в Востриков проклятый переулок. Целый день она старалась об этом не думать, но мысли сами собой все возвращались и возвращались в мамину душную комнату, и руки сразу мерзли, и глаза не видели, и в затылке начинало свербеть так нестерпимо-яростно, словно страх, боль и безнадега, договорившись между собою, там именно и собрались делать свое черное дело. Недавно она случайно вычитала где-то, а может, от кого и слышала, что правильнее всего поступает тот, кто приучает себя жить в отрезке сегодняшнего дня, о предстоящих проблемах не думая. Хороший совет, конечно. Жаль, что она так не умеет. Вот было бы здорово — научиться в течение дня не думать о предстоящем тебе вечернем времяпрепровождении…

Ближе к концу рабочего дня вдруг обнаружилось, что Стас с рабочего места совершенно таинственным образом исчез. Еще после обеда его видели сидящим в машине, а потом он вдруг пропал в тот самый ответственный момент, когда срочно понадобилось шефу куда-то ехать. Шеф по этому поводу разразился, конечно же, абсолютно праведным руководящим гневом, и секретарша Ирочка уже несколько раз подбегала к Вероникиному столу, пытаясь добыть у нее хоть какую-то информацию. Вероника только испуганно разводила руками и в который уже раз хваталась за свой мобильник, тревожно вслушивалась в равнодушный голос, сообщающий ей каждый раз об одном и том же — чего, мол, раззвонились так часто, если вызываемый абонент сейчас так плотно недоступен… Пришлось шефу вызывать по этому случаю такси, поскольку второй водитель, Олег, находился в этот день в законном отгуле и сидел дома в не очень, конечно, сильном, но все же выпившем состоянии, а все остальные коллеги-сотрудники умудрились прибыть на работу, по случаю ударивших морозов, на общественном транспорте. Шеф, конечно, был у них не из гордых и мог бы сесть за руль сам, но вместе со Стасом пропали и ключи от его машины…

Ключи эти самые Вероника обнаружила в кармане своей шубы, одеваясь, чтоб уйти вечером с работы. Она долго разглядывала их на пару с Ирочкой и совершенно не понимала, как правильно нужно отвечать на ее разумные, в общем, вопросы:

— Вероника Андреевна, ну, вы вспомните, может, он что-нибудь вам говорил? Может, ему в больницу надо было или еще куда-нибудь? Вы же ведь, как я полагаю, вместе ехали на работу? И ключи от машины именно в вашем кармане обнаружились…

— Нет, Ирочка, я не знаю. Ничего такого он не говорил. Я и сама ничего не понимаю…

— Ну как же? А зачем он тогда ключи именно вам отдал?

— Да не отдавал он их мне, Ирочка! Я и сама не понимаю, как они у меня в кармане оказались!

— Подбросил, что ли? Хм, как странно…

Вздохнув, Ирочка побрела обреченно в кабинет к рвущему и мечущему, раздраженному всеобщей расхлябанностью и вседозволенностью шефу, держа злосчастные ключи впереди себя за крохотный брелок двумя красивыми пальчиками с острыми ноготками. Вероника, будто испугавшись неприятных для нее объяснений, быстро выскочила за дверь — не любила она быть в чем-то виноватой и хоть каким-то образом причастной-примешанной. Не знает она, откуда в кармане ее шубы взялись эти дурацкие ключи! Зачем он их ей подбросил? И что этим хотел сказать? Вообще, все-таки ужасно противная это штука — недоумение по поводу чужих неожиданных поступков, когда накатывает тупая растерянность от чувства собственной из-за кого-то виноватости. Ну Стас, ну удружил! И так смутно-противно на душе от всего в ее жизни происходящего, теперь еще и его странные поступки надо как-то объяснять…

На улице она долго ловила такси, закрывая лицо воротником шубы и пряча голые ладони поглубже в рукава — перчатки ее так и остались лежать забытыми впопыхах на рабочем столе. И всю дорогу ее потом трясло, то ли от холода, то ли от обиды на Стаса, и зубы выдавали мелкую, звонкую, скорее нервную, а не от мороза дрожь. Пожилой таксист, взглянув на нее жалостливо, включил до отказа печку и даже сдачу попытался отдать честно, когда они наконец после всех вечерних пробок прибыли относительно благополучно в Востриков переулок.

— Верка, ты что? Что-то еще случилось из ряда вон, да? У тебя лицо такое синюшно-несчастное… — встретила ее, выскочив из своей комнаты, Катька. — Зайди ко мне, посиди, отдышись хоть немного. Подождет твоя Александра, ничего с ней не случится…

— Вероника! Это ты пришла, доченька? Иди, иди быстрее сюда! — послышался тут же властно-капризный голос матери из-за приоткрытой слегка двери ее комнаты, отчего Веронику тут же передернуло, как от температурного озноба.

Без сил, не снимая шубы, она опустилась на Катькин продавленный диван, подняла на нее больные, тревожные глаза:

— Кать, Стас куда-то пропал…

— Как это — пропал? Куда пропал?

— Да не знаю я! Утром мы вместе на работу приехали, все было как обычно. А потом он исчез. Никому вообще ничего не сказал и исчез. Ключи от машины мне в карман шубы подбросил…

— А ключи от твоей квартиры он у себя оставил, да? — ехидно и в то же время очень встревоженно спросила Катька.

— Ну да… Да, есть у него вторые ключи… А что? Ты думаешь…

— Ничего я не думаю, Верка. Я б поругала тебя, конечно, да что толку? На тебе после Александриных упражнений и так уже целого места нет. Ладно, будем надеяться, что все малой кровью обойдется… Твои-то ключи хоть на месте? Посмотри-ка…

Вероника лихорадочно порылась в сумочке, достала тоненькую связку ключей и покачала ими перед самым Катькиным носом. Катька помолчала, потом нерешительно пожала плечами и задумалась. Но словесного результата этих ее раздумий Вероника так и не дождалась, потому как пришлось им обеим одинаково испуганно вздрогнуть, а Веронике даже и подпрыгнуть слегка от истошно-возмущенного крика Александры Васильевны, будто прорезавшего пополам и без того небольшое пространство Катькиной комнаты:

— Вероника! Ты где? Сколько можно тебя ждать? Тебе что, совсем на меня наплевать? Ты сюда идешь, к матери, или к этой рыжей идиотке, в конце концов? У меня со вчерашнего вечера ни крошки во рту не было! Это же бесчеловечно, ты же все-таки дочь мне!